vimeo.com/.../436631998

Я работаю здесь почти 30 лет,

но начинала я свою карьеру
как коррекционный педагог.

Причём в первый год моей работы

нашим ученикам впервые разрешили

учиться в обычных государственных школах.

До этого не разрешали
из-за слишком серьёзных нарушений в развитии.

В 1975 году был принят закон,
согласно которому все ученики,

вне зависимости от степени нарушений,
могут учиться в обычных школах

наравне со всеми.

Вот как раз в тот год
я начала работать педагогом.

У нас было маленькое здание,
было 40 учеников

и несколько учителей-новичков,

и мы поначалу вообще не знали,
что делать с этими детьми.

Им было от 5 до 22 лет,
и они в первый раз пришли в общую школу.

Я начала преподавать задолго до того,
как приняли стандарты ADA.

И я в полной мере успела узнать,
что значит отсутствие доступной среды.

Мои первые ученики

были уже подростками,

я мало времени провела с ними в школе,

потому что до того они в школе не были.

И я сразу увидела, что их нужно учить

взаимодействовать с обществом.

Учить искать работу,

учить обычным жизненным навыкам,

потому что у нас на работу с ними
было очень мало времени.

В нашем школьном округе
были специалисты,

которые помогали выпускникам
устроиться на работу.

И когда я попросила
прикрепить такого специалиста

к нашей школе,

мне отказали,

потому что якобы наши ребята
всё равно не смогут работать.

Можете представить,

насколько сильно мне тогда хотелось
доказать обратное,

потому что я знала,
что работать они смогут.

Я начала искать связи,

встречалась с владельцами
местных компаний,

они знакомили меня
с другими предпринимателями,

я училась разговаривать
с работодателями —

к этому, конечно, меня не готовили,

в программу подготовки коррекционных педагогов
это не входит.

Я убедилась, что мои ученики,
конечно же, смогут работать.

Я обратилась напрямую к работодателям,

они подсказали мне,
в каком направлении двигаться,

и я стала учить своих ребят,

как ездить на автобусе,

я стала выяснять, что нужно,
чтобы они могли — физически — работать.

И это потрясающе — видеть,

что твой ученик устроился на работу,

занимается любимым делом,

тем, что у него получается.

Я знала родителей,
которые представить себе не могли,

что их сын или дочь
будет работать, как все,

но в итоге всё получилось.

Были родители, которым было страшно

отпустить детей одних в общество,

но они были настолько рады результатам,
что стали главными сторонниками расширения

нашей образовательной программы.

Однажды я обнаружила,
что везде стараюсь рассказать

о возможностях

и о потенциале

учеников, для которых я работаю.

С которыми я работаю вместе.

И в Университет Сан-Диего
я пришла для того,

чтобы найти новые способы
использовать ассистивные средства

для помощи людям с особыми потребностями.

Для помощи в школе, на работе,

в общественных пространствах.

Ассистивные технологии
стали центром моей работы.

Мы получили
пару федеральных грантов

в качестве финансовой поддержки.

Мы нашли партнёров,

готовых поддерживать
развитие ассистивных технологий.

Это было очень давно.
Тогда только приняли стандарты ADA,

общество только училось толерантности,

работодатели только начинали
открывать свои двери.

И к нам стали приходить
обычные люди,

которые очень хотели
изменить ситуацию,

хотели помогать
людям с особыми потребностями.

Тогда я запустила курс

по ассистивным технологиям.

Мы вели его вместе с коллегой
с инженерного отделения.

К нам приходили студенты
с отделения коррекционной педагогики,

с отделения реабилитации,
с инженерного отделения.

И также приходили
просто местные жители:

эрготерапевты, физиотерапевты,
логопеды,

были продавцы оборудования,

были инженеры разных специализаций.

И мы все вместе старались представить,

какие возможности мы можем дать

людям с особыми потребностями,

если научимся правильно подбирать
ассистивные технологии

для различных дел,
которыми они хотят заниматься.

И мы обнаружили, что технологии
меняют очень многое,

дают людям возможность
управлять своей жизнью.

Мы на курсе давали студентам задание

провести опрос на предмет соответствия
требованиям ADA.

Оно открывало глаза
на реальное положение дел

и мне, и моим студентам,
и людям, живущим вокруг нас,

тем, кто сотрудничал с нами.

Мы предлагали учащимся
выйти на улицы и опросить прохожих,

узнать, доступны ли людям
с ограниченными возможностями

различные объекты инфраструктуры.

Студенты ходили в магазины,

в рестораны,

в отели,

в любые другие места поблизости.

И мы все, как оказалось,
сумели иначе взглянуть

на то, как устроено наше окружение.

Результаты этих опросов
помогли нам понять,

что мы можем изменить,

потому что, выполняя задание,

студенты должны были
не только опрашивать прохожих,

не только узнавать,
что хорошо, а что плохо,

но и продвигать идеи
доступной среды,

рассказывать о проблемах,

рассказывать о людях
с особыми потребностями,

потому что их действительно много,
а об этом далеко не каждый знает.

И чтобы эти люди смогли пользоваться
услугами местных компаний,

нужно, чтобы эти услуги
стали более доступными.

Мне очень нравилось этим заниматься,
и я до сих пор веду этот курс,

и мы всё так же проводим
опросы о соответствии стандартам ADA,

и к счастью, мы видим,
что ситуация меняется к лучшему,

хотя, как и прежде,
есть над чем поработать.

За это время было много
положительных изменений

как в плане физического доступа
к зданиям,

так и в плане
цифровой коммуникации,

и вот здесь мы как раз
сумели очень многого добиться.

Мне кажется, очень часто

мы не думаем о доступности
заранее.

Чаще всего об этом начинают говорить
уже потом, когда всё сделано.

Даже в Университете,

когда мы внедряем новые программы,
технологии, платформы,

которые мы будем использовать,

я всегда заранее интересуюсь:

а что там с универсальным доступом?

Раньше мне всегда отвечали:

«Ещё успеем».

«Займёмся этим позже».

Сейчас многое изменилось,
люди стали заранее думать

о доступности программного обеспечения.

И всё же мне хотелось бы,
чтобы это происходило ещё чаще.

Нужно, чтобы приложения сразу создавались
доступными для всех.

И это не только про инклюзивность,

это ещё и про экономию средств.

Мне бы хотелось изменить отношение людей
к проблеме доступности.

Мне доводилось, например,

работать со студентами-архитекторами,

и общение с людьми с особыми потребностями
помогло им понять,

что дело не только
в соблюдении стандартов,

что речь идёт не только
о стандартах и законах.

Студенты познакомились
с реальными людьми,

которые иначе взаимодействуют
с окружающим миром,

и это помогло им иначе взглянуть
на практические аспекты архитектуры.

Помогло направить творческие способности

на создание таких проектов и конструкций —

зданий, парков и так далее —

которые будут доступны
более широкому кругу людей.

И ещё мне очень бы хотелось,

чтобы особые потребности чаще обсуждали
в контексте социокультурного многообразия.

Мне кажется, мы слишком часто,

особенно в современном варианте дискуссий,

исключаем людей с особыми потребностями
из формулы многообразия общества.

А между тем, наличие особых потребностей

пересекается со всеми другими
аспектами идентичности,

такими как гендер, возраст,
этнос и так далее.

В каждой группе
есть люди с особыми потребностями.

Более того, любой из нас может стать
человеком с особыми потребностями

в какой-то момент своей жизни.

Поэтому я убеждена,

что заранее думать о доступности
и универсальности среды —

это очень важно,
и это обязательно должно обсуждаться

в контексте многообразия общества.