Научный подход к паранормальным явлениям

Кто преследует Кэрри Поппи? Привидения или что-то похуже? В этом выступлении журналист-расследователь рассказывает о том, как однажды она начала испытывать жуткое ощущение, о котором вы захотите предупредить своих друзей, и объясняет, как наука связана с паранормальной активностью.

Восемь лет назад
меня преследовал злой дух.

Мне тогда было 25 лет,

я жила в небольшом домишке,
расположенном на задворках другого дома

в Лос-Анджелесе.

Это был обветшалый гостевой домик,

который много лет не видел ремонта.

И однажды ночью, там, в домике,

меня посетило это жуткое ощущение,

как будто за мной наблюдают.

Но никого, кроме двух моих собак,

грызших свои лапы, не было.

Я осмотрелась. Никого.

И я подумала,
что это просто моё воображение.

Но ощущение росло,

и я почувствовала,
как оно начало сдавливать мою грудь,

как бывает, когда вы слышите
плохую новость.

Оно становилось всё глубже и ощущалось

почти как физическая боль.

Всю ту неделю это ощущение
становилось пронзительнее,

и я уже начала верить,

что в том гостевом домике
что-то преследовало меня.

Стали слышны звуки,

как будто кто-то шепчет «шшухх», —
этот звук словно пронизывал меня.

Я позвонила своей лучшей подруге
Клэр и говорю:

«Знаю, что тебе это покажется
бредом сумасшедшего,

но...

у меня в доме привидение,
и я хочу от него избавиться».

Подруга, человек довольно
широких взглядов, ответила:

«Не думаю, что ты сошла с ума.

Просто надо провести обряд очищения».

(Смех)

«Возьми немного шалфея, подожги его

и вели привидению уходить прочь».

Я согласилась, раздобыла шалфей.

Раньше мне не приходилось такого делать,
но я подожгла шалфей,

помахала им по сторонам и произнесла:
«Уходи прочь! Это мой дом! Здесь живу я.

Тебе нечего здесь делать!»

Но лучше не стало. Это чувство не ушло.

Тогда я стала думать,

что привидение надо мной просто смеётся,

потому что оно не уходило,

и, наверное, я выглядела беспомощной
и ни на что не годной,

не способной прогнать его прочь.

И вот, каждый раз,
когда я возвращалась домой,

меня охватывало это ужасное чувство —
это сейчас мне смешно, —

но тогда я плакала каждую ночь,
сидя в постели.

А это чувство в моей груди
становилось всё сильнее.

Мне было физически больно.

Я даже ходила к психиатру

и просила выписать мне лекарство,

но она не сделала этого просто потому,
что у меня не было шизофрении.

(Смех)

В итоге я зашла в интернет,
погуглила «нашествие приведений»

и наткнулась на форум
охотников за привидениями.

Но это были необычные
охотники за привидениями —

они были скептиками.

По их мнению, каждый исследованный ими
случай появления привидений

мог быть объяснён с научной точки зрения.

Тогда я говорю: «Хорошо, умники,
со мной произошло вот что,

и если у вас есть объяснение,
я выслушаю его с радостью».

Один из них сказал: «Ладно.

Ты слышала что-нибудь
об отравлении монооксидом углерода?»

Я говорю: «Да.

Это отравление газом?»

Отравление угарным газом происходит

при его утечке у вас дома.

Я поискала симптомы такого отравления,

и они включали и давление в груди,

и слуховые галлюцинации — шшухх, —

и необъяснимое ощущение ужаса.

В тот же вечер я вызвала газовую компанию,

сказав: «У меня срочный вызов,
мне нужно, чтобы вы приехали.

Не буду вдаваться в подробности,
но мне очень нужно».

(Смех)

Они приехали, и я сказала:
«Я подозреваю утечку газа».

Они принесли детектор угарного газа,

и мужчина сказал:

«Хорошо, что вы вызвали нас
именно сегодня —

вы были практически на волосок от гибели».

37% американцев верят
в дома с привидениями,

и я думаю: а сколько из них
живут в таких домах

и сколько находятся в опасности.

Эта история с призраками
помогла мне найти работу.

Я занимаюсь расследованиями,
и делаю это в двух аспектах:

как журналист-исследователь

и как исследователь случаев
столкновения с паронормальными явлениями

и дýхами.

За этим кое-что стоит.

Иногда это означает, что я делаю вид,
что нужно изгнать нечистую силу,

тогда я вызываю — правильно —
вызываю экзорциста

и вижу, как он использует разные трюки
и психологические уловки

в попытке убедить людей в том,
что они одержимы злым духом.

Иногда я под прикрытием проникаю
в неформальную группу,

о которой я делаю подкаст
в качестве соведущей.

Я провела со своим коллегой Россом
более 70 подобных расследований.

Хотела бы я сказать, что в 9 из 10
таких случаев — победа на стороне науки,

ситуация спасена, и все явления
находят своё объяснение.

Но это не так.

Правда в том, что наука побеждает
в 10 из 10 случаев, она спасает ситуацию.

(Аплодисменты)

Это не означает,
что не существует мистики.

Конечно, загадочные вещи происходят,
но мистика остаётся мистикой.

Это вовсе не привидения.

Я верю в две разновидности правды,

и я не сразу до этого додумалась,
но, считаю, что я права,

так что послушайте.

По-моему, есть правда внешняя
и правда внутренняя.

Если вы скажете мне:

«Когда-то существовал
парень по имени Иисус»,

это будет внешняя правда, верно?

И мы можем взглянуть
на исторические записи

и определить, так ли это.

И я бы сказала,
что это очень похоже на правду.

Если вы скажете: «Иисус воскрес
из мёртвых»... Ох, с этим уже посложнее.

(Смех)

Я бы сказала, что такое заявление сделано
с позиции внешней правды,

потому что он либо воскрес, либо нет.

Я не собираюсь вникать в то,
воскрес они или нет,

но сказала бы, что это внешняя правда.

Это либо было, либо нет.

Но если вы скажете:
«Мне всё равно, воскрес они или нет.

Это имеет для меня символический смысл,

эта метафора настолько значима,
что вдохновляет меня,

и я не намерен кого-то переубеждать»,

то вы перейдёте
от внешней правды ко внутренней,

от научной сферы к гуманитарной.

И я думаю, мы, как правило,
не очень чётко это формулируем,

пытаемся переносить
свою внутреннюю правду на внешнюю

или не очень честны друг с другом
по этому поводу,

и, когда люди рассказывают
свою внутреннюю правду,

пытаемся заставить их доказать её
с помощью стандартов правды внешней.

Сейчас я говорю о внешней правде,
об объективных вещах.

И ведь там, в моём доме с привидениями,
всё происходило по-настоящему, объективно?

Теперь, когда я рассказала об утечке газа,

сомневаюсь, что хоть кто-то заявит:

«Всё равно думаю,
что там было ещё и привидение».

(Смех)

Потому что, как только появляется
научное объяснение,

мы отрицаем версию с привидением.

Такие вещи нужны в качестве временного
объяснения того, что пока нам не ясно.

Мы в них не верим,
если есть доказательства,

и верим, если доказательств мало.

В Лос-Анджелесе есть группа

под названием Группа
независимых расследований, или ГНР,

и они занимаются важным делом.

Эта группа назначила приз в 10 000$

любому, кто докажет в научных условиях,

что владеет паранормальными способностями.

Пока что никому не удавалось,

но нашлась пара человек,
заявивших, что они яснослышащие,

то есть либо слышат голоса
из загробного мира,

либо читают мысли.

И они нашли одного человека,
который был очень искренним

в своей убеждённости,
что он может читать мысли.

Тогда они устроили ему испытание,
которое всегда работает следующим образом.

Группа говорит: «У нас есть алгоритм,

мы можем это научно проверить.

Вы согласны?»

Человек соглашается. Они проверяют его.

Это важно, что обе стороны согласны.

Они его проверили

и говорят: «Знаете что?

Вы не смогли сказать, о чём думала Лиза.

Результат был сравним
с простым совпадением.

Похоже, что у вас нет этой способности».

Это дало им возможность
сесть с ним рядом,

посочувствовать от всей души
и сказать непростые слова,

которые сводились к следующему:

«Мы знаем, что вы говорите правду,
что означает,

что вы слышите что-то у себя в голове».

И этот человек был вынужден принять
весьма нелёгкое,

но жизненно важное решение о том,
стоит ли обратиться за помощью.

Фактически мы помогаем людям
обрести точки соприкосновения с тем,

что поначалу выглядело
как что-то потустороннее,

выйти в плоскость реальности
и, возможно, изменить жизнь к лучшему.

С другой стороны, может, однажды
это случится на самом деле.

Может, мы ещё найдём привидений,

и, чёрт возьми, как же это будет здорово!

И до сих пор, приступая к расследованию,

я очень волнуюсь —

а у меня их было уже 75 —

и, клянусь, перед номером 76
я буду кричать: «Вот оно!»

(Смех)

Может, я неисправимая оптимистка, но верю,
что эта надежда во мне не угаснет,

и призываю вас занять такую же позицию
по отношению к тем,

кто делится с вами внешней правдой.

По отношению к заявлениям,
которые можно проверить,

проявляйте уважение, достаточное для того,
чтобы задать эти правильные вопросы.

Вместе задайтесь вопросом,
как можно это проверить;

существует мнение, что ты не можешь
уважать чьё-то убеждение

и при этом подвергать его сомнению, —
но это не так.

Устраивая небольшую встряску,
проверяя чьё-то утверждение,

мы говорим: «Хорошо, я отношусь к вам
с уважением, я прислушиваюсь к вам,

мы проверим это вместе».

Нам всем приходилось быть в ситуации,
когда мы что-то кому-то говорили,

а в ответ слышали:
«Ну да, интересно, ага...»,

и мы понимали,
что они так вовсе не думают.

Но когда кто-то говорит: «Правда?

Звучит сомнительно,
но продолжай, я слушаю»,

вы наконец понимаете,
что с вами считаются и уважают.

И это та позиция, с которой следует
подходить к таким заявлениям.

Так вы показываете,
что вам не наплевать на их слова.

Это проявление уважения.

Да, многие подобные расследования
заканчиваются ничем,

но наука на этом и построена.

Лекарства от рака до сих пор нет,

но мы не сдаёмся.

И этому есть две причины.

Первая: ответ имеет значение.

Будь то жизнь после смерти, паранормальное
явление или лекарство от рака,

все они сводятся к одному вопросу:

«Сколько нам отведено?»

И вторая причина: поиск истины,

открытость новому,

готовность к тому, что окажешься неправ
и поменяешь своё видение мира, —

всё это повергает в трепет.

Я до сих пор испытываю восторг,
слыша историю о привидениях.

Каждый раз вступая в такую группу,
я верю, что они могут быть правы,

и хочу, чтобы эта надежда не угасала.

Давайте все на это надеяться,

потому что исследование потустороннего

помогает понять, что у нас тут, в душé.

И, пожалуйста, заведите в доме
датчик утечки угарного газа.

Спасибо.

(Аплодисменты)