Кавита Рамдас: радикальные женщины, которые научились использовать традиции.

Как должна выглядеть женщина, которая уполномочена поддерживать других? Может ли она носить паранджу, хиджаб или сари? Кавита Рамдас рассказывает о трех удивительных женщинах, которые относятся с уважением к своему культурному наследию, стремясь при этом к тому, чтобы изменить его жестокие традиции.

Здравствуйте (приветствует на хинди)

Доброе утро.

Зная меня по TED, вы, скорее всего, ожидаете,

что я буду рассказывать вам о

новых благотворительных направлениях,

к которым Уолл Стрит

и Мировой Банк проявляют сейчас повышенный интерес,

как инвестировать в женщин,

как оказать им поддержку и как спасти их.

Но нет.

Мне интереснее то, как женщины

спасают нас.

Они спасают нас путем переопределения

будущего, которое бросает вызов и делает неясным

принятые противоположности,

те, которые мы принимаем как должное уже давно,

как например, между современным и традиционным,

между странами первого и третьего мира,

между жестокостью и шансом.

Наряду со страшнейшими проблемами, с которыми

мы сталкиваемся как мировое сообщество

есть что-то такое

в этой простой мелодии,

что заставляет мое сердце петь.

То, что озадачивает меня больше всего

это то, как женщины делают это

несмотря на все парадоксы,

которые одновременно разочаровывают и завораживают.

Как получается, что женщины, с одной стороны,

ужасно подавлены культурными обычаями,

и в то же самое время,

являются хранителями культуры в большинстве обществ?

Является ли хиджаб или головной платок

символом подчинения

или сопротивления?

Когда так много женщин и девочек

избивают, насилуют и калечат

ежедневно,

во имя разных причин:

чести, религии, национальности,

что же заставляет этих женщин пересаживать деревья,

перестраивать общества,

возглавлять радикальные, ненасильственные движения

на благо общественного преобразования?

Разве это разные женщины,

те которые занимаются сохранением и те, что протестуют?

Или это те же самые женщины?

Наша вина, как нам напомнила Чимаманда Адичие

на TED конференции в Оксфорде,

в том, что мы предполагаем только одну историю

женской борьбы за свои права,

в то время как их много.

И что, если хоть что-то,

сделали для этого мужчины?

Большая часть моей жизни - это поиск

ответов на эти вопросы.

Ради этого я путешествовала по свету

и познакомилась со многими невероятными людьми.

В процессе я собрала несколько фрагментов,

что пролили свет на эту загадку.

Среди тех, кто помог мне открыть глаза

на третий вариант,

была набожная мусульманка из Афганистана,

группа of слаженно поющих лесбиянок из Хорватии

и нарушительница табу из Либерии.

Я в долгу перед ними,

так же как и перед моими родителями,

которые за какие-то преступления в своей прошлой жизни,

в этой жизни были благославлены тремя дочерьми.

И по причинами все так же непонятным мне,

они очень сильно гордятся нами тремя.

Я родилась и выросла здесь в Индии

и с самого раннего возраста я научилась

быть очень подозрительной по отношению к тем тетушкам и дядям,

что любили наклониться, погладить нас по голове

и затем сказать моим родителям

без какого-либо смущения:

"Несчастные люди. У вас всего лишь три дочери.

Но вы еще молоды. Вам следует попробовать еще раз".

Мое чувство гнева

по поводу прав женщины

закипело во мне в 11 лет.

Моя тетя, прекрасно изъясняющаяся

и выдающаяся женщина,

стала вдовой очень рано.

Группа родственниц приехала к ней.

Они забрали ее разноцветные сари.

Они заставили ее надеть белое сари.

Они стерли бинди (символ замужества) с ее лба.

Они сломали ее браслеты.

Ее дочь Рани,

которая была чуть старше меня,

сидела на ее коленях, в недоумении,

не зная о том, что произошло

с этой уверенной в себе женщиной,

которую она когда-то знала мамой.

Позже ночью, я слышала, как моя мама

упрашивала моего отца:

"Пожалуйста, сделай что-нибудь, Раму. Неужели ты не можешь вступиться?"

И бормотание моего отца низким голосом:

"Я всего лишь младший брат и я ничего не могу поделать.

Это традиция."

Той самой ночью я выучила правило -

что значит быть женщиной в этом мире.

Не женщины придумывают эти правила,

однако они определяют нас и они ограничивают

наши возможности и шансы.

Эти правила действуют и на мужчин.

Мой отец, участник трех войн,

не смог спасти свою собственную сестру

от этого страдания.

К 18 годам,

находясь под маминой опекой,

я была, как вы можете догадаться,

ярой феминисткой.

Распевая на улицах,

(поет на хинди)

(поет на хинди)

"Мы женщины Индии.

Мы не цветы, мы искры перемен."

К моменту, когда я посетила Пекин в 1995,

мне было очевидно, что единственный способ

достигнуть гендерного равенства -

это свергнуть сотни лет

жестоких традиций.

Вскоре после того, как я вернулась из Пекина,

мне выпал шанс работать на прекрасную организацию,

основанную женщинами, которая

оказывает поддержку другим организациям в сфере прав женщин по всему миру.

Но буквально через 6 месяцев на новой работе

я встретила женщину,

которая заставила меня пересмотреть мои взгляды.

Ее зовут Сакена Якуби.

Она появилась в моем офисе,

в те дни, когда никто

в США еще не знал, где находится Афганистан.

Она сказала мне: "Дело не в парандже."

Она была самой решительной защитницей

прав женщин, что я когда-либо встречала.

Она рассказывала мне о женщинах, работающих в подпольных школах

в различных районах Афганистана,

и о том, что ее организация, Афганский институт образования,

открыла школу в Пакистане.

Она сказала: "Каждый мусульманин знает о том,

что Коран требует

и поддерживает грамотность.

Пророк хотел, чтобы каждый верующий

мог читать Коран самостоятельно."

Я правильно расслышала?

Защитница женских прав

ссылается на религию?

Но Сакена пренебрегает ярлыками.

Она всегда носит головной платок.

Но я прогуливалась с ней по пляжу

и ее длиные волосы развевались на ветру.

Она начинает каждую лекцию с молитвы,

но она незамужняя, решительная,

независимая в финансовом отношении женщина

в стране, где девочек отдают замуж в 12 лет.

Она также чрезвычайно практична.

"Этот головной платок и эта одежда" - говорит она -

"дает мне свободу делать то, что мне нужно,

разговаривать с тем, чья поддержка и помощь

важна для этой работе.

Когда открывала школу в лагере для беженцев,

я встретилась с имамом.

Я сказала ему: "Я сама верующая, а женщинам и детям,

которые находятся в этих ужасных условиях,

нужна вера чтобы выжить."

Она лукаво улыбается.

"Он был польщен.

Он начал появляться в нашем центре дважды в неделю,

потому что женщины не могли посещать мечеть.

А после того, как он уходил,

женщины и девочки задерживались.

Мы начали вести небольшой класс

по чтению Корана,

затем класс математики, затем английского, потом информатики.

Через несколько недель, каждый из лагеря беженцев

посещал наши уроки."

Сакена - преподаватель

в то самое время, когда обучение женщин -

это опасное мероприятие в Афганистане.

Она находится в "черном" списке Талибана.

Я беспокоюсь за нее каждый раз, когда она летит в ту страну.

Она же пожимает плечами, когда я спрашиваю ее о безопасности.

"Кавита-джан, мы не можем себе позволить бояться.

Посмотри на этих молоденьких девушек, которые идут в школу,

в то время, как в их лица бросают кислоту."

И я улыбаюсь и киваю,

понимая, что я наблюдаю, как женщины и девушки

используют свои религиозные традиции и практики

и применяют их как инструмент

оппозиции и возможности.

У них свой собственный путь

и он смотрит в сторону Афгаристана,

который будет другим.

Быть другими - это то, что женщины

из группы Лесбор из Загреба в Хорватии

знают очень хорошо.

Быть лесбиянкой,

гомосексуалистом

во многих частях света, включая

нашу страну Индию,

означает постоянно находиться в месте, где совершенно дискомфортно

и где преобладает чрезмерное предубеждение.

В постконфликтном обществе, как например Хорватия,

гипернационализм и религиозность

создают непереносимые условия

для любого, кто

считается изгоем общества.

Позакомьтесь с группой лесбиянок,

молодых женщин, которые любят старую музыку,

которая однажды распространилась по этому региону

от Македонии до Боснии,

и от Сербии до Словении.

Эти певцы народной музыки встретились в колледже на программе гендерных исследований.

Многим из них лет двадцать. Некоторые из них уже стали мамами.

Многие их них с трудом выбрались из своих общин.

В семьях религиозные убеждения усложняют принятие того факта,

что их дочери не больны,

а просто другие.

Как рассказала Лия, одна из основательниц группы:

"Я очень люблю традиционную музыку.

мне также нравится рок-н-ролл.

Поэтому в Лесборе мы смешиваем это вместе.

Я вижу традиционную музыку как символ протеста,

где люди могут выразить себя,

особенно в традиционных песнях

из других частей бывшей Югославии.

После войны множество этих песен было утеряно.

Но они - часть нашего детства и нашей истории,

и нам не следует их забывать."

Немыслимо, но этот ЛГБТ хор

показывает, как женщины

используют традицию, чтобы создать изменения,

также как алхимики превращают диссонанс в гармонию.

Их репертуар включает в себя

национальный хорватский гимн,

боснийскую песню о любви

и сербские дуэты.

И Леа добавляет с улыбкой:

"Кавита, мы особенно горды нашей рождественской музыкой,

потому что она показывает что мы открыты для религии,

даже если католическая церковь

ненавидит нас, ЛГБТ.

Их концерты притягивают

людей из их сообщества, да,

но также людей более старшего поколения,

того, которое скорее всего

относится к гомосексуальности с подозрением,

но которое тоскует по собственной музыке и прошлому, что она олицетворяет.

Один из отцов, кто изначально противился тому, чтобы его дочь

присоединилась к этому хору,

сейчас пишет для них песни.

В средние века трубадуры

путешествовали по странам,

распевая свои истории и делясь своими стихами.

Лесбор похожим образом путешествует по Балканам

поет, объединяет людей, которые разделены

религией, национальностью и языком.

Боснийцы, хорваты и сербы

нашли их общий кусочек гордости за свою историю

и Лесбор напоминает им о том, что

песни, которые одна из групп часто считает только своими

на самом деле принадлежит им всем.

(Поет)

Вчера Малика Сарабхай показала нам,

что музыка может создать мир,

который более восприимчив к переменам,

чем тот, который был дан нам.

Мир, что был дан Лайме Боуи

- это мир войны.

Либерия была ареной разорительных гражданских войн несколько десятилетий.

Лайма не была активистом, она мать троих детей.

Но она уже устала волноваться.

Ей приходилось тревожиться о том, что ее сын будет похищен

и его заставят быть солдатом-ребенком.

Она тревожилась о том, что ее дочери будут изнасилованы.

Она беспокоилась за их жизнь.

Однажды ночью ей приснился сон.

Ей снилось, что она и тысячи других женщин

остановили кровопролитие.

Следующим утром в церкви она спросила остальных о том, что они чувствовали.

Они все устали от этого конфликта.

Нам нужен мир, и мы должны показать нашим лидерам,

что мы не остановимся, пока не наступит мир.

Среди друзей Лаймы была одна женщина-полицейский, мусульманка.

Она пообещала обсудить эту проблему в ее общине.

Во время следующей пятничной проповеди

женщины, что сидели в боковой комнате мечети,

начали обсуждать свою обеспокоенность текущим положением.

"Какое это имеет значение?", говорили они - "Пуля не отличает

мусульман от христиан."

Эта небольшая группа женщин

была решительно настроена на прекращение войны.

И они решили использовать свои традиции для этого.

Либерийские женщины обычно надевают

множество украшений и цветную одежду.

Но нет, сейчас, в качестве протеста они одевались

в белое, без косметики.

Как сказала Лайма, "Мы оделись в белое

чтобы сказать что мы за мир".

Они стояли на той стороне дороги, по которой

кортеж Чарльза Тейлора проезжал каждый день.

Они стояли там неделями,

сначала только 10, потом 20, затем 50, а потом сотня женщин

в белых одеждах, поющие, танцующие,

провозглашающие, что они за мир.

Со временем либерийская оппозиция

была вынуждена начать мирные переговоры в Гане.

Эти переговоры продолжались и продолжались.

Лайме и ее сестрами это порядком надоело.

На оставшиеся средства они собрали

и привели небольшую группу женщин к месту проведения переговоров,

где они окружили здание.

В теперь уже известном видео от CNN

вы можете их увидеть сидящими на земле, их руки соединены.

Здесь, в Индии, мы знаем, что это. Это называется [говорит на хинди].

Потом все стало гораздо напряженнее.

Полиция была вызвана для того, чтобы увести этих женщин, применив силу.

Но как только старший офицер, держа жезл, стал приближаться,

Лайма предусмотрительно поднимается,

протягивает свои руки над головой,

и начинает, очень медленно,

развязывать головной убор, который покрывает ее волосы.

Вы можете видеть лицо этого полицейского.

Он выглядит растерянным. Он отходит назад.

А следующее, что происходит -

полиция исчезает.

Лайма рассказала мне позже:

"Ты знаешь, в Западной Африке - это табу.

Если старшая по возрасту женщина раздевается перед мужчиной

по собственному желанию,

то семья этого мужчины будет проклята".

(Смех)

(Аплодисменты)

Она сказала "Я не знаю, поступил ли он так, потому что верит в это, или нет,

но он знал, что мы не уйдем.

Мы не собирались уходить до тех пор, пока мирное соглащение не будет подписано."

И оно было подписано.

И женщины Либерии

затем организовали поддержку Элен Джонсон Серлиф,

женщины, которой тоже пришлось нарушить несколько табу для того,

чтобы стать первой избранной женщиной - главой государства

в Африке за все эти годы.

Когда она произносила свою речь президента,

она выразила признательность этим храбрым женщинам Либерии,

которые помогли ей выиграть у футбольной звезды --

это soccer для вас, американцы --

не меньше.

Такие женщины, как Сакена и Леа

и Лайма,

усмирили и изменили меня,

и дали мне понять, что я не должна так быстро

делать какие-либо предположения.

Они также спасли меня от моего праведного гнева,

предложив мне третий вариант.

Как однажды мне сказала активистка из Филиппин:

"Как ты будешь готовишь рисовый пирог?

С помощью жара снизу и жара сверху."

Протесты, марши,

бескомпромиссная позиция, что

права женщины - это права человека, и точка.

Это все жар снизу.

Это например, Малкольм Икс и суфражистки

и гей-парады.

Но нам нужен жар сверху.

И во многих частях мира,

верхушка все еще

контролируется мужчинами.

Поэтому, если перефразировать слова Маркса, женщины творят перемены,

но не в условиях, которые они сами выбирают.

Им приходится вести переговоры.

Им приходится низлагать традиции, которые однажды заставили их молчать,

для того, чтобы дать право голоса новым стремлениям.

И им нужны союзники в своих общинах,

такие союзники, как тот имам,

такие союзники, как тот отец, что пишет песни

для группы лесбиянок в Хорватии,

такие союзники, как тот полицейский, кто проявив уважение к табу, отступил,

такие союзники, как мой отец,

который не смог помочь своей сестре, но помог своим трем дочерям

осуществить их мечты.

Возможно, это связано с тем, что феминизм,

в отличие от многих других социальных движений,

не направлен против определенного агрессора.

Он не настроен против правящяго класса

или оккупантов, или колонизаторов,

он против глубоко запрятанного множества мнений и предположений,

тех, что мы, женщины, слишком часто

держим внутри себя.

И, возможно, это и есть важнейший подарок феминизма -

факт, что личное есть на самом деле политическое.

То, что Элеонора Рузвельт однажды сказала о правах человека,

тоже самое верно и для гендерного равенства,

это то, что начинается в небольших местах, недалеко от дома.

На улицах, да,

но также в обсуждениях за кухонным столом

и в супружеской постели,

и в отношениях между любимыми и родителями,

сестрами и друзьями.

И затем, только потом

когда ты осознаешь, что путем соединения

аспектов традиций и общества

для своей борьбы,

такие женщины как Сакена, Леа и Лайма,

а также Соня Ганди здесь в Индии,

Мишель Бачелет в Чили,

и Ширин Эбади в Иране,

делают что-то совершенно другое.

Они оспаривают саму идею

западной модели развития.

Они говорят, что мы не должны быть как вы,

для того, чтобы изменять.

Мы можем носить сари или хиджаб,

или штаны, или боубоу,

и мы можем быть лидерами партий, президентами,

защитниками по правам человека.

Мы можем использовать наши традиции для того, чтобы проводить изменения.

Мы можем демилитаризовать общества

и перенаправлять ресурсы

в резервуары истинной безопасности.

Это благодаря этим маленьким историям,

этим индивидуальным историям,

я вижу радикальные эпос, который сейчас пишется

женщинами по всему миру.

Это те самые нити,

которые сплетаются в эластичный материал,

что будет поддерживать общество,

в котором я нахожу надежду.

И если мое сердце поет, то

это потому что в этих маленьких фрагментах,

то и дело проносится

целый новый мир.

И она определенно на своем пути.

Спасибо.

(Аплодисменты)