Счастье дурака | Слава Полунин | TEDxSadovoeRing

Когда мир стал дюже умным, когда компьютеры и офисные костюмы вытеснили из жизни всякое умение радоваться солнечному лучу, улыбке прохожего, пению птиц и соседей, мы должны, мы просто обязаны создать альтернативу уму. Что, как не глупость, может наполнить нашу жизнь удовольствием и радостью! Клоун, президент Академии Дураков, официальный посол Андерсена в России, король Петербургского Карнавала, создатель театра «Лицедеи», Снежного Шоу и Желтой Мельницы.

Это выступление записано на мероприятии TEDx, независимо организованном местным сообществом с использованием формата конференций TED. Узнайте больше на http://ted.com/tedx

Однажды спросили меня: «Счастлив ли ты?»

Пришлось задуматься, подумать,
посидеть, и я подумал:

«Ведь всю жизнь был счастливым,
всю жизнь вообще,

без пауз, счастье с утра до вечера
и круглосуточно

вообще без выходных, без отпусков.
Одно счастье сплошное.

Почему? Что же это такое?
Как это произошло?»

Я же ничего не делал для этого,
ничего не хотел для этого.

Просто был счастливым и всё.
Начал анализировать.

Вот столько столетий человечество, люди
с кейсами, умные, при галстуках, думают,

придумывают всё это, всем говорят:
туда, теперь сюда,

все туда за счастьем, сюда за счастьем,
ну никак у них не получается.

В общем, я понял, что умные не справились.

Решил я: тогда нужно основать
что-то альтернативное —

международную Академию Дураков.

И я сделал эту академию, назначил себя
президентом бессменным,

и с тех пор я уже, не знаю, лет 20–30,
президент мировой Академии Дураков.

(Аплодисменты)

У нас все самые дурные, самые глупые,
которые почему-то всегда счастливы,

ну никак, что с ними ни делай, —
счастливы и всё тут,

ну просто невозможно из них
выбить счастье никаким путём.

Не подумайте, что это такие баловни,
у которых нет семьи, нет детей,

нет проблем, нет трагедий —
всё, как у всех.

Но он входит в комнату — и всё:
заливается солнышко во все дальние углы,

и что-то из них исходит, что все сразу
вскакивают, бросают свои дела —

и за счастьем, за счастьем.

И вот я из этих людей
создаю теперь всякие образования.

Я решил, что один только способ —

это надо делать
маленькие-маленькие такие оазисы.

Я понял, что всё равно
весь мир не переделаю,

поэтому вот маленький, три метра,
вот в этом «три метра» создать всё,

чтобы было в гармонии, в счастье,
в радости, и так об этом мечтал.

И я сделал сначала один театр,
потом второй театр, потом третий,

потом ещё какие-то образования,
разные и очень симпатичные.

И везде я пытался только одно: создать
в маленьком пространстве гармонию,

а потом изо всех сил пытаюсь
расширить вот эту гармонию,

стены раздвинуть как можно дальше.

Иногда получается ничего,
иногда не очень получается,

но вот эта формула:
создай вокруг себя гармонию,

а потом раздвигай её как можно дальше —
это работает просто стопроцентно.

И поэтому я-то всегда в середине, поэтому
я-то всё время в счастье, в гармонии,

всё время среди друзей,
всё время в радости.

Что же это за признаки счастья?

Я как научный человек сейчас попытаюсь.

(Смех)

Долго мы сидели, думали:
что за признаки счастья?

Как же его опознать?
А оказалось, просто — насвистывать.

Как только ты насвистываешь —
точно, ты счастлив.

Значит, первый признак счастья —
насвистывать, второй — напевать,

третий — подпрыгивать. Идёшь...

(Смех) (Аплодисменты)

Это бесспорные признаки,
доказанные столетиями, десятилетиями

тысячами людей и мною.

Как же добраться до этого счастья-то?

Наверное, вот сколько человек,
столько видов счастья.

Столько возможностей счастья,
и у каждого какое-то оно своё.

И одно отличить от другого так сложно:
один — бурный поток, вот это счастье,

а другой сел, красота, вот я уже
в счастье нахожусь. Не всем всё надо.

Кое-кому надо кое-что, и поэтому
достигают они разными путями.

И у меня очень простая система:
когда ты творишь — ты счастлив.

Ну что такое творишь? Это значит
ты приближаешься к самому себе.

То есть творчество — это идеальный
ключик зажигания:

раз, творчество включил, и ты счастлив.

Для меня творчество простое: чем больше
людей вокруг меня находятся в радости,

в счастье, и начинается моё счастье.

То есть вот этот моторчик завёл,
они в этом находятся,

ты сюда присоединился,
и всё у тебя там хорошо.

Значит, занимайся только тем,
отчего внутри дзинькает.

(Аплодисменты)

Ну проще некуда: если ты всегда
занимаешься тем, отчего внутри дзинькает,

работает стопроцентно.
Исполняй правило, и всегда будет порядок.

Делай это только с теми,
кого хочешь обнять.

(Аплодисменты)

Потому что от них вокруг озаряется всё,
и рядом с ними всё.

Я коллекционирую, у меня такая коллекция
счастливых, радостных людей —

что в одной моей компании, что в другой,
что в третьей, так других и не бывает.

Циников, нытиков вообще не пускать.

Отдельное отделение для циников,
отдельное — для нытиков

и отдельное — для счастливых.

(Смех)

Я вам скажу: они потом позавидуют
и переберутся.

Никого не надо учить — они сами захотят.

Вот в той истории: у нас недельное
погружение в счастье на «Мельнице»,

там первое — ты преображаешь себя:
ну, причёску —

у меня, правда, нету,
но у кого есть, преображают —

мне бороду можно преображать,
можно так, можно завитки делать.

Преобразить себя, преобразить свою одежду:
в сером ходил, вдруг в зелёном

и наоборот, то есть это толчок к тому,
что ты начинаешь расширять свой мир,

ты изнутри себя начинаешь
выползать наружу.

Сначала в причёску, потом в костюм,
потом в комнату, потом в друзей,

потом в деревню, потом в город.

То есть важно, чтобы когда ты понял,
что ты такое есть,

важно заполнить этим
как можно большее пространство.

То есть выявить себя, реализовать себя.

Что же такое творчество, из-за которого
все счастливы неизвестно почему?

Для меня это три–четыре
примерно главных темы.

Это игра — попробуйте:
всё, что вы обычно делали серьёзно,

попробуйте поиграть в это.
Это такая вообще увлекательная вещь!

Когда я подписывал контракт
на Бродвее девять месяцев,

(Смех)

пришло к тому, что уже всё:
у меня начались уже бзики,

мне лекарства там, доктор следил
за моим здоровьем, потому что я боялся,

что моё любимое дитятю превратят
в какого-нибудь козла бродвейского.

И мы поняли, что ещё шаг —
и я свихнусь, потому что

уж очень я ко всему, что я делаю,
отношусь, чтобы это было совершенно.

И тут я чувствую, совершенно не могу.

И тогда мы поняли — надо играть:
сегодня пришли панками,

завтра пришли этими самыми,
при галстуках, послезавтра ещё кем-то,

и от этого лица мы начали
проводить переговоры.

И это всё поменялось, потому что это же
не я, это он чего-то там выпендривается.

И поэтому легко стало.

И если в жизни применять этот способ,
игровой способ отношения к жизни,

ты отодвигаешься, и жизнь — там,
а ты летишь и смеёшься

над этими поступками и так далее.

Игра — просто великий ключик
для этой истории.

Фантазия — о-о, говорят,
фантазёр и так далее, и я подумал:

с чего начинается вообще творчество,
с чего начинается радость, счастье?

С фантазии, потому что считают:
это вот жизнь, а это — неизвестно что,

прикладывается к этому
типа фантазия, мечты, сны,

надежды и так далее.
Всё это там рядом, а это — жизнь.

На самом деле вот это — жизнь,
а это всё рядом,

оно никак не достигнет этого совершенства.

И твоё дело — попытаться вот это
сделать вот этим.

То есть попытаться, чтобы жизнь

стала настолько же совершенной,
как и твоя фантазия.

А когда ты что-то придумал
и вдруг оно появилось на свет —

это чудо такой радости, счастья,

что невозможно вообще даже
другим способом испытать.

Когда я только пытался понять,
зачем мне сцена,

что я там делаю,
почему я там нахожусь,

я понял, что есть такое слово —
«анима аллегра», радостная душа.

Это откуда-то ещё с греков,
по-моему, оттуда приползло.

Радостная душа.
Что же такое радостная душа?

Вот как раз про любовь-то
здесь и надо вспомнить.

Наверное, она рождается
от влюблённости в этот мир.

То есть, если ты влюблён в этот мир,
тогда и радость возникает,

потому что гармония: тут прекрасный
человек и тут прекрасный человек,

и вы вместе — прекрасное
существо совместное.

Поэтому вот без этой влюблённости
в мир очень трудно.

Наверное, есть какие-то обходные лазейки,
но самое прямое — просто любить этот свет.

Как же его любить-то,
как же его можно вообще любить, этот свет?

Только если ты ребёнок.

Вот там уже один сказал,
похож на меня, борода, правда, другая.

Но, чтобы любить этот свет,
нужно оставаться ребёнком.

Это самое лучшее правило,
которое может существовать.

Что такое быть ребёнком?

Что такое быть ребёнком?
Да, не написано.

(Смех)

Что же такое быть ребёнком?
Наверное, вот это называется: «Ух ты!»

Да, наверное, быть ребёнком —
это значит каждый день говорить:

«Ух ты! Ух ты!»

Потому что вот это надо определять:
удивление перед этим миром через...

Детский голос из зала: Я ребёнок!
Слава Полунин: Ура!

(Аплодисменты)

Быть ребёнком — это каждый день
удивляться, всему удивляться:

«А это что? А это почему?
А как сюда? А хочу тоже!»

И вот во всём, потрогать —
«Ааа, зачем, что вы делаете?»

Во всё это влезать,
во всём этом участвовать

вопреки всему, потому что
вот это и есть состояние «Ах!»

Ну не знаю, я люблю,
когда вообще прекращается вот это

и начинается такой захлёб жизни,
когда ты уже не реагируешь,

не контролируешь,
ничего не в состоянии понять,

делаешь всё просто непонятно почему,
для чего и так далее.

Вообще радость — она беспричинная.

Настоящая радость — она беспричинная,
потому что хорошо на свете жить.

Поэтому вот это место, вот в этом месте
находится главная радость.

Все остальные радости немножко помогают,
но главная радость в этом месте находится.

И Марсель Марсо мне сказал однажды —
я у многих учился:

то к Райкину приду, то к Марселю Марсо,

то ещё к кому-нибудь прилеплюсь
и сбоку хожу, чемоданы ношу —

(Смех)

и он сказал: «Нужно учиться
только у великих».

Я так: «Уу-у, как это важно,
это же важная идея,

надо же её как-то воплощать,
за кем надо ходить ещё?»

Сейчас я понимаю,
что ни за кем ходить не надо.

Оказывается, самые великие учителя —
это наши дети.

Вот теперь я хожу за своими внучками,
просто не отрываясь.

(Аплодисменты)

Как же они ухитряются на этом свете
быть счастливыми и радостными всё время?

Чуть-чуть (болтает, хнычет) —
и опять красота.

(Смех)

Вообще я вот изучаю, пытаюсь, ну как?
Так до сих пор загадкой и осталось.

Я хожу за ними и записываю все
их действия, всё пытаюсь повторить,

но ничего не получается так же, как у них.

Ещё у дураков в нашей академии
очень много правил,

мы им следуем,
и очень хорошо они работают.

Не пиши список чего?
Голос из зала: Проблем.

СП: Проблем. Зачем они тебе нужны?
Зачем тебе этот список?

Зачем тебе новости?
Зачем тебе телевизор?

Это вообще всё что-то ненужное,
зачем вообще этим интересоваться?

(Аплодисменты)

Пиши каждое малейшее, что получилось,
малейшее, что совершилось,

всё записывай, пиши, подчёркивай,
пиши, сколько итога каждый день.

Копи радостное и прекрасное.

И поэтому в театре очень просто:
заканчивается спектакль,

я прихожу за кулисы, все: «Ну?»,
потому что знают,

что ни одного плохого слова
от меня не услышишь.

Хоть ты кол на голове теши,
я буду говорить: «Опять прекрасно!

Да что ж такое,
ты всё время так играешь-то!»

(Смех) (Аплодисменты)

Превращай ежедневное
в праздничное и фантастическое.

Беги — какое-то слово было:

от серой жизни, в серёдку там чего-то...

Ну ладно. Не сери, в общем, жизнь.

(Смех) (Аплодисменты)

Что в сером, в сером, сером?
В цветном!

И вот превратить каждую минуту своей жизни

в цветное, радостное,
восхитительное, удивительное.

В библиотеке у меня всегда
всё в двух сторонах находится:

здесь — комическое, здесь —
абсурдное и фантастическое.

Они всегда у меня вместе,
потому что фантастическое и абсурдное

ведёт куда-то на другую сторону планеты
и другую сторону вообще жизни,

возможно, даже не на Земле,
а вообще в мироздании.

Эти две вещи дают нам
какой-то фантастический баланс:

сталкиваясь, радостное и фантастическое
создают такую картину мира,

перед которой просто всё время дрожь,
мурашки: «Да что ж такое, опять мурашки!»

Вот фантастическое, праздничное
и ежедневное,

балам-бам-балам... Вспомнил!

Есть такой человечек в истории театра,
Мейерхольд, и он говорит:

«Хочешь вот туда — закинь ногу вот туда,

потому что, чтобы там оказаться,
нужно баланс иметь».

Тщательней человека на свете
трудно найти. Это я.

И бесшабашней человека
ещё труднее найти. Это я.

Вот я начинаю огромный проект,
до середины дохожу — а-а,

потому что я уже представил,
как он заканчивается.

А тщательно — пока каждая волосинка
не будет в ту сторону приглажена,

пока в моём спектакле не окажется
запах такого цвета, а этот такого,

пока вот всё это не произойдёт,

никакого удовольствия
я от этой вещи не могу получить.

И поэтому любая вещь делается
от этих противоположных вещей.

Ты должен быть совершенно
бесшабашный разгульный оболтус,

и в то же время ты должен
очень-очень подробно,

тщательно проработать
каждый миллиметр того, что ты делаешь.

Потом про это всё забыть,
и оно выплывет неожиданным способом.

Вот если ты баланс этот не сохранишь,
у тебя вот эта вещь красивая рухнет.

Или вот эта вещь,
«такая богатая», тоже рухнет.

То есть эти вещи только тогда работают,

когда одновременно
ты эти две стороны держишь в гармонии.

Вот чуть-чуть сдвинулся:
«А давайте чуть подороже билеты» — ааа,

или сюда сдвинулся: «А давайте вообще
наплюём на всё это и полетим» — да ладно.

И поэтому в любую сторону —
только по кромке, только по кромке.

Всегда говорил:
«Делай только то, что невозможно.

Потому что всё остальное сделают другие».

(Аплодисменты)

Ну правда, когда ставишь звёздочку
на самый горизонт

и потом к ней ползёшь, плывёшь по грязи,

и всё время у тебя ощущение такой красоты,
она же тебе светит.

Поэтому когда ставишь себе невозможное
и в конце концов оно осуществляется,

ты понимаешь, ты же вот всё это
сделал для того, чтобы...

И всё это ни грязь уже, всё это уже
никакая не глубокая река и так далее.

А дальше написано противоположное:
«Но цени то, что имеешь».

Значит, если не хочешь оказаться
в сумасшедшем доме,

и вообще ещё многое чего,

только один вариант — опять баланс.

Всегда стремись к бесконечному, и всегда
люби каждый момент того, что имеешь.

Вот находишься в маленькой комнатке,
даже в чужой, снятой, арендованной,

и хорошо, это у тебя есть место, где тихо,
где тепло и никто тебе не мешает и т.д.

Увеличилось, гараж тебе дали, — так,
в гараже, раз, я здесь сделаю театр,

дует чего-то, да не страшно.

То есть ты всё время всё равно
находишься вот в этих двух вещах,

и если ты перестанешь делать этот баланс

между идеалом и всем, что тебе дали, —

это подарок судьбы, и вообще, за что
тебе всё это, за что ты это получил?

С бухты-барахты, оболтус, ты получил
такое, о чём люди мечтают всю жизнь.

Ноги в воду — ещё один законище.

Ноги в воду. Что же это означает?

Каждые 12 лет я должен сменить дело,
которым я занимаюсь.

То есть каждые 12 лет я останавливаю поезд
и говорю: «Спасибо! До свиданья!»

И ищу, куда я хочу дальше.

А для этого нужно ноги в воду,
посидеть месяцок и понять себя:

«Что же это, куда тебя тянет,
почему ты это делаешь,

для чего это тебе нужно
и вообще нужно ли это тебе?»

Никогда не продолжайте
механической жизни, никогда.

Бойтесь больше всего на свете
механического повторения того,

что вы уже видели, знаете
и вам неинтересно.

Вырваться на свободу,
и можно рухнуть так —

это самая большая проблема.

Не у каждого хватит смелости.
А смелость, знаете, от чего возникает?

Если ты сто раз попробовал, то уже знаешь,
на сколько твоя смелость тянет.

Поэтому нужно побольше пробовать,
побольше пробуешь — уже знаешь,

стоит ли здесь вырываться
или лучше потерпеть.

Фу-у, последнее.

Создай свою жизнь, как ты создаёшь
произведение искусства.

Это единственный способ её любить.

Создавай свою жизнь,
как ты создаёшь произведение искусства.

Вот отнеситесь так к каждому своему шагу,
к каждой своей встрече

к каждому дню своей жизни.

Спасибо.

(Аплодисменты)