Как я влюбилась в квазары, блазары и нашу невероятную вселенную

Джедайда Айслер влюбилась в звёздное небо, когда была маленькой девочкой. Сейчас она астрофизик и изучает сверхмассивные гиперактивные чёрные дыры. В очаровывающем выступлении она уводит нас за триллионы километров от Земли, чтобы познакомить с объектами массой от 1 до 10 миллиардов масс Солнца, которые иногда выстреливают мощными потоками частиц в нашем направлении.

Моя первая любовь была к ночному небу.

Любовь — сложная вещь.

Вы видите полёт космического телескопа
Хаббл сквозь Сверхглубокое поле,

одно из самых далёких изображений
нашей вселенной.

Всё, что вы видите, — это галактики,

в каждой миллиарды звёзд.

А самая далёкая галактика удалена от нас
на триллион триллионов километров.

Как у астрофизика, у меня есть
потрясающая привилегия

изучать одни из самых необычных
объектов в нашей вселенной.

Объекты, восхищаюшие меня с самого детства
и на протяжении всей моей карьеры, —

сверхмассивные гиперактивные чёрные дыры.

Обладая массой от 1 до 10 миллиардов
масс нашего Солнца,

эти галактические чёрные дыры
поглощают вещество

более чем в 1 000 раз быстрее,

чем «нормальные» сверхмассивные
чёрные дыры.

(Смех)

Эти две особенности,

наряду с некоторыми другими,
делают их квазарами.

В то же время объекты, которые я изучаю,

производят одни из самых мощных
когда-либо наблюдавшихся

потоков частиц.

Эти узкие потоки, называемые струями,

движутся со скоростью,
равной 99,99% от скорости света,

и направлены прямо на Землю.

Эти гиперактивные сверхмассивные чёрные
дыры с струями, направленными на Землю,

называются блазарами. [От blazing quasars]

Особенность блазаров в том,
что они являются одними из самых

эффективных во вселенной
ускорителей частиц,

переносящих невероятные количества
энергии сквозь галактику.

Здесь я показываю блазар
в представлении художника.

Тарелка, с которой вещество
попадает в чёрную дыру,

называется аккреционным диском,

здесь он показан голубым.

Из-за «эффекта рогатки»
часть этого вещества разлетелась

вокруг чёрной дыры,
разгоняясь до бешеных скоростей

в струях, показанных здесь белым.

Хотя блазары встречаются редко,

процесс, в ходе которого вещество
втягивается через диск,

а затем часть его выбрасывается
через струю, встречается часто.

Мы постепенно удаляемся
от системы блазара,

чтобы показать её место
в галактических масштабах.

Кроме расчётов того, что входит,
а что выходит,

сейчас одна из популярных тем
в астрофизике блазаров —

это откуда появляется струйное
излучение со сверхвысокими энергиями.

В этом изображении меня интересует,
где формируется этот белый шарик,

и, вследствие этого, есть ли какая-либо
связь между струёй

и веществом аккреционного диска.

Точный ответ на этот вопрос

был практически недоступен до 2008 года,

когда НАСА запустило новый телескоп,
который лучше улавливает гамма-лучи,

то есть свет с энергиями
в миллионы раз больше,

чем обычный рентгеновский аппарат.

Я одновременно сравниваю изменения
данных по гамма-излучению

и света видимой части спектра
день ото дня, год от года,

чтобы лучше определить местонахождение
этих гамма-шариков.

Мои исследования показывают,
что в некоторых случаях

эти шарики формируются
намного ближе к чёрной дыре,

чем мы изначально предполагали.

Когда мы с большей уверенностью

сможем определить,
где эти гамма-шарики формируются,

мы сможем лучше понять,
как разгоняются струи,

и полностью описать
динамические процессы,

которые формируют одни из самых
завораживающих объектов в нашей вселенной.

Это всё началось как история о любви.

С тех пор ничего не изменилось.

Эта любовь преобразила меня,
превратив любопытую, глазеющую на звёзды

девочку в профессионального астрофизика,

стоящую на пороге небесного открытия.

Кто знал, что погоня за вселенной

даст такое прочное основание
моему призванию здесь на Земле.

Да и знаем ли мы,
куда первый трепет любви

может привести нас на самом деле?

Спасибо.

(Аплодисменты)