От «белло» к «бьютифул»: что происходит с итальянским языком? | Аннамария Теста | TEDxМилан

Аннамария Теста занимается связями с общественностью и творческими проектами. Она оказывает различным фирмам консультационные услуги, в рамках которых активно пишет статьи и посты для блогов. Также за её плечами более двадцати лет преподавания в университете.

В феврале 2015 года она стала продвигать инициативу #dilloinitaliano (#скажиэтопоитальянски), чья цель — сократить злоупотребление английскими словами, использование так называемого италоанглийского, особенно в таких сферах как политика, бизнес и СМИ.

Это выступление записано на мероприятии TEDx, независимо организованном местным сообществом с использованием формата конференций TED. Узнайте больше на http://ted.com/tedx

Слова очень важны для нас.

Они объединяют,
облекая наши мысли в ясную форму.

Слова в нашем языке — необычны.

Они звучные, богатые, вибрирующие,

они полны эмоций, они пробуждают
нашу мысль, в них наша история,

с которой они звучат в унисон.

Именно о красоте нашего языка,

а также о том, как эту красоту
защищают, хранят и воспринимают,

мы и поговорим сегодня.

Речь пойдёт о набирающем обороты
так называемом «итало-английском»:

провинциальном, немотивированном,
зачастую непонятном смешении

итальянских и английских слов,

которое в последнее время
начало входить у многих в привычку.

Но я зайду немного издалека

и начну с того, что покажу
несколько девизов на латыни.

Мы видим очень много латинских надписей
на гербах крупнейших университетов мира,

и ими очень гордятся.

Вот мы в Австралии,
или, к примеру, — в Гонконге.

И здесь девиз на латыни.

В Гане, в Корее, в России, в Швеции,

в Великобритании —
в Королевском колледже Лондона,

а также в Оксфорде,

в США — в Чикаго.

На гербе Гарварда начертано: «Veritas».

И не только университеты с гордостью
провозглашают то же самое на латыни.

Девиз на латыни есть у Лондона.

Он есть у Парижа.

Есть он и у Канады,

а также у австралийского штата Квинсленд.

И не только.

У ВМФ США мы видим: «Semper fidelis».

Вы могли слышать
«Semper fi» во многих фильмах.

Британский флот говорит на латыни.

Наконец, далеко не самая
консервативная организация — NASA,

дала программе «Аполлон» латинский девиз.

Почему же я так долго об этом говорю,
начав с латыни,

с латинских девизов?

Потому что если и есть в мире место,
где должен быть латинский девиз,

то это Италия, Рим.

Вот она, колыбель латыни!

Вы, наверное, уже видели,

как выглядит новый
туристический символ Рима,

одобренный и продвигаемый
римским муниципалитетом?

Вот он.

(Смех)

Никто, правда, не знает,
как именно это произносится.

«Rome, me and you?»

«Rome and you?»

Что это за низкопробная штучка?

Что это за смешение? Какое-то
короткое замыкание между двумя языками,

стирающее чувство идентичности?

Что это за пять кружков сверху?

(Смех)

(Аплодисменты)

Возникает вопрос: «Но зачем?»

(Смех)

Но почему, когда в любом городе

мы осматриваем достопримечательности,

никто не додумался до такой глупости,

как искалечить своё название ради рекламы.

Нигде.

Только в Риме.

Кстати, об искажениях:

давайте взглянем на туристический портал,

(Аплодисменты)

недавно запущенный Министерством культуры.

Very bello. Что, простите?

(Смех)

То есть, не «Molto bello»,
и не «Very beautiful».

Мы совершенно бездумно
сталкиваем итальянский с английским.

И вот что любопытно:
это не нравится ни нам,

ни англоговорящим людям.

Но вот «Ду ю стилл спик итэлиан?»

По-итальянски-то мы ещё говорим?

Я сейчас говорю об итальянском,

самом романтичном языке мира,
языке «RoMe & You».

Не в бровь, а в глаз.

Самый романтичный язык в мире,
по мнению 320 англосаксонских лингвистов.

Четвёртый по изучаемости язык в мире.

И итальянский учат не для работы.

Его учат, потому что любят.

Ради кухни, ради моды, оперы,
искусства, истории, ради Данте.

Ради этого всего.

[Четвёртый по популярности
иностранный язык

после английского, французского
и испанского, согласно данным МИДа]

Мы говорим о языке ангелов,
как называл его Томас Манн.

[Да, господа, у меня нет сомнений:
ангелы на небесах говорят по-итальянски.]

И всё же... вот вам пример.

Пицца покорила весь мир
и всё так же называется пиццей.

На этой карте отмечены
пиццерии на территории США,

а также места, где продаются
гамбургеры или хот-доги.

Пицца выигрывает.

Хорошо. Если весь мир
ест это и называет это пиццей,

то почему мы в Италии пьём «wine»?

Вот смотрите:

мы едим «food»и пьём «wine»

в Лукке, в Черноббьо, в Катании, в Милане.

И это забавно, потому что в Нью-Йорке,

если в «Уолдорф Астории» хотят
прорекламировать неделю итальянских вин,

то говорят «vino».

Почему нью-йоркские рестораны,

хорошие и изысканные,
где подают еду и вино,

пишут «vino»?

Давайте поговорим о другой нашей гордости.

Оставим еду в покое
и поговорим теперь о моде.

Вот что пишет крупнейший
итальянский модный журнал:

«Более глэмовый curvy-friendly лук

прямиком с подиумов сезона fall-winter».

Ладно. Мы поняли, что времена года
не такие, как раньше.

(Смех)

Но объясните, с чего мне называть
пышную барышню curvy [извилистой],

как будто речь идёт
о горной дороге в Гранд-Каньоне,

а не «пышнотелой»,
какими были наши Венеры,

дамы, которых мы видим
на портретах эпохи Возрождения.

Почему?

Curvy?

Но они смущаются! Они не curvy!

Давайте поговорим о рекламе,
то есть об «адвертайзинге».

Смотрите. Здесь у нас реклама
автомобиля Renault в испанском варианте.

Она на испанском.

А это реклама того же автомобиля
во французском издании.

Она на французском.

А вот та же реклама
в Италии. И она на английском.

Здесь только два итальянских слова:
«Il Primo» [«Первый»].

(Cмех)

(Аплодисменты)

Что с нами происходит,
если даже профсоюзы говорят:

(Смех)

«Вернёмся к корням, назовём себя —
это профсоюз фирмы Landini — "Unions"».

Юнионс — корни итальянских профсоюзов?

Уверены?

Вот что интересно: каждый второй итальянец

не знает ни слова по-английски.

В 2012 году было 60%,
сейчас, говорят, 58%.

Наш народ в целом не говорит по-английски.

Оно и видно.

(Cмех)

В этом случае будем надеяться,
что познания в медицине

у того, кто заполнял этот бланк
местного управления здравоохранения,

лучше, чем в языках.
[Pacemaker — кардиостимулятор]

И всё же мы каждый день из лени,
для разнообразия, чтобы не выделяться,

потому что это «модно»,
потому что мы из глубинки,

мы используем совершенно
не нужные английские слова,

которые плохо вплетаются
в полотно итальянского языка,

сугубо ради бесполезного украшения.

Вместо слова «звонок» мы говорим «колл»,
вместо слова «место» теперь «локейшен».

Я как-то слышала фразу:

«Надзарено — это локейшн, который выбрал
для своих встреч Маттео Ренци».

Штаб-квартира партии теперь «локейшен»?

Мы говорим «компетитор» и «компилейшен»,
мы говорим «кастомер кеа» и «дэй бай дэй».

В офисах можно услышать следующее:

«Надо назначить конференс-колл,

чтобы отфайнтюнить кастомер сатисфэкшен

с бизнес-юнитом».

Хотя хватило бы и этого:

«Надо позвонить Пиппо,
Франко и Дженнаро,

чтобы обсудить такой-то вопрос
со службой поддержки».

Потому что в итоге бизнес-юнит
и есть Пиппо, Франко и Дженнаро.

(Аплодисменты)

И на италоанглийском говорят

не только в бизнесе, но ещё и в СМИ,
в администрациях, в правительстве.

У нас есть федеральный закон,
который называется «Jobs Act»,

и я вас уверяю, что то, что он называется
«Jobs Act», не делает его лучше.

Ведущие теленовостей
вынуждены теперь говорить «Jobat»,

хотя в нашем языке нет такого слова.

Через какое-то время у нас появится

налог с английским названием,
и таким он нам вряд ли понравится.

Пару месяцев назад,
когда вышел этот символ Рима,

я сказала себе, что я должна
что-то предпринять.

Общение — моя профессия.

У меня есть пара-тройка инструментов,

потенциально действенных.

Мы с моими коллегами
решили запустить в сети одну инициативу,

чтобы что-то сделать,
просветить людей в этом вопросе.

Бесплатно для нас и для аудитории.

От нас требовалось лишь немного опыта

общения в рабочей среде и немного энергии.

Мы создали петицию, которая предлагала
государственным службам,

правительству, бизнесменам
и СМИ «говорить по-итальянски».

В первую очередь она адресована
Академии делла Круска,

потому что она играла главную роль
в деле просвещения.

Мы ожидали скромного отклика,
но никак не того, что у нас получилось.

Менее чем за месяц подписалось —
с указанием имени, фамилии и адреса —

70 000 человек.

Подписывали и молодые, и пожилые,

и полиглоты, и те,
кто английского не знает,

подписали ректоры и студенты,
подписали переводчики,

учителя итальянского и английского,
прекрасные профессионалы и пенсионеры.

Подписали итальянцы за границей

со словами: «Что вы там
творите с нашим языком?»

Подписали иностранцы в Италии.

Подписывали со всего мира:

из Сингапура, Иерусалима,
из Перу, Южной и Северной Африки,

из Канады, из Австралии.

Вот трогательная деталь:

я часами просматривала
подписи — их число только росло —

и читала комментарии.

Вот лишь некоторые из них.

«Итальянский — это право,
но также и обязанность».

«У нас и так оверлоад фигни».

«Если мы думаем неправильно,
то и говорим тоже неправильно.

Работаю в государственной
администрации... Помогите!»

«Потому что училась в классическом лицее,

но теперь работаю с экономистами».

«Я из мира моды

и недавно получила пресс-релиз
на хэппенинг по случаю превью тренда.

Не уверена, что пойду туда».
(Смех)

«Отличный итальянский и хороший английский

гораздо лучше,
чем дрянной италоанглийский.

Вот так!»

Все поняли, о ком речь.

Вот ещё одно из самых ярких:

«У меня имя не итальянское, но говорю я
по-итальянски», — Чунг Фей Ву из Рима.

«Подписываюсь, потому что начинаю
скучать по красочности родного языка».

«Потому что не хотелось бы услышать
на своих похоронах: «Классный локейшн!»

(Смех и аплодисменты)

«Во имя Данте, Монтале, Капрони,
Павезе, Бьянчарди, Гадды...»

«Я устал слышать, как начальники

не могут сказать
«the book is on the table»,

но открывают рот,
чтоб произнести «company profile».

И такое бывает.

«Потому что считаю, что тот,
кто говорит "cool", — вовсе не cool».

«Потому что слышал,
как преподаватели в университетах

говорят «отдисплеенно»
вместо «отображено».

«Потому что не знаю английского».

(Аплодисменты)

«Потому что хочу понимать,

что говорят политики,
просящие моего голоса».

«Давно пора было запустить
эту инициативу. Дождался. Мне 85 лет.

Спасибо вам».

Как я и говорила, мы получили
необычные и разнообразные отклики,

потому что СМИ

переняли эту инициативу,
действующую бесплатно в сети,

и распространили её.

Об этой инициативе написали

в 130 статьях в итальянских газетах,

где они получили
широкое и всестороннее одобрение.

С нами связались журналисты
из газет La Stampa и La Repubblica,

также нас хорошо приняли газеты
Il Secolo d'Italia и L'Avvenire.

С нами говорили Wired и Vanity Fair,

Famiglia Cristiana и еженедельник Touring,

с нами связались Oggi
и даже посвятили нам передовую статью.

Это тенденция, которая
наблюдается во всей власти

и даже вне её, то тут, то там.

И она глубоко укоренилась,

как среди образованных слоёв населения,
так и в широких кругах.

Это привело к большому желанию

начать заново — гордо и осознанно —
пользоваться родным языком.

Инициатива попала в новости,

что коснулось даже меня:
припудрила носик и пошла на эфир.

О ней говорили и по радио.

У меня брала интервью
австралийская радиостанция

и одна ирландская.

Значит, это кому-нибудь нужно.

И всё это исходит
из сознательности каждого из нас,

потому что мы сами формируем язык

каждый раз, когда говорим,
когда думаем и когда пишем,

каждый день.

Так мы приходим к общей мысли:
давайте придерживаться итальянского.

И напоследок напомню вам,
зачем это делать.

Употребляйте итальянские слова,
и вас поймёт каждый,

и это свидетельство демократии,

потому что говорить
понятно — и есть демократия.

Нам не нужны ни правила, ни запреты —

только хорошие примеры.

И нужно, чтобы госучреждения
подавали хороший пример.

Кроме прочего, наш язык — это ценность,
которую надо пропагандировать.

Мы должны его продавать, тратить,

нести его в мир, ведь он — наше лицо.

Знать больше языков,
несомненно, прекрасно.

Знать больше одного языка
также полезно для мозга.

Но те, кто знают языки,
пользуются ими по очереди.

Италоанглийский же,
как мы видим, — всего лишь болтовня,

то есть, если у нас язык
без костей, то тем лучше.

Вспомним, наконец, как называл
себя Леонардо да Винчи —

«Homo sanza litterae» —
человек без грамоты,

потому что он писал на «народном»,
то есть итальянском.

Структура, форма, многогранность
итальянского языка всегда помогала нам

выражать своё творческое начало.

Если мы откажемся
от самовыражения через наш язык,

мы откажется и от его особенностей,

его гибкости, от великолепного потенциала

нашего особенного итальянского творчества,

которое уходит корнями в родной язык.

И тогда, если наша
языковая база будет сильна и тверда,

мы сможем радушно
принять иностранные термины.

Но принимать их нужно глубоко,
на целую основу,

а не на подорванную,
изношенную до потери пульса,

где иностранные слова
используются по делу и без.

Зачем я вам это говорю?

Потому что итальянский язык —
это мы, итальянцы,

с нашей идентичностью,
нашими корнями, нашей историей,

с нашей открытостью миру,
проходящей через наши слова.

Спасибо.

(Аплодисменты)