TEDxPerm — Дмитрий Петров: Язык Вселенной, язык человечества

Лингвист, профессиональный переводчик-синхронист, преподаватель. Владеет тридцатью языками, на восьми из них работает как синхронный переводчик. Этот факт отмечен в книге рекордов Гиннеса в 1998 году.

Окончил переводческий факультет Московского государственного института иностранных языков. Старший преподаватель переводческого факультета МГЛУ (Московский государственный лингвистический университет) и координатор группы переводчиков-синхронистов.

Занимался всеми видами перевода, в том числе на уровне глав государств. Автор ряда методик ускоренного преподавания иностранных языков, в том числе параллельного обучения нескольким языкам.

Организовал ряд экспедиций в Гималаи и другие регионы Индии. В феврале 2008 года был координатором Российской книжной ярмарки в Дели, проходившей в рамках Года России в Индии.

[TEDxPerm]

Искусство быть

Дмитрий Петров

По профессии я —
переводчик синхронист,

кроме того, я обучаю людей

иностранным языкам, разным языкам.

И кроме того, я обучаю

синхронных переводчиков
синхронно переводить.

Это особая специфика.

Самое интересное, что в какой-то момент

моя тяга к изучению

иностранных языков

вышла за рамки рационального,

то есть я стал учить не только те языки,

которые в последствие мне понадобились
для того, чтобы работать,

зарабатывать себе на жизнь,

но и совершенно
непостижимым образом

я вдруг увлёкся языками,
например, древними, или языками

очень редких, малых народов.

И, пытаясь проанализировать,
зачем мне всё это понадобилось, я понял.

Оказывается, мне очень захотелось понять,

каким же образом язык

стал таким, какой он есть —

язык в целом, глобально.

И что его породило.

Я заметил, что вопреки
всем законам диалектики,

которую мы все когда-то изучали,

язык развивается
не от простого к сложному,

а от сложному к простому.

То есть, если мы возьмём
все древние языки —

предки ныне существующих —

то они были на порядок или на два порядка

сложнее, универсальней, богаче,

разнообразнее по формам.

То есть, латинский язык
более богат, чем итальянский,

древний английский —
чем современный английский,

санскрит — чем хинди.

И это навело меня на такую мысль.

Я подумал, ну, не могли же
древние люди ни с того ни с сего

выдумывать себе сложные языки.

Жизнь у них была
достаточно незатейлива и неприхотлива.

Казалось бы, лишь бы выжить,
продолжить свой род,

накормить потомство
и спастись от разъярённого хищника.

Так нет же.

Языки древних народов

были богаты огромным количеством

форм, окончаний,

и это можно проследить

на примере тех языков,
которые до сих пор

существуют у малых народов —
бесписьменные языки.

Поэтому я задумался.

И так как я не являюсь
специалистом в точных науках,

то позволил себе хамство
и влез через форточку

в святая святых —

немножко от физики,
немножко от математики.

И я подумал: наверно,

есть какие-то общие принципы,

которые объединяют
всю систему познания.

То есть я стал воспринимать язык, как нечто,

присущее всей Вселенной, всему Бытию.

Мы можем говорить
не только об английском,

латинском или русском языке,
но и о языке математики,

о языке физики, о языке химии.

И одну и ту же реальность можно

не только описать, но и перевести

с языка биологии на язык математики,

с языка физики на латынь, и так далее.

Это для меня были своего рода,

беспочвенными
и бессмысленными изысканиями,

но привели они
к достаточно прагматичным результатам.

Чем мне это пригодилось?

Я взял, опять-таки
совершенно хамским образом

концепцию волны и частицы, и подумал:

А не применить ли это
в процессе изучения языков?

Какая связь?

Если мы предположим, что частица —

это и есть человеческое слово,

а волна — это всё, что окружает слово,

то есть всё многообразие мыслей, образов,

ощущений, которые
клубятся вокруг этого слова,

то мы получим некую объёмную единицу,

которая гораздо легче воспринимается.

Можно привести такой пример.

Когда антропологи исследовали

где-то в джунглях Амазонии

племена индейцев,

каждый из членов которого

совершенно в повседневной жизни

владеет как минимум
десятком разных языков,

племенных, конечно,
но тем не менее это всё разные языки.

Индейца, представителя одного из племени,
попросили объяснить,

как он выучил язык соседнего племени.

Он говорит:
«Я не понимаю, о чём вы говорите».

«Ну, вот как ты говоришь
на языке соседнего племени?»

Он никак не мог понять.

«Ну, скажи, как на языке
соседнего племени слово „топор“?»

«Я понятия не имею».

«Ну ты же вчера у них купил топор,

ты с ними разговаривал,
смеялся, что-то обсуждал...»

Он говорит: «А! Для того, чтобы я
заговорил на языке этого племени,

я должен переплыть через речку,
прийти в деревню этого племени,

увидеть эти лица, эти пальмы,

этот берег, и тогда я буду в той среде,

где я могу говорить на этом языке.

Но если я вышел уже сюда,

то, извините, ничего не получится».

То есть среда — это то,

что формирует наши
языковые способности.

Каким образом я попытался это
применить в методике обучения?

Во-первых, мне пришла в голову мысль,

что необходимо, раз уж нам не дано

вернуться в состояние
aмазонского индейца,

воссоздать вот эту систему
образов и ощущений,

которая сопровождает для нас
концепцию любого языка.

Поэтому, допустим,
обучая людей итальянскому языку,

я предлагаю им следующее.

Закройте на секунду глаза.

И представьте себе Италию,
итальянцев, итальяский язык.

Что возникает в вашем сознании?

Совершенно спонтанно.

У всех будут совершенно разные образы,
разные картинки.

Кто-то услышит песни Челентано,

кто-то вспомнит запах горелой пиццы,

кто-то вспомнит поездку
на какой-то морской курорт.

У всех будет своё.

Но тем не менее, будет и нечто общее.

Это будет то, что будет
Италией именно для этого человека.

То есть язык следует
воспринимать не линейно,

как набор слов, набор каких-то
грамматических правил,

а как объёмное пространство, которое

имеет свой вкус, запах,
цвет и массу других ощущений.

Именно это позволяет маленьким детям

в возрасте 2-х, 3-х лет

активно, в течение кратчайшего срока,
без формального обучения

овладеть родным языком.

Эту ситуацию я и попытался

в своих методиках
воспроизвести для взрослых людей.

Другой момент: нет такого человека,

который откажется
выучить пару лишних языков.

Но тем не менее, мы знаем,
что, к сожалению,

люди, которые годами
изучают какой-нибудь язык,

ну, прямо скажем, не всегда
довольны своими результатами.

Опять пародоксальный вывод:

Я обнаружил, что каждый человек,

который жалуется на трудности,
на какие-то блоки и комплексы

в изучении языков,

способен локализовать
эту трудность, этот комплекс

в своём физическом теле.

Я даже выделил несколько категорий.

Есть люди, которые склонны

к чрезмерно аналитическому
восприятию информации.

Они вот в этом месте прокручивают,

пытаются комбинировать,
выстраивать какие-то конструкции.

Потом зачёркивают,
копаются в виртуальном словаре,

обращаются в виртуальный музей
забытых слов;

которые, как мы говорили,

перед тем, как создадут
какую-то конструкцию,

выдают её в эфир.

Есть другие люди,

у которых нет трудностей
что-то составить,

какой-то текст, конструкцию.

С памятью всё в порядке.

Но блок вот здесь.
(Указывает)

Всё знаю, всё понимаю, но

(хрипит)
сказать ничего не могу.

Есть ещё одна категория, у которых

затруднение, болезненное ощущение

при изучении языка вот здесь
(указывает).

Это люди, которые боятся:
«Вдруг что-то не то скажу!

Сейчас что-нибудь ляпну,
все начнут смеяться...

Кошмар какой-то...
Или не так пойму!»

То есть для того, чтобы облегчить

усвоение новой информации —

это, конечно, выходит за
рамки иностранных языков,

пожалуй, любой информации вообще —

требуется определённое состояние настройки

на волну

вот этой новой информации.

Причём, если человек
владеет или пользуется

несколькими языками,

то часто он описывает это состояние,

как переключение радиочастот.

Вот сейчас мы говорим
по-итальянски, а потом — раз,

и перешёл на русский.

Более того, появляются
определённые особенности

мимики, жестикуляции,
свойственные народу,

говорящему на том языке,

который вы изучаете,
на котором стараетесь говорить.

Я помню ситуацию экспериментальную,

когда я говорил с итальянцем,

и внезапно я схватил его за руки.

Что вы думаете? Он молчал как рыба,
не мог произнести ни слова.

То есть пока ему не осободили руки,

а товарищ был очень разговорчивый,

он не мог говорить.
А когда освободили —

то вот это всё началось
(жестикулирует).

(Смех)
(Аплодисменты)

Пожалуй, такие вещи стоит учитывать
с самого начала

и немножко пытаться ощутить себя

носителем этого языка.

То есть, если вы
изучаете английский язык

в американской версии,

то надо немножко
почувствовать себя амЭриканцем,

понимаете?
(Смех)

Если вы итальянец, то вы должны...
(жестикулирует).

Что-то незримо меняется,

не понятно на каком уровне,

в каком-то внутреннем измерении —

и вы ведёте себя, как итальянец,

оставаясь таким же.

Обратная сторона: как мы воспринимаем

реальность проявляемую в языках?

Меняется регистр восприятия.

Простой пример.

Каждый из нас представляет себе
клавиатуру компьютера.

Большинство клавиатур компьютеров,
по крайней мере в России,

снабжены буквами кириллицы и латиницы.

Обратите внимание,

что вы печатаете
текст на русском языке —

то есть у вас определённая стратегия,

как вы будете формировать этот текст,

какие знаки, какие буквы вам понадобятся.

Вдруг вам понадобилось
напечатать что-то по-английски.

Глаза остаются те же,
монитор тот же, клавиатура та же.

Но что-то незримо меняется.
Вы начинаете видеть другие буквы.

Причём, сейчас я об этом говорю, но когда

человек, которому приходится
этим заниматься —

печатать на двух языках —

знает, что не происходит

на осознанном уровне
практически ничего.

То есть мы способны
воспринимать реальность

немножко по-другому, под другим углом,

всего лишь изменив
этот регистр восприятия.

Ещё немаловажный момент —
это, конечно, мотивация.

Без мотивации никуда не деться.

Это опять-таки относиться
не только к языкам.

Помню случай из своей жизни.

Когда моему старшему сыну
было почти три года, он начинал говорить.

Но жил он в это время

в Бомбее, правда, не в трущобах,
но не очень далеко от них.

А я работал в другой стране.

И когда я приехал,
не видев его несколько месяцев,

он уже свободно научился говорить.

Но научился он говорить на хинди,

которого я не знал.

(Смех)

А вы же понимаете, что ребёнок
таких вещей не прощает,

он тебя знает, он хочет
с тобой говорить.

Ты не понимаешь —
это твоя проблема.

Это был один
из таких мотивирующих факторов,

которые заставили меня

в течение буквально недели

научиться свободно говорить.
Сначала на его уровне,

но ещё через неделю я свободно

торгoвался на хинди на базаре,
получал безумные скидки,

иногда даже то, что я хотел купить,

мне дарилось, в знак признательности.

И мне очень хотелось им рассказать,
что я вот только...

«Да ладно, знаем мы тебя,
наверное, здесь всю жизнь прожил...»

Но моя гордость
и чувство своей исключительности

быстро померкли, когда я понял,

что в Бомбее любой торговец
свободно говорит

языках на восьми, свободно,

и абсолютно не считает себя полиглотом,

и не хвалится своими достижениями.

Вопрос мотивации.

Какой-то немецкий политик,
по-моему, канцлер Брандт,

в своё время сказал:

«Если вы мне что-то продаёте,
а я покупаю,

мы говорим по-немецки.

Но если продаю я, а покупаете вы,

мы говорим на вашем языке».

Это такой показатель мотивации,

который неизбежен в современном мире.

И надо учитывать, что языки

бывают не только различными
между разными народами,

но и между профессиональными группами.

Я предвижу, что в будущем
гораздо больше языковых отличий

будет не между языками разных народов,

а между представителями разных профессий

и даже разных корпоративных групп.

К этому надо готовиться. Но те принципы,

о которых я попытался рассказать,

они работают и в этом случае.

Потому что все языки, на которых мы говорим —

это проявление одного языка —

языка Вселенной, в которой мы живём.

Спасибо.
(Аплодисменты)