Неизвестная история Давида и Голиафа

Это классическая повесть о неудачнике: молодой пастух Давид, вооружённый одной лишь рогаткой, побеждает могущественного воина Голиафа. Из обычного библейского сказания, эта история превратилась в рукопись о невероятной победе. В своей речи Малкольм Гладуэлл отвечает на вопрос — о чем на самом деле эта история?

Я хотел рассказать историю,

которая не давала мне покоя,
когда я писал свою новую книгу.

Эта история о том, что произошло

3 000 лет назад,

на заре существования
Израильского царства.

Она произошла на территории Шефелы,

которая сейчас является частью Израиля.

Причина того, что эта история
мной так завладела в том,

что я думал, что понял её,
но когда я снова вернулся к той истории,

я осознал, что абсолютно её не понял.

Вдоль восточной границы
древней Палестины

была горная цепь.

Точно так же обстоят дела
и с нынешним Израилем.

И на этой горной гряде
располагаются все древние города

того региона, такие как:
Иерусалим, Вифлеем, Хеврон.

А дальше идёт
береговая прибрежная равнина,

растянувшаяся вдоль Средиземноморья,
где сейчас находится Тель-Авив.

Соединяет горную гряду
и прибрежную равнину,

местность под названием Шефела,

которая представляет собой долины
и горные гребни, тянущиеся с востока на запад.

Вы можете идти вдоль Шефелы,
пройти её насквозь

от прибрежной равнины до гор.

И если вы были в Израиле,
то вы знаете, что Шефела

одна из самых прекрасных частей Израиля.

Она роскошна, со своими дубовыми лесами,

пшеничными полями и виноградниками.

Но самая важная особенность
в истории этого региона

в том, что он выполнял
стратегическую функцию,

и благодаря этому враждебные армии

на прибрежной равнине нашли способ

взбираться в горы и угрожать тем,
кто жил в этих горах.

И 3 000 лет назад
происходит именно такая ситуация.

Филистимляне, самые серьёзные враги

Королевства Израиля,

живут на прибрежной равнине.

Они ведь выходцы с острова Крит,
они мореплаватели.

И они решают начать свой путь

сквозь одну из долин Шефелы,

поднимаясь в горы,

так как ими владеет желание
захватить нагорье

прямо у Вифлеема и разделить
Королевство Израиля на две части.

Королевство Израиля,
возглавляемое королём Саулом,

отчётливо понимает эти намерения.

Поэтому Саул принимает решение
отозвать свою армию с гор,

и принять сражение с филистимлянями
в Долине Эла,

одной из самых прекрасных долин Шефелы.

Израильтяне укрепляются
на северном склоне,

а филистимляне — на южном склоне.

И неделями две армии
не двигаются с места,

уставившись друг на друга,
потому что они попали в тупик.

Никто не может начать атаковать,
потому что если кто-то пойдёт в атаку,

он вынужден будет
спуститься с горы в долину

и таким образом окажется
у неприятеля как на ладони.

В конце концов, чтобы выйти из ловушки,

филистимляне посылают
своего самого сильного воина

к подножию долины, и воин обращается

к израильтянам:

«Пришлите вашего самого сильного воина,

и мы сразимся один на один».

Такова была традиция древних войн,
получившая название одиночный поединок.

Это был способ решения споров,

при котором можно было избежать
кровопролития серьёзной войны.

Филистимлянин,
которого послали к подножию,

их могучий воин, был настоящим гигантом.

Рост — 2 метра.

Он с ног до головы облачен
в блестящие бронзовые доспехи,

у него есть меч, метательное копье

и пика. Одним своим видом
он внушает страх.

Он настолько ужасающ, что ни один
израильский солдат не хочет вступать с ним в бой.

Это ведь равносильно самоубийству.
Они думают, что побороть этого воина нельзя.

В конце концов, единственным человеком,
который изъявил желание сразиться,

оказался молодой пастух.

Он подходит к Саулу и говорит:
«Я буду драться с ним».

А Саул отвечает:
«Ты не можешь драться с ним. Это нелепо.

Ты — ребёнок,
а он — могущественный воин».

Но пастух непреклонен.
Он говорит: «Нет, нет, нет,

вы не понимаете, я охранял своё стадо

ото львов и волков на протяжении многих лет.
Мне кажется, я смогу победить его».

У Саула не было выбора.
Больше никто не решался выйти вперёд.

Он отвечает: «Хорошо».

Затем он поворачивается
к пареньку и произносит:

«Но надень хотя бы эти доспехи.
Ты не можешь пойти, как есть».

И он пытается передать пастуху доспехи,

но пастух отвечает: «Нет».

Он говорит: «Я не могу их надеть».

Библейская версия звучит так: «Я не могу
носить то, для чего я не создан».

Это означает: «Я никогда прежде не носил
доспехи. Вы должно быть сошли с ума».

Вместо этого он нагибается к земле,

подбирает 5 камней,

кладёт их в свою пастушью сумку,

и начинает спускаться вниз по склону
навстречу гиганту.

Гигант видит приближающуюся фигуру

и кричит: «Подойди ко мне,
чтобы я мог скормить твою плоть

райским птицам и полевым зверям».

Он полагает,
что таким образом оскорбит человека,

идущего на поединок с ним.

Фигура пастуха
становится всё ближе и ближе

и гигант видит,
что он держит в руках посох.

И это всё, что он несёт с собой.

Вместо оружия,
только этот пастуший посох.

Гигант говорит, он оскорблён:

«Я что собака,
что ты пришёл ко мне с палками?»

Пастух достаёт один из своих камней

из кармана, кладёт его в пращу,

раскручивает её и отпускает,

и камень попадает гиганту
как раз между глаз —

прямо туда, в его самое уязвимое место.

Гигант падает наземь,
либо мёртвым, либо потеряв сознание.

Молодой пастух подбегает к нему,
выхватывает его меч

и отрубает ему голову.

Филистимляне видят это
и сразу пускаются в бегство.

Конечно же, имя гиганта — Голиаф,

а имя молодого пастуха — Давид.

Причина, по которой история
не выходила у меня из головы

пока я писал книгу,

заключалась в том, что всё,
что я думал, что знал об этой истории,

оказалось неверным.

Итак, считается,
что Давид в той истории жертва, так?

На самом деле, имена Давида и Голиафа

появились в нашем языке
в качестве метафоры

невероятной победы

какой-то слабой стороны
над гораздо более сильной.

Но почему же мы называем Давида жертвой?

Ну, мы называем его жертвой
потому что он ребёнок,

маленький ребёнок,
а Голиаф — огромный, сильный гигант.

Так же мы считаем его жертвой

потому что Голиаф — опытный воин,

а Давид — просто пастух.

Но самое важное,
почему мы считаем его жертвой,

потому что всё, что у него есть —
это то, чем снаряжён Голиаф,

весь его современный арсенал:

эти сверкающие доспехи,

и меч, и метательное копьё, и пика,

а всё, что есть у Давида — его праща.

Хорошо, давайте остановимся на фразе

«Всё, что есть у Давида —
это его праща»,

потому что это первая ошибка,
которую мы совершаем.

В древнем военном деле
есть три типа воинов.

Конница — люди на лошадях с колесницами.

Тяжёлая пехота — это пешие солдаты,

вооружённые пешие солдаты
с мечами и щитами

и какой-то бронёй.

И артиллерия — это лучники,

но ещё важнее — пращники.

А пращник — это тот,
у кого есть кожаный мешок

с двумя длинными верёвками,
прикреплёнными к ней.

Они закладывают снаряд,
камень или грузило,

в сумки и раскручивают её вот так,

и затем отпускают одну из верёвок.

Суть в том, чтобы запустить заряд вперёд

по направлению к цели.

Вот, что у было у Давида
и важно понимать то,

что праща — это не рогатка.

Это ведь не это, так?
Это не детская игрушка.

Это, на самом деле,
невероятно сокрушительное оружие.

Когда Давид раскручивает его вот так,

он вращает пращу где-то

в шесть или семь оборотов в секунду.

А это означает,
что когда камень выпущен,

он движется вперёд
действительно очень быстро,

возможно, 35 метров в секунду.

Это значительно быстрее,
чем бейсбольный мяч,

брошенный даже
самым первоклассным подающим.

Даже больше, так как камни в Долине Эла

были не обычными камнями.
Они были из сульфата бария,

что делает плотность в два раза выше,
чем у обычных камней.

Если вы проведёте расчёты баллистики,

тормозной мощности камня,
выпущенного из пращи Давида,

она примерно равна тормозной мощности

пистолета 45-го калибра.

Это невероятно сокрушительное оружие.

Точность, как мы знаем
из исторических записей,

с которой пращник,
опытный пращник мог стрелять,

и ранить или даже убить цель
на расстоянии до 180 метров.

Из средневековых гобеленов
мы знаем, что пращники

были способны поразить птицу в полёте.

Они были невероятно точны.

Когда Давид занимает место — а он
не на 180 метров отстоит от Голиафа —

он находится довольно близко к Голиафу,

когда он становится и выстреливает
из этой штуки по Голиафу,

у него есть намерение
и большая вероятность

нанести удар Голиафу
в его самое уязвимое место

между его глаз.

Если вы обратитесь
к истории древнего военного искусства,

вы неоднократно наткнётесь на то, что

пращники были
решающим фактором против пехоты

в том или ином типе битв.

Так кто такой Голиаф? Он тяжёлая пехота

и когда вызывал на поединок
израильтянина, он ожидал дуэли,

что он будет биться
с другим тяжёлым пехотинцем.

Когда он говорит:
«Подойди ко мне, чтобы я мог

скормить твою плоть
райским птицам и полевым зверям»,

ключевая часть этой фразы
«Подойди ко мне».

Подойди ко мне,
потому что мы собираемся драться,

врукопашную, вот так.

И Саул ожидал того же.

Давид говорит:
«Я хочу сразиться с Голиафом»,

и Саул пытается дать ему оружие,

потому что Саул думает: «Ну, когда ты
говоришь “сразиться с Голиафом”,

ты имеешь в виду
“драться с ним в рукопашной схватке”,

пехотинец на пехотинца».

Но у Давида совсем другие ожидания.

Он не собирается драться с ним
таким способом. Зачем ему это?

Он пастух. Он в своей работе всегда

использовал пращу, чтобы защитить
своё стадо от львов и волков.

Вот в чём он силён.

Итак, вот он, пастух, знающий,

как пользоваться сокрушительным оружием,

против этого неуклюжего гиганта,

отягощённого сотней фунтов доспехов

и невероятно тяжёлым оружием,

которое эффективно
только для ближнего боя.

Голиаф — лёгкая добыча.
У него нет ни единого шанса.

Так почему же мы продолжаем
называть Давида жертвой?

И почему мы не перестаём относиться
к его победе, как к чему-то невероятному?

Есть ещё одно, что важно.

Мы не просто неправильно поняли Давида

и его выбор оружия.

Мы также глубоко не поняли Голиафа.

Голиаф не тот, кем кажется.

В библейском тексте
есть всевозможные намёки на это,

очень озадачивающие,
если обратиться к прошлому,

не ограничивающие его образ
просто могучим воином.

Прежде всего,
в Библии говорится, что Голиафа

ведёт в долину сопровождающий слуга.

Теперь это всё уже странно, не так ли?

Вот же он, этот могучий воин,

бросающий вызов
одиночного поединка израильтянам.

Почему его ведёт за руку

какой-то юноша к предположительному

месту битвы?

Во-вторых, в библейской истории
специально отмечено,

как медленно двигался Голиаф.

Ещё одна странность при описании

самого сильного воина,
известного на тот момент.

И потом вся эта странная история

о том, сколько времени занимает
у Голиафа, чтобы отреагировать

на вид Давида.

Итак, Давид спускается с горы

и он явно не готовится
к рукопашной схватке.

Ничто в нём не говорит

«Я собираюсь драться с тобой вот так».

У него даже нет меча.

Почему Голиаф никак на это не реагирует?

Как будто он забыл,
что должно было произойти в тот день.

И потом это странное заявление,
которое он делает Давиду:

«Я что собака, что ты
пришёл ко мне с палками?»

Палки? У Давида же только одна палка.

Что ж, оказывается,
что уже есть целое множество гипотез

в медицинской среде
на протяжении многих лет

о том, было ли что-то

фундаментально не так с Голиафом,

было много попыток наполнить смыслом
все эти видимые отклонения.

Было написано множество статей.

Первая была в 1960-м
в медицинском журнале Индианы

и она начала цепочку домыслов,

которая начинается
с объяснения роста Голиафа.

Итак, Голиаф на голову выше

всех своих сверстников той эпохи,

и обычно, когда кто-то
настолько отличается от нормы,

этому есть объяснение.

Наиболее распространённой
формой гигантизма

является состояние
под названием акромегалия,

а причиной акромегалии
является доброкачественная опухоль

в гипофизе.

Это приводит
к переизбытку гормона роста.

И повсюду в истории,
у многих из самых известных гигантов

была акромегалия.

Итак, самым высоким
человеком всех времён

был парень по имени Роберт Вэдлоу,

который всё ещё продолжал расти,
когда в возрасте 24 лет умер.

Он был 2 метра 71 см.

У него была акромегалия.

Вы помните борца Гиганта Андрэ?

Знаменитость. У него была акромегалия.

Есть даже догадка, что
у Авраама Линкольна была акромегалия.

Для любого человека
чрезмерно большого роста

это первое объяснение,
к которому мы приходим.

И у акромегалии очень отчётливый
набор побочных эффектов,

сопряжённых с ней,

главным образом связанных со зрением.

Опухоль гипофиза, по мере своего роста,

часто начинает давить
на зрительные нервы в вашем мозге,

результатом чего является то,
что у людей с акромегалией

либо двоится в глазах,
либо серьёзная близорукость.

Итак, когда люди начали строить гипотезы

о том, что могло быть не так с Голиафом,

они сказали: «Погодите-ка минутку,

он ужасно похож на того,

у кого акромегалия».

И что так же объяснило бы
так много во всех этих странностях

его поведения в этот день.

Почему он так медленно двигался,

и почему его сопровождал к долине

слуга?

Потому что он
не справился бы с дорогой сам.

Почему он так странно рассеян
при общении с Давидом,

что не понимает, что Давид
не собирается драться с ним,

до самого последнего момента?

Потому что он не видит его.

Когда он говорит: «Подойди ко мне,
чтобы я смог скормить твою плоть

райским птицам и полевым зверям»,

фраза «подойди ко мне»
указывает на его уязвимость.

Подойди ко мне,
потому что я тебя не вижу.

А потом это: «Я что собака,
что ты пришёл ко мне с палками?»

Он видит две палки,
в то время как у Давида только одна.

Израильтяне, находясь на вершине горы,

смотря вниз на него, думали, что он был

невероятно сильный противник.

Они не понимали того, что всё,

что было источником его явной силы,

было так же и источником
его величайшей слабости.

Именно в этом, я думаю, состоит

самый важный урок для всех нас.

Гиганты не так сильны и могущественны,
какими кажутся.

А иногда у молодого пастуха
есть праща в кармане.

Спасибо.

(Аплодисменты)