Как бы выглядел мир без тюрем

Деанна Ван Бюрен занимается дизайном центров по восстановительному правосудию. В отличии от системы, в центре которой находятся картельный подход и массовое заключение, эти центры рассматривают преступление как нарушение доверия, а справедливость — как процесс, в котором все участники собираются вместе, чтобы его восстановить. При участии заключённых мужчин и женщин Ван Бюрен создаёт динамичные пространства, которые предлагают возможность для диалога и примирения, помощь по трудоустройству и профобучение, а также социальные услуги, которые помогают людям в принципе избежать попадания в судебную систему. «Представьте себе мир без тюрем, — говорит Ван Бюрен, — и присоединяйтесь ко мне в создании всего того, что сможет их заменить».

Многие называют меня
«архитектором правосудия».

Но я не проектирую места заключения.

Не строю тюрьмы.

Я не создаю места содержания под стражей
или даже помещения суда.

Все равно каждую неделю мне звонят

и говорят: «Да, но вы
улучшаете тюрьмы, так?

Ну, вы знаете, я о тех красивых тюрьмах,
которые сейчас строят в Европе».

На этом я приостанавливаю разговор

и приглашаю собеседника,

а сегодня и вас,

представить себе мир без тюрем.

Каким будет такой новый справедливый мир?

Что конкретно нам нужно будет
для него построить?

Хочу показать вам сегодня
примеры того, что мы строим.

И начну с самого раннего прототипа.

Его я создала, когда мне было пять лет.

Я назвала его «хижиной исцеления».

Я соорудила её после того,
как меня отправили домой

из-за того, что я дала по лицу ученику,
который обозвал меня «черномазой».

Да, он это заслужил.

Но это происходило часто,

потому что моя семья нарушила сегрегацию
в белой общине в сельской части Вирджинии.

Мне было по-настоящему страшно.

Я боялась.

Во мне кипела ярость.

Поэтому я убегала в лес
и строила там маленькие хижины

из всяких веток, листьев и
одеял, которые я брала у мамы.

И когда солнечные лучи
проникали в моё убежище,

я находила умиротворение.

Несмотря на мои попытки найти покой,

я всё равно покинула свой город,
как только смогла,

и поехала изучать архитектуру.

После учёбы начала работать,
в том числе проектируя торговые центры,

дома для богатых

и офисные здания, —

до тех пор, пока однажды не попала
в здание тюрьмы в первый раз.

Это было исправительное учреждение
города Честер в Пенсильвании.

Моя подруга пригласила меня туда

поработать с её заключенными студентами

и рассказать им о позитивной силе дизайна.

Иронично, не правда ли?

На пути к этому бетонному зданию
с его маленькими оконцами,

колючей проволокой, высокими стенами,
смотровыми вышками

с его холодным, отчуждённым
пространством внутри,

почти без света или воздуха,

с кричащими охранниками
и громыхающими дверями,

с рядом камер, наполненных
множеством темнокожих тел,

я поняла, что то, что я видела,

было результатом расистской политики,
которая вызвала массовые заключения.

А как архитектор я видела,

что тюрьма — наихудший
из возможных типов строений

для того, чтобы устранить тот вред,
который мы друг другу наносим.

Я подумала: «Могу ли я создать
какую-то альтернативу

более красивой тюрьме?»

Сама идея казалась мне неправильной,
как не кажется мне и сейчас.

Но тогда я просто не знала, что делать.

Что же построить вместо тюрем?

В то же время я узнала
о восстановительном правосудии.

И снова я нашла умиротворение,

потому что это и была
та альтернативная система,

согласно с которой преступление —
это нарушение доверия,

и нужно позаботиться сперва о тех,

кто пострадал,

а те, кто совершил преступление,

обязуются исправиться.

Как они будут исправляться —
предмет горячих обсуждений,

в которых все участники пытаются понять,
как восстановить нарушенное доверие.

Первые исследования показали, что
такое правосудие способствует сочувствию,

сокращает повторное совершение
преступления на 75%

и облегчает ПТСР у жертв
особо жестокого насилия.

И по этим причинам

обвинители, судьи и окружные прокуроры

начали передавать дела из суда в практики
восстановительного правосудия

для того, чтобы некоторым удалось
полностью избежать судебной системы.

И тогда я подумала: «Чёрт, а почему бы
нам не строить для этой другой системы?»

(Аплодисменты)

Вместо строительства тюрем

мы должны создавать места
для восстановительного правосудия.

Итак, я начала со школ,

потому что временное отстранение
и исключение из школы

были десятилетиями дорогой в тюрьму.

Многие школьные округи,
даже, может, и ваша школа,

начинают видеть альтернативу
в восстановительном правосудии.

Для моего первого проекта я превратила
эту маленькую грязную кладовую

в комнату примирения для одной школы

в моём родном городке Окленд.

Когда мы окончили проект, директор сказал,

что эта комната стала ключевым местом,

в котором собирались люди

после драки в школе или преступления
с применением оружия в городе.

Туда начали приходить
и ученики, и учителя,

потому что для них это стало убежищем.

Именно пространство комнаты
способствовало процессу примирения.

А потом я сделала то,
что делают все архитекторы,

а именно решила построить
что-нибудь покрупнее.

Я сама построю первый в мире центр
восстановительного правосудия.

На горизонте появится прекрасный силуэт,

как маяк в ночи.

Тысячи людей станут
приходить сюда, а не в суд.

Я в одиночку положу конец
массовым местам заключения

и выиграю кучу наград по архитектуре.

(Смех)

Но потом я пришла в себя,

(Смех)

потому что вот в чём дело:

мы сажаем в тюрьмы больше людей,

чем любая другая страна мира.

А растущая доля заключений
приходится на чернокожих женщин.

95% этих людей выйдут из тюрьмы.

Большинство из них — жертвы жестокого

сексуального, физического
и эмоционального насилия.

То есть они и причиняли насилие,
и были его жертвами.

И я подумала, может, я спрошу у них,

что нужно построить вместо тюрем.

Я нашла эксперта
по восстановительному правосудию,

и мы запустили первые в стране семинары

с заключёнными мужчинами и женщинами

на пересечении восстановительного
правосудия и дизайна.

Меня это изменило.

Я увидела заключённых
совершенно по-другому.

Это были люди, готовые
кардинально себя поменять

и взять на себя ответственность.

Они проявили себя творчески,
предлагали идеи.

Дэнни был одним из них.

Его посадили в Сан-Квентин на 27 лет

за убийство в возрасте 21 года.

С самого начала

он взял на себя полную
ответственность за содеянное

и в тюрьме прилагал все усилия,
чтобы исправиться.

Результаты этих усилий он привнёс
в дизайн для общинного центра

для примирения и успокоения.

Какая красота, не правда ли?

На зелёной территории круглые площадки

для диалога между жертвами
и преступниками.

Когда он показывал мне этот проект,

он начал плакать.

Он сказал: «Я так долго пробыл
в Сан-Квентине, где столько жестокости,

что невозможно поверить в примирение.

Этот проект сможет воплотить в жизнь
восстановительное правосудие.

И кажется, у нас может скоро получиться».

Я знаю наверняка,

что уже сама идея, возможный дизайн мест,
где можно восстановиться и найти покой,

меняет человека.

Я наблюдала за этим снова и снова
во время наших встреч.

Но одних проектов недостаточно.

Мы должны построить такие места.

Итак, я начала искать новаторов
в области правосудия.

Их не так-то просто найти.

Но все же кое-что я нашла —

центр по судебным инновациям.

Они применяли примирительные
практики коренных американцев

в других общинах

впервые в США.

И я встретилась с ними и сказала:

«Пока вы готовитесь,

можно мне обсудить с участниками дизайн
центра по примирению?»

Они согласились.

И слава Богу, потому что плана «Б»
у меня не было.

Так, в западном районе
города Сиракузы в штате Нью-Йорк

мы запустили рабочие группы
по дизайну с участием всей общины

для того, чтобы превратить
старый наркопритон

в центр примирения.

Строительство этого проекта завершено,

и в нём уже участвуют 80 групп в год

с очень интересными результатами.

Само место воодушевляет людей

поучаствовать в процессе примирения

впервые в жизни.

Изабель и её дочь, члены общины,

обратились к идее примирения

для восстановления своих отношений
после длительного семейного насилия,

сексуального насилия

и других проблем в семье

и общине.

И вы знаете, Изабель не хотела
участвовать в этом процессе.

Она думала:
«Это всё равно, что пойти в суд.

Что это вообще такое, примирение?»

Но один раз она пришла,

в стрессовом, тревожном состоянии.

Она вошла, осмотрелась

и начала осваиваться.

Она повернулась к координатору и сказала:

«Мне здесь уютно и спокойно.

Тут как дома».

В тот день Изабель и её дочь решили

пройти до конца процесс примирения.

И сегодня их отношения очень поменялись,

у них всё налаживается,
и их раны заживают.

После этого проекта я не начала работать

над одним огромным центром по примирению —

я захотела, чтобы их было много:
по одному в каждой общине.

Но потом появилась новая идея.

Когда я проводила семинар
в тюрьме Святой Риты в Калифорнии,

один из заключённых дизайнеров,
Дуг, сказал:

«Да, исправиться, встать снова на ноги,
найти покой —

это очень важно.

Но реальность такова, Деанна,
что когда я вернусь домой,

мне некуда будет пойти.

У меня нет работы, кто меня наймёт?

В итоге, я снова окажусь за решёткой».

И знаете, что? Он прав,

потому что 60–70% вышедших из тюрьмы

ещё год остаются безработными.

Нам также известно, если не хватает денег
на минимальные потребности,

то человек пойдёт на преступление —

любой из нас так бы поступил.

Поэтому вместо создания тюрем,

нам нужны центры профобучения
и практики для предпринимателей.

Сейчас уже есть центры по так называемой
восстановительной экономике.

Они расположены в Восточном Окленде,
штат Калифорния:

«Восстановим Окленд» станет
первым центром страны

по восстановительному
правосудию и экономике.

(Аплодисменты)

И вот, что мы сделаем:

мы превратим это здание в три места.

Первое — это ресторан «Цвета»,

который преодолеет расовую
сегрегацию в ресторанном деле,

обучая низкооплачиваемый персонал навыкам,

необходимым для получения работы
в элитных ресторанах.

И неважно, есть ли у них судимость.

На втором этаже будет яркое, открытое,
наполненное воздухом пространство

для организаций-активистов,
которые борются за

«Здравоохранение вместо наручников»

и «Жильё — это право человека».

И третье — это первый в стране центр
по восстановительному правосудию,

наполненный природой, цветами,
формами и чувством защищённости,

где всё содействует диалогу.

Этот проект мы запустим
уже через два месяца.

И мы планируем построить
другие такие же

в Вашингтоне, Детройте и Новом Орлеане.

(Аплодисменты)

Итак, я рассказала вам
о двух альтернативах тюрьмам,

и обратите внимание на цену.

На цену одной тюрьмы можно построить 30
центров по восстановительному правосудию.

(Аплодисменты)

Так же намного лучше
использовать ваши налоги,

поэтому я хочу построить их все.

Но строительство зданий —
это сложная задача,

на это нужно время.

Тем временем, во время моей работы
с общинами, каждую неделю многие

становились жертвами огнестрельного оружия
или попадали в тюрьму.

Всё больше и больше людей
нуждались в нашей помощи,

и родилась новая идея

в общине, которая чуть твёрже
стояла на ногах:

вместо тюрем мы создадим
деревни на колёсах,

или Передвижную Деревню,

которая предоставила бы целый ряд ресурсов

изолированным общинам
в окрестностях Сан-Франциско,

включая медицинские и социальные услуги,
а также магазины.

Сейчас мы работаем над тем,

чтобы построить такую деревню
при участии местных общин.

Мы начали с превращения
городских автобусов в школу на колёсах,

которая привозит среднее образование туда,
где в этом нуждаются.

(Аплодисменты)

Этим мы поможем тысячам учеников.

Также мы создаём места ночлега на колёсах

для женщин, бывших в заключении,

ночью, когда они наиболее уязвимы.

Следующим летом эта деревня заработает

и будет появляться каждую неделю
во всё новых и новых местах.

Так что посматриваете в окно.

(Аплодисменты)

Что ещё мы может построить вместо тюрем?

Я уже рассказала о трёх решениях:

центры по примирению,

центры по восстановительному
правосудию и экономике,

а также передвижные деревни.

Но поверьте, в моём списке
ещё миллион других идей.

Например, жильё для адаптации
подростков из приёмных семей,

центры для воссоединения женщин и детей,

места для жертв насилия,

места, где бы обсуждались причины

массовых тюремных заключений.

И нет ни одного по постройке тюрьмы.

Один активист, философ и писатель,
Корнел Уэст, сказал, что

«правосудие — это то,
как выглядит любовь в обществе».

После только что услышанного

представьте себе ещё раз мир без тюрем

и присоединяйтесь ко мне в создании
всего того, что сможет их заменить.

Спасибо.

(Аплодисменты)