Кто решает, что означает произведение искусства? — Хейли Левитт

Посмотреть урок полностью: https://ed.ted.com/lessons/who-decides-what-art-means-hayley-levitt

Существует вопрос, по которому уже очень много лет спорят философы и критики искусства, но согласия по нему нет и в помине: насколько намерение автора должно влиять на вашу интерпретацию его работы? Замыслы и мотивации автора влияют на смысл его работы? Или всё это определяет только тот, кто видит её результат? Хейли Левитт исследует сложную паутину художественной интерпретации.

Урок — Хейли Левитт, мультипликация — Ави Офер.

Представьте, что вы с приятелем
прохаживаетесь по выставке картин,

как вдруг ваше внимание
привлекает красочная картина.

Вы считаете, что ярко-красный цвет
на картине символизирует любовь,

а приятель убеждён,
что он олицетворяет войну.

А то, что вам кажется звёздами
на фантастическом небосводе,

вашему другу кажется следами загрязнения
атмосферы от глобального потепления.

Чтобы разрешить спор, вы обращаетесь
к интернету, где читаете,

что картина является арт-проектом
по мотивам детского рисунка художницы,

красный — в то время её любимый цвет,
а серебряные точки на самом деле — феи.

Сейчас вам известен точный замысел
автора, повлекший создание этой работы.

Что, если картина вам понравилась несмотря
на значение, вложенное в неё автором?

После того, как вы узнали всю правду,
стала ли она вам нравиться меньше?

Насколько истинное намерение художника

должно влиять
на вашу интерпретацию картины?

По этому вопросу уже очень много лет

спорят философы и критики искусства,
но согласия нет и в помине.

В середине XX века

литературный критик Уильям Уимсатт
и философ Монро Бердсли предположили,

что авторское намерение не имеет значения.

Они назвали это
заблуждением в отношении намерения:

то есть при оценке произведения через
замысел автора искажается его понимание.

В доказательство
они приводят два аргумента:

во-первых, деятели искусства, чьё
творчество мы изучаем, либо уже умерли,

зачастую не оставив записей
о замыслах своих произведений,

или попросту не могут ответить
на вопросы об их произведениях.

Во-вторых, если даже и есть какая-то
относящаяся к произведению информация,

то Уимсатт и Бердсли полагали,

что это будет только мешать нам в оценке
свойств произведения как такового.

Они сравнивали искусство с десертом:

когда пробуешь пудинг,

задумки повара никак не влияют на то,
нравится ли вам вкус или текстура пудинга.

По их мнению, важно,
понравится ли в итоге вам пудинг или нет.

Безусловно, что «сработает» на одном
человеке, может не «сработать» на другом.

А так как сколько людей, стольких
толкований они и будут придерживаться,

то серебряные точки на картине
вполне можно истолковать как фей,

звёзды или загрязнение воздуха.

По логике Уимсатта и Бердсли,
авторское толкование собственной работы

будет одной из многих одинаково
приемлемых интерпретаций.

Но если вы с этим не согласны,

то, возможно, вам больше подойдёт мнение
Стивена Кнаппа и Уолтора Бена Майклса,

литературных критиков, отрицавших
заблуждение в отношении намерений.

Они считали, что смысл,
намеренно заложенный автором

не является всего лишь
«одной из возможных интерпретаций»,

а по сути это — единственная
возможная интерпретация произведения.

Например, представьте,
что вы гуляете по пляжу

и видите на песке следы, напоминающие
строчку из поэтического произведения.

Кнапп и Майклс полагали,
что стих потеряет всякий смысл,

если вы узнаете, что эти следы
не являются продуктом творчества человека,

а по странному стечению обстоятельств
«нарисованы» морскими волнами.

Они считали, что фигура осознанного творца

придаёт доступный для понимания
смысл стихотворению.

Другие мыслители выступали
за компромиссное решение,

считая, что намерение является
одним из кусочков более сложной мозаики.

Этой точки зрения придерживался
современный философ Ноэль Кэрролл,

считавший, что намерения автора
отвечают запросам аудитории так же,

как и намерение любого говорящего

отвечает потребностям того человека,
который участвует в разговоре.

Чтобы понять, как намерения
участвуют в разговоре, говорит Кэролл,

представьте себе человека
с сигаретой в руках, просящего прикурить.

Вы отвечаете тем, что даёте зажигалку,

предполагая, что он обратился к вам
именно за этим.

Слова, которыми был задан вопрос, важны,

но намерения, скрытые за этим вопросом,
не только полностью определяют понимание,

но и вашу дальнейшую реакцию.

Так к какому из полюсов
данного спектра склоняетесь именно вы?

Может, как Уимсатт и Бердсли,
вы полагаете, что искусство,

как тот пудинг: пока не попробуешь,
не узнаешь его на вкус?

Или вы считаете, что задумки
и мотивации автора

определяют смысл его работ?

Интерпретация художественного
произведения — это как сложная паутина,

в которой, скорее всего, никогда
не отыщется определённый ответ.