-
Мы находимся в Старой национальной галерее в Берлине
-
и смотрим на картину Каспара Давида Фридриха
-
"Аббатство в дубовом лесу".
-
Это большое полотно, и оно было одним из той пары,
-
которая также включает в себя "Монаха у моря".
-
Картина очень мрачная и, на самом деле,
-
это прекрасный пример того, как Фридрих использовал пейзаж
-
для того, чтобы изобразить проблемы человеческой жизни и
-
Божественного.
-
Верно, и на этой картине мы видим
-
руины аббатства, старого аббатства,
-
и входящую в это разрушенное аббатство процессию,
-
которая несёт гроб.
-
И тотчас же мы ощущаем течение времени,
-
недолговечность человеческого бытия.
-
К тому же, кажется, что мы видим глубокую зиму
-
и, скорее всего, её рассвет.
-
Если вы смотрите на остатки сохранившейся архитектуры
-
из-за самих руин у вас возникнет, прежде всего,
-
ощущение покинутости.
-
Вы видите это обветшалое стрельчатое окно,
-
в котором не осталось стёкол.
-
И вы испытываете настоящее ощущение величия
-
первоначального пространства, но всё, что осталось -
-
это тщетность человеческой жизни, тщетность человеческих усилий.
-
И мы видим, что природа вечна, но то, что создаёт
-
человек - временно.
-
Монахи здесь проходят через их
-
древний ритуал захоронения.
-
Но вы видите, что кладбище в снегу, которое окружает их,
-
не ухожено, лишено порядка и, кажется,
-
разрушается само по себе.
-
Аббатство отсылает назад к средневековым традициям, но сейчас это
-
исчезло.
-
Старше него только дубы,
-
которые могли представлять для Фридриха
-
традиции друидов, дохристианские традиции,
-
эти действительно древние дубы, искривлённые и устрашающие
-
в своих формах, но это свидетельство тому, что речь идёт о традициях,
-
которые даже старее, чем христианство.
-
И, потом, помимо всего, полумесяц и небо,
-
когда ты говорила, это природа, которую я
-
рассматриваю как что-то постоянное,
-
что-то внеисторическое, которое существует даже
-
независимо от роста и смерти деревьев.
-
Конечно же, независимо от архитектуры, сотворённой Человеком.
-
Кажется, что полумесяц находится вне космоса, даже вне
-
времён года Земли.
-
Точно, и таким образом, у вас есть понятие о человеческом времени,
-
есть понятие о времени природы,
-
и, затем, есть понятие о времени божественного пространства.
-
И на самом деле, если в этой картине и есть капля оптимизма,
-
то это та луна.
-
Это очень неотчётливый полумесяц, и он может потускнеть ещё больше
-
и стать Новой Луной, но потом он полностью обновится,
-
и появится возможность перерождения.
-
Ты упомянула, что это глубокая зима,
-
но придёт весна.
-
И даже если это кажется сейчас далёким, в этих, в каком-то роде,
-
бледных сумерках, чувствуется, что всё здесь возродится.
-
Так что у нас есть намёк о воскрешении
-
в фазах луны, у нас есть кресты,
-
являющиеся частью кладбища, у нас есть крест, который формируют часть
-
руин аббатства и этот намёк о воскрешении.
-
Мне кажется, что интересно о Фридрихе, так это то, что
-
он наполняет пейзаж этим очень-очень
-
серьёзным значением, почти так же, как раньше
-
люди рассматривали христианскую
-
иконографию, Фридрих ищет современный язык,
-
с которым можно было бы выразить это внеисторические человеческие чувства,
-
размышление о нашей роли во вселенной и попытки
-
осознать все те слои времени, к которым ты обращался ранее.
-
Это абсолютно верно. Фридрих ищет новый путь
-
изображения этих вечных проблем, и появляется ощущение, что
-
у него получилось бы, потому что это начало
-
19-ого века. Фридрих сейчас живёт в рациональной культуре,
-
и идея использовать иконографию Возрождения
-
или даже эпохи Барокко была бы невероятной.
-
Это не имело бы смысла.
-
Так что Фридрих, этот художник, который обучался в Копенгагене,
-
который вырос в Грефсвальде, который в то время был частью Швеции,
-
на южном берегу Балтийского моря,
-
видит чрезмерные, холодные
-
северные пейзажи, как способ выражения
-
этих идей о вечности.
