«Городок забвения» вводит новые правила ухода за пожилыми людьми

Как бы вы хотели провести последние годы своей жизни: в стерильной больничной палате или в городке с супермаркетом, пабом, театром и парком в шаговой доступности? Сейчас ответ очевиден, но 25 лет назад, когда Ивонна Ван Амеронген стояла у истоков передового центра Хогевейк, специализирующегося на уходе за больными, страдающими от деменции, других вариантов встретить старость не было. Отправьтесь в увлекательный тур по Хогевейку с Ивонной Ван Амеронген, чтобы по-новому взглянуть на дом-интернат, в котором свобода воли, социальная значимость и активность стоят у руля.

Это Хогевейк.

Он расположен недалеко
от Амстердама в Нидерландах.

Тут 27 домов, в каждом из которых
живёт по шесть-семь человек.

В нём есть торговый комплекс с рестораном,
пабом, магазином и клубом по интересам.

Там есть улицы, переулки, театр.

На самом деле это дом-интернат.

Дом-интернат для тех, кто страдает
от прогрессирующей деменции,

таким людям нужна постоянная забота.

Деменция — это страшный недуг,

от которого до сих пор нет лекарства.

Это растущая мировая проблема

не только для мирового сообщества
и политиков,

но и всего мира в целом.

Проблема, ставшая глобальной.

Cуществуют очереди для нуждающихся
в домах-интернатах.

В домах-интернатах
в основном живут женщины.

Так происходит, потому что
обычно женщины более заботливы

и они в состоянии ухаживать
за супругом, страдающим от деменции.

А вот для мужчин это тяжёлая ноша.

Деменция — это болезнь,
влияющая на работу мозга.

Мозг находится «в замешательстве».

Люди более не знают, который час,

что происходит вокруг, кто их окружает.

Они совершенно сбиты с толку.

Именно из-за этой неразберихи

они нервничают, впадают в депрессию,
становятся агрессивными.

Это обычный дом-интернат.

Я работала в нём в 1992 году.

Я была заведующей учреждения.

Мы с коллегами часто рассуждали о том,

что не желали бы такой организации
ухода для своих родителей, друзей,

да и для самих себя.

Однажды мы пришли к выводу:

«Если только говорить,
то вряд ли что-то изменится.

Всё в наших руках.

Мы обязаны что-то предпринять,

чтобы изменить ситуацию к лучшему».

Обсудив это, мы поняли,

что людей, живущих в нашем учреждении,

сбивает с толку окружающая их обстановка:

они видят лишь больничные стены,

врачей, медсестёр и фельдшеров
в белых халатах,

а их жизнь скована палатой.

А им совсем невдомёк, почему они тут.

Вот они и ищут способ убежать отсюда.

Они живут надеждой отыскать дверь,
ведущую домой, к прежней жизни.

Мы поняли, что создаём ситуацию,

в которой разум,
и без того «сбитый с толку»,

совсем теряется.

Мы вносим ещё большую неразбериху.

А этим людям нужно совсем другое.

Они хотят жить,

им нужна помощь, наша помощь,
чтобы справляться с болезнью.

Эти люди хотят жить в обычном доме,

а не в больнице.

Они хотят вести привычную жизнь,

в которой есть место аппетитным ароматам,
доносящимся с кухни.

Они хотят просто зайти на кухню,
чтобы полакомиться чем-нибудь вкусненьким.

Вот что им нужно.

Именно это мы должны были для них создать.

Организовать их быт,
словно они у себя дома:

чтобы они жили не по 15, 20
или 30 человек, как в больничной палате,

а маленькой группой по шесть-семь человек,
как в обычной семье.

По принципу дружеского общежития.

Нам необходимо было объединить людей

на основе их представлений о жизни,

чтобы они смогли легко найти общий язык,

живя вместе.

Мы спросили родственников
наших постояльцев:

«Что важно для вашего отца?»,
«Что важно для вашей матери?»,

«Каков их образ жизни?»,
«Чего они желают?»

У нас получилось семь групп,
характеризующих разные образы жизни.

Например, «протокольный» образ жизни.

При таком образе жизни

люди общаются в более официальной манере,

держат дистанцию.

Их день начинается позже

и заканчивается позже.

В этой группе отдают большее предпочтение
классической музыке,

чем в других группах.

Их рацион отличается:

они предпочитают
французскую кухню голландской.

(Смех)

Вот другой образ жизни, «труженики».

Это очень традиционный образ жизни.

Такие пациенты рано встают
и рано отходят ко сну,

поскольку они много трудились всю жизнь,
занимаясь ручным трудом.

В основном они занимались семейным делом,
трудились на ферме, в магазинчике,

или, как г-н Б., работали
по найму на ферме.

Он рассказал мне, что раньше каждое утро
он уходил на работу

с обедом, завёрнутым в бумажный пакет,

и одной сигарой.

Та сигара была единственной роскошью,
что он мог себе позволить.

И после обеда он выкуривал
ту самую сигару.

И до своего последнего дня в Хогевейке

каждый день после обеда
он курил свою сигару в этом сарайчике.

А это моя мама.

Её стиль жизни — «духовный».

В Хогевейке она живёт уже шесть недель.

Духовный стиль связан с путешествиями,
новыми друзьями, изучением других культур,

интересом к искусству и музыке.

Есть и другие стили жизни.

Вот результат того, о чём мы говорили
и чего мы смогли добиться.

Но жизнь не ограничивается
нахождением в доме среди людей,

разделяющих ваши интересы,
в своей домашней среде.

Жизнь — это нечто большее.

Каждый стремится не зря прожить жизнь,
каждый хочет получать от неё удовольствие.

Мы социальные животные,

которым нужна жизнь в обществе.

И мы принялись за дело.

Выходя из дома, мы хотим сходить куда-то
или пройтись по магазинам,

с кем-то встретиться.

Или же заглянуть в паб,
чтобы пропустить стаканчик с другом.

Или, как г-н В., он любит
выйти на прогулку,

чтобы полюбоваться прелестными дамами.

(Смех)

С ними он сама галантность,

он надеется на их улыбки и всегда
добивается своего.

Он любит потанцевать с ними в пабе.

Каждый день — это праздник.

Здесь есть и те, кто лучше
отправится в ресторанчик,

чтобы выпить вина с друзьями,

пообедать или отужинать с ними
и просто радоваться жизни.

Моя мама ходит гулять в парк,

греется на солнышке на скамейке

в надежде, что прохожий подсядет к ней,

чтобы поговорить о жизни

или об утках, плавающих в пруду.

Важно вести активную общественную жизнь.

Это значит быть частью общества,
к которому ты принадлежишь.

Именно это и нужно людям.

Даже если вы страдаете
от прогрессирующей деменции.

Вот что я вижу из окна своего кабинета.

Однажды я увидела, как одна женщина
идёт на встречу другой,

в конце концов они встретились
на углу здания.

Я прекрасно знаю обеих дам.

Часто я вижу, как они прогуливаются.

Время от времени я пыталась
заговорить с ними,

но разговоры были несвязными...

мне трудно было понять их речь.

Однако я видела, как они встретились
и завели разговор.

Стали жестикулировать.

И знаете, им было весело.

Затем они попрощались,
и каждая пошла по своим делам.

Это в жизни и нужно:
встречаться с другими людьми,

быть частью общества.

Именно это я и наблюдала.

Дом-интернат Хогевейк стал таким местом,

где люди с прогрессирующей деменцией
могут нормально жить.

Быть свободными и быть под защитой,

потому что здесь работают
профессиональные врачи и волонтёры,

которые знают, что такое деменция.

Специалисты знают, как правильно
выполнять свои обязанности,

чтобы сохранить естественное течение
жизни для наших постояльцев.

Также это значит, что администрация
должна предоставить всё необходимое,

чтобы люди делали свою работу хорошо.

Необходимо руководство,
способное на этот решительный шаг.

Обустроить всё иначе,

чем в обычном доме-интернате.

Мы видим, что это возможно.

Мы думаем, что это можно ввести везде,

ибо для этого не нужно целое состояние.

Мы располагаем таким же бюджетом,

как и любой дом-интернат в нашей стране.

Наш бюджет финансирует государство.

(Аплодисменты)

Важно взглянуть на эту работу
под другим углом,

увидеть перед собой живого человека

и понять, что ему на самом деле нужно.

Секрет в улыбке, в ином образе мыслей,

в другом отношении, а не в цене вопроса.

И есть ещё кое-что, связанное с умением
делать выбор.

А именно с разумными тратами.

Я говорю так:

«Красные шторы не дороже серых».

(Смех)

Такой дом можно создать везде.

Благодарю.

(Аплодисменты)