Скрытые камеры, снимающие ужасы самых опасных мест мира

«Увидеть — значит поверить», — говорит Орен Якобович, и поэтому он помогает простым людям использовать скрытые камеры для записи насилия, политического мошенничества и правонарушений. Его организация «Видере» находит, проверяет и публикует нарушения прав человека, о которых мир должен знать.

Я хочу начать

с истории Мэри,

женщины из африканской деревни.

Её первые воспоминания — о том,

как её семья бежит
от насилия и беспорядков,

организованных правящей
политической партией.

Её брат был убит
финансируемыми правительством боевиками,

она была не единожды изнасилована

только потому, что она
состояла не в той партии.

Однажды утром, за месяц до выборов,

деревню Мэри созвали
на очередное собрание для запугивания.

На этом собрании
перед людьми стоял мужчина,

и говорил им: «Мы знаем вас,

мы знаем, за кого вы проголосуете,

и если вы опустите не тот бюллетень,

мы отомстим».

Но для Мэри это собрание было особым.

Она чувствовала себя по-другому.

На этот раз она ожидала собрания,

потому что в её платье
скрывалась маленькая камера,

которую никто не мог разглядеть.

Никому нельзя снимать эти собрания.

Производя съёмку, вы рискуете жизнью.

Мэри знала это, но она также знала,
что единственным способом их остановить

и защитить себя и свою деревню —

было показать запугивания,

дать им понять, что за ними следят,

подорвать их чувство безнаказанности.

Мэри и её друзья месяцами
тайно вели съёмки

запугиваний правящей партии.

(Видео) [«Снято скрытой камерой»]

Мужчина: «Теперь мы поговорим
о предстоящих выборах.

Никто не может нас остановить.

Если мы узнаем, что вы с [оппозицией],

мы вам этого не простим».

[Сбор боевиков — для запугивания]

«[Партия] в любой момент
может подвергнуть вас пыткам.

Молодые могут вас избить.

[Разгон политического собрания]

«Те, кто врут, что снова в [Партии] —

ваши дни сочтены».

[Молодые боевики Партии]

«Кто-то погиб потому, что восстал.

Кто-то потерял кров.

Если вы не будете
сотрудничать с [Партией],

вы ухудшите себе жизнь».

Орен Якобович:
Эти кадры передали по всему миру,

но самое главное,

их показали в самой стране.

Преступники тоже их увидели.

Они поняли, что за ними следят.

Они испугались.
Безнаказанность была подорвана.

Мэри и её друзья заставили
правящую политическую партию

не прибегать к насилию во время выборов,

и спасли сотни жизней.

Мэри — лишь одна из сотен людей,

которым моя организация помогла
задокументировать нарушения прав человека

при помощи камеры.

Моё прошлое должно было бы
повести меня в другом направлении.

Я родился в Израиле,
в семье Правых.

Сколько себя помню,

я хотел пойти в израильскую армию,
чтобы служить стране

и доказать что, как я считал,
мы имеем право на всю землю.

Я вступил в армию Израиля
как раз после первой интифады,

первого восстания палестинцев.

Я служил в одном из сурово настроенных,

жёстких, агрессивных
подразделений пехоты

и получил самый большой
автомат во взводе.

Довольно скоро я стал офицером.

У меня под командованием были солдаты.

Со временем я стал
служить на Западном берегу

и увидел эти снимки.

Мне не понравилось то, что я увидел.

Мне потребовалось время,

но в конечном итоге я отказался
служить на Западном берегу,

и мне пришлось отсидеть в тюрьме.

Там было…

(Аплодисменты)

Было не так плохо,
должен сказать.

Как в отеле, только
с очень дерьмовой едой.

(Смех)

В тюрьме я всё думал о том,
что мне нужно дать людям знать об этом.

Мне нужно, чтобы люди поняли,

какова реальность на Западном берегу.

Я хотел, чтобы они услышали то,
что услышал я,

увидели то, что я увидел,

но я также понимал, нужно,
чтобы сами палестинцы —

пострадавшие —

могли рассказать о себе,

а не журналисты
или кинематографисты извне.

Я вступил в организацию
по защите прав человека,

в израильскую организацию
под названием «Беце́лем».

Вместе мы проанализировали
Западный берег

и выбрали сто семей,
живущих в самых опасных местах:

возле блокпостов, армейских баз,

бок о бок с поселенцами.

Мы дали им камеры и обучили,
как ими пользоваться.

Вскоре мы стали получать
очень тревожные записи того,

как поселенцы
и солдаты обращаются с ними.

Я бы хотел показать вам
два видео из этого проекта.

Оба были показаны в Израиле,
что вызвало широкую полемику.

Я должен предупредить,

кому-то из вас они могут показаться
довольно откровенными.

Мужчины в масках в первом видео —

еврейские поселенцы.

За минуты до того,
как камера была включена,

они подошли к палестинской семье,

работавшей на своей земле,

и сказали им, что они должны уйти,

потому что эта земля принадлежит
еврейским поселенцам.

Палестинцы отказались.

Посмотрим, что произошло.

Мужчины в масках, которые приближаются —
еврейские поселенцы.

Они идут к семье палестинцев.

Это демонстрация на Западном берегу.

Человек в зелёном — палестинец.

Через секунду его арестуют.

Тут вы видите его в наручниках
и с завязанными глазами.

Через несколько секунд он пожалеет,
что пришёл на демонстрацию.

Ему стреляют в ногу резиновой пулей.

Он в порядке.

Не все поселенцы и солдаты
так себя ведут.

Мы говорим о крошечном меньшинстве,
но они должны предстать перед судом.

Эти видео и им подобные

заставили армию и полицию
начать расследования.

Конечно, их показали в Израиле,

и израильтяне посмотрели их.

Этот проект изменил
борьбу за права человека

на оккупированных территориях,

и нам удалось снизить количество
нападений на Западном берегу.

Успех этого проекта
заставил меня задуматься,

как применить эти же методы
в других местах Земли.

Мы склонны считать, что сегодня

со всеми технологиями,

смартфонами и интернетом

мы можем увидеть и понять бо́льшую часть
того, что происходит в мире,

и люди могут рассказать свои истории,

но это верно лишь отчасти.

Даже сегодня со всеми технологиями

меньше половины населения Земли

имеет доступ к интернету,

и более трёх миллиардов —

я повторяю число —

три миллиарда получают новости,
подвергнувшиеся цензуре властей.

Примерно в то же время

со мной связался замечательный человек
по имени Ури Фрухтманн.

Он кинематографист и активист.

Мы поняли, что наши мысли схожи,

и решили вместе учредить
нашу организацию «Видере».

Создавая организацию в Лондоне,

мы тайно ездили туда,

где люди страдали от правонарушений,

где происходили массовые зверства,

но происходящие события
недостаточно освещались.

Мы пытались понять,
как могли помочь людям.

Я узнал четыре вещи.

Первое — мы должны привлечь людей,

живущих в сельской местности,

где нарушения происходят
далеко от глаз общественности.

Нам нужно сотрудничать с ними,

постараться понять,
что скрывается и не показывается оттуда,

и помочь людям задокументировать это.

Второе, что я понял —

мы должны дать им возможность
вести съёмку безопасно.

Безопасность должна быть превыше всего.

Там, где я работал раньше,
на Западном берегу,

можно достать камеру для съёмки,

и скорее всего, в тебя не выстрелят,

но там, где мы хотели работать,

только попробуй достать телефон —
и ты мёртв, буквально, мёртв.

Вот почему мы решили

проводить операции под прикрытием,

когда это необходимо,

и использовать
в основном скрытые камеры.

К сожалению, я не могу показать вам камеры,
которые мы сегодня используем,

по понятным причинам,

но вот камеры, которыми
мы пользовались раньше.

Их можно купить в магазине.

Сегодня мы разрабатываем
скрытую камеру на заказ,

как ту, которую Мэри носила на платье,

чтобы записать запугивающее собрание

правящей политической партии.

Эту камеру никто не может увидеть,

она сливается

с окружением.

Скрытые камеры — не единственные
меры обеспечения безопасности.

Безопасность начинается задолго
до того, как активист включает камеру.

Чтобы обезопасить наших партнёров,

мы работаем над пониманием
рисков каждого места

и каждой съёмки до того,
как она происходит,

составляем план на случай,
если что-то пойдёт не так,

удостоверяемся, что у нас всё на месте

прежде, чем операция начнётся.

Третье, чему я научился —
важность проверки.

У вас может быть
потрясающая запись преступления,

но если вы не можете её подтвердить,
она ничего не стоит.

Недавно, например, в идущей войне
в Сирии или в секторе Газа

мы видели постановочные съёмки
или съёмки других конфликтов.

Эта дезинформация уничтожила
доверие к источнику

и подорвала доверие к другим
верным и надёжным источникам.

Мы пользуемся разными методами,
чтобы удостовериться в том, что мы можем

проверить информацию
и доверять полученному материалу.

Всё начинается с проверки партнёров,

понимания, кто они,
и интенсивной работы с ними.

Как снимать местность?

Необходимо снимать дорожные знаки,

часы, газеты.

Мы сверяем карты, смотрим на них,

перепроверяем информацию,

и также рассматриваем
метаданные материала.

И четвёртое, самое важное,
чему я научился —

это как использовать материал
для создания позитивных перемен.

Для получения результата

самое главное —
как используется материал.

Сегодня мы работаем
с сотнями активистов,

снимающих скрыто.

Мы сотрудничаем с ними,
чтобы понять ситуацию на местах

и какой информации не хватает,
для её описания,

кто влияет на ситуацию,

и когда выпустить материал,
чтобы способствовать борьбе.

Иногда мы размещаем его в СМИ,

в основном местных, для информирования.

Иногда работаем с управленцами,

чтобы изменить законы.

Иногда работаем с юристами
для использования материала, как улик в суде.

Но чаще всего

самый эффективный способ
создания социальных перемен —

это работа внутри общества.

Приведу один пример.

Фатума — одна из группы женщин,
борющихся с правонарушениями в Кении.

Женщины в её обществе постоянно
подвергаются домогательствам

по дороге на учёбу и на работу.

Они пытаются изменить
поведение общества изнутри.

В следующем видео

Фатума проводит нас
по своему пути на работу.

Её голос наложен на видео,
снятое ею самой

с помощью скрытых камер.

(Видео) Фатума Чиусику:
Меня зовут Фатума Чиусику.

Мне 32 года, я мать,

я живу в Зива Ла Нгомбе.

Каждое утро я езжу на микроавтобусе

номер 11.

Но вместо спокойной поездки на работу,

каждый день начинается со страха.

Пойдёмте со мной,

посмотрите моими глазами,

почувствуйте то, что чувствую я.

Когда я иду, я думаю:

«Будут ли меня трогать?

Хватать?

Оскорбит ли меня снова этот водитель?»

Мужчины внутри

смотрят на меня,

прикасаются, трутся,

хватают.

Сейчас, пока я сижу,

мне только и хочется думать о своём дне,

своих мечтах, свих детях в школе,

но вместо этого, я переживаю,
что когда мы доедем,

меня ждут очередные домогательства.

ОЯ: Сегодня в борьбе за права
человека появился новый фронт.

Раньше у меня был большой автомат.

Теперь у меня есть это дело.

Оно более могущественное
и намного более эффективное оружие.

Но его силу
мы должны использовать мудро.

Вкладывая нужный материал
в нужные руки в нужное время,

мы действительно можем
добиться перемен.

Спасибо.

(Аплодисменты)

Спасибо.

(Аплодисменты)