Добрая, мягкая философия успеха

Алан де Боттон изучает теории успеха и неудачи и ставит под вопрос оба этих понятия. Всегда ли успех является заслуженным достижением? Насколько заслужены неудачи? Он приводит красноречивый, юмористичный пример, с помощью которого помогает переступить через профессиональный снобизм и научиться видеть истинные радости в рабочем процессе.

У меня кризисы в карьере начинаются

чаще всего в воскресенье вечером,

как раз тогда, когда солнце идёт на закат,

а разрыв между моими надеждами

и реальностью жизни
начинает болезненно расти.

В результате я утыкаюсь
в подушку весь в слезах.

Говоря так...

Говоря так, я уверен, что это не только
личная проблема человека.

Вы можете не согласиться.

Но я думаю, что мы живём
в такое время, когда наша жизнь

постоянно спотыкается
о профессиональные кризисы,

о такие моменты, когда то,
что мы вроде бы знали,

о жизни, о карьере,

начинает сталкиваться
с угрожающей реальностью.

Может быть, сегодня стало намного проще,
чем раньше, хорошо зарабатывать.

Но, вероятно, именно сегодня
и труднее, чем раньше,

оставаться спокойным и свободным
от профессиональных страхов.

Я хотел бы рассмотреть, если позволите,

несколько причин,

почему мы стали чувствовать страх,
идя по карьерной лестнице.

Почему мы становимся
жертвами этих карьерных кризисов,

и тихо ноем в подушку?

Одна из причин,
почему мы можем страдать —

это то, что мы окружены снобами.

У меня есть плохая новость,

которая касается почти всех,
кто приехал в Оксфорд из-за границы.

Здесь очень большая проблема со снобизмом.

Потому что иногда люди
не из Великобритании думают,

что снобизм — это исключительно
британский феномен,

который передается в наследство
как дом или титул.

У меня плохая новость.
Это — не правда.

Снобизм —
это феномен глобального уровня.

Мы — глобальная организация.
Это — глобальный феномен.

Он существует. Кто такой сноб?

Сноб — это тот, кто берёт
какую-то незначительную часть вас

и использует её для того,
чтобы понять, что вы за человек.

Вот это — снобизм.

Доминирующий же вид снобизма,

который сегодня можно наблюдать —
это профессиональный снобизм.

Вы можете столкнуться с ним
на первых минутах на вечеринке,

когда вам задают тот самый
известный стандартный вопрос

21-го века — «Чем вы занимаетесь?».

В зависимости от того,
как вы ответите на этот вопрос,

люди или невероятно обрадуются
знакомству с вами,

или посмотрят на свои часы,
чтобы извиниться и уйти.

(Смех)

Противоположность снобу —
ваша мама.

(Смех)

Не обязательно ваша или даже моя.

Но такая идеальная мама.

Такая, которой всё равно,
чего вы достигли.

К сожалению, большинство людей —
не наши матери.

Большинство людей видят прямую связь
между тем, сколько времени,

даже любви, не романтической любви,

но всё же чего-то,

что похоже на любовь в общем, уважения,

они готовы посвятить нам,
будет жестко определено

нашей позицией в социальной иерархии.

Это самая главная причина того, почему
мы так сильно озабочены карьерой.

И конечно же, поэтому начинаем
гнаться за материальными благами.

Знаете, нам часто говорят, что мы
живем в материалистичном мире.

Что все мы — жадные люди.

Я не считаю нас
такими уж материалистичными.

Я думаю, что мы живем в том обществе,

которое попросту воздает
определенные эмоциональные вознаградения

за владение материальными благами.

Нам нужны не эти материальные блага.
Нам нужно вознаграждение.

Это и есть новый взгляд
на предметы роскоши.

В следующий раз, когда вы
увидите кого-то на Ferrari,

не думайте «Этот человек жаден!».

Но думайте так: «Этот человек
неимоверно уязвим и нуждается в любви».

Другими словами...
(Смех)

почувствуйте симпатию к нему,
вместо того, чтобы гневаться.

Есть и другие причины...

(Смех)

Есть и другие причины,
почему сегодня может быть

сложнее чем раньше
чувствовать себя спокойно.

Одна из причин — и она парадоксальна, потому что
связана с чем-то, что скорее является плюсом —

это надежда, которую мы питаем
в отношении своей карьеры.

Никогда до этого надежды
не были столь высоки

по поводу того, каких высот
может достичь человек за свою жизнь.

Нам твердят, причем из разных источников,
что каждый может достичь любых высот.

Мы покончили с классовым обществом.

Сегодня мы живем в системе,
где каждый может подняться

до любой позиции, до которой он захочет.

Очень красивая идея.

Вместе с ней нога в ногу идет
дух равенства. Мы все практически равны.

Нет жестких рамок

разных видов иерархий.

Существует только одна большая
проблема, связанная с этим.

Ее имя — зависть.

Зависть — даже упоминать ее стало табу —

но в современном обществе есть
одна доминирующая эмоция — зависть.

Она тесно связана с духом равенства.
Позвольте мне объяснить.

Скорее всего, было бы нетипично
для присутствующих здесь, или для зрителей

завидовать королеве Англии.

Даже не смотря на то, что она
намного богаче любого из нас.

И у неё очень большой дом.

Однако, мы не завидуем ей,
потому что она очень странная.

Слишком странная.

У нас нет личного контакта с ней.
Она смешно говорит.

Она живёт в странном месте.
Мы не можем сопоставить себя с ней.

И когда мы не видим связи с кем-то,
мы не можем завидовать этому человеку.

Чем ближе друг к другу два человека,
по возрасту, происхождению,

тем больше причин для зависти, которые
возникают в процессе идентификации.

По этой же причине никто из вас
не должен ходить на встречи выпускников.

Потому что не существует
более четкого ориентира

чем, тот который был в школе.

Проблема современного общества
в том, что весь мир

превращается в большую школу.
Все носят джинсы, все одинаковы.

И всё же — разные.

Дух равенства перемешивается
с глубоким неравенством.

Это может привести
к очень большой стрессовой ситуации.

Скорее всего, сегодня так же трудно стать

таким же богатым и известным как Билл Гейтс,

так же как в и 17-м веке

было практически нереально
стать членом французской аристократии.

Смысл в том, что мы больше
не воспринимаем это нереальным.

Журналы и другие СМИ внушили нам,

что, если у тебя есть энергия, несколько
хороших идей о применении технологий,

если у тебя есть гараж, то ты
тоже можешь начать что-то великое.

(Смех)

Следствия этой проблемы можно заметить
на полках в книжных магазинах.

Зайдите в большой книжный магазин и посмотрите
на полки с книгами на тему «Помоги себе сам» —

я иногда так и делаю —

если вы изучите книги о саморазвитии,
которые сегодня издаются

во всем мире, то вы заметите
два их основных вида.

Первые вам скажут «Ты сможешь!
Ты добьешься успеха! Все возможно!»

Другие книги научат вас

справляться с тем,
что мы называем «низкой самооценкой»,

или другими словами
«разочарованием в самих себе».

В этом есть прямая взаимосвязь.

Взаимосвязь между обществом, которое
убеждает людей в том, что они могут всё,

и существующей заниженной самооценкой.

Это ещё один пример того, как что-то
с положительными чертами

может иметь ужасный эффект.

Есть и другая причина, по которой
мы сегодня испытываем больше страхов

по поводу карьеры, статуса в мире,
чем когда бы то ни было раньше.

И это снова связано с кое-чем приятным.

В данном случае приятным
выступает меритократия.

Все политики, как левые, так и правые,

соглашаются с тем,
что принцип меритократии очень хорош.

И что все мы должны прикладывать все усилия,
чтобы сделать наше общество воистину меритократическим.

Другими словами, что такое
меритократическое общество?

Меритократическое общество —
это общество, в котором,

если у тебя есть особый талант,
энергия и навыки,

ты доберешься до самой верхушки.
Ничто не остановит тебя.

Прекрасная идея.
Проблема только в том,

что, если ты действительно
веришь в общество,

в котором способные достичь верхов
достигают верхов,

то ты также, разумеется,
только в ещё более грязной форме,

веришь в общество, в котором те,
кто заслуживает быть на дне,

действительно опускаются на дно
и там и остаются.

Другими словами, твоя позиция в жизни
оказыватся не случайной,

но по праву заслуженной.

При этом неудача выглядит
ещё более разрушительной.

Знаете, в средние века в Англии,

когда встречался очень бедный человек,

этого человека называли «неудачником».

Буквально, если ты не благословлен удачей,
то ты — неудачник.

Сегодня же, например, в США,

если вы встречаете кого-то
со дна общества,

этот человек может быть
даже грубо назван «лузер».

Между неудачником и лузером
большая разница.

Это доказывает и 400-летняя
эволюция в обществе,

и наша уверенность в том,
кто в ответе за наши жизни.

Это уже не боги, эти мы сами.
Мы за штурвалом.

Это приятно, если у тебя всё хорошо,

и ужасно, если у тебя всё плохо.

В худшем случае это приводит, судя
по результатам исследований социологов,

таких как Эмиль Дюркгейм,
это приводит к суицидальным случаям.

Больше всего суицидов случается
в развитых индивидуалистичных странах,

чем в любой другой части мира.

Одна из причин суицидов заключается
в том, что люди слишком близко к сердцу

воспринимают то, что происходит вокруг.

Их успех в их руках.
Но и их неудачи тоже в их руках.

Есть ли выход из-под того давления,

которое я только что описал?

Думаю, есть. Давайте рассмотрим
несколько таких выходов.

Возьмем к примеру меритократию.

Принцип того, что каждый по заслугам
оказывается на той или иной позиции.

Мне кажется, это абсолютно сумасшедшая идея.

Я выступлю в поддержку любого политика,
правого или левого,

у которого есть более или менее приличное
понимание идеи меритократии.

Я и сам меритократ. Вот так.

Но я уверен, что было бы безумно
верить в то, что однажды

мы построим истинно меритократическое
общество. Нереальная мечта.

Идея построения общества,

в котором каждый человек оценивается,

лучшие — наверх, худшие — вниз,

причем делается это по идеальной схеме —
осуществление этой идеи нереально.

Слишком много случайных факторов.

Аварии, родовые травмы,

несчастные случаи, болезни и так далее.

У нас никогда не получится
оценить все эти случаи.

И никогда не получится оценить людей,
попавших в эти ситуации, по достоинству.

Мне нравится прекрасная цитата
из «О граде Божьем» Святого Августина,

где он говорит: «Судить человека
по занимаемой им должности — грех».

Говоря современным языком, это значит:

грешно давать оценку человеку,

судя по его визитной карточке.

Не должность важна.

И, в соответствие со Святым Августином,

только Бог может поместить человека
на то место, которое он заслуживает.

Бог так и сделает в Судный день,

когда вокруг будут ангелы
и звуки труб, и небеса раскроются.

Если вы не верите в Бога, эта идея
покажется вам безумной, как и мне.

Но тем не менее,
в ней есть что-то очень ценное.

Другими словами, придержи коней,
если собрался судить людей.

Не факт, что ты понимаешь
истинную ценность этого человека.

Не видишь его скрытую сторону.

И не надо вести себя так, как будто
нам всё про других понятно.

Есть ещё один источник
утешения и комфорта во всём этом.

Если мы начинаем
задумываться о неудачах,

одна из причин,
почему мы боимся этих неудач,

не в потере денег и статуса.

Мы боимся осуждения и насмешек
со стороны людей. Так и есть.

Знаете, под номером один
в списке осуждающих органов

сегодня идут газеты.

Если вы возьмете газету за любой день,

вы найдете в ней множество имен людей,
которые напортачили в жизни.

Они спали не с теми.
Они принимали не те таблетки.

Они утверждали не те законы.
Да что угодно.

Они готовы к осуждению.

Другими словами, они — неудачники.
Их и называют «лузерами».

Есть ли этому альтернатива?

Я считаю, что западная традиция
указывает нам на прекрасную альтернативу.

Эта альтернатива называется трагедией.

Трагическое искусство в том виде, в котором
оно развивалось в древней Греции

в пятом веке до нашей эры.
Это была основная форма искусства,

посвященная изучению человеческих неудач.

Соответственно,
и изучению приятия таких неудач.

Однако, обычная жизнь не всегда
соответствует принципам трагедии.

Помню, несколько лет назад
я размышлял на эту тему.

Тогда же у меня была встреча
в редакции газеты The Sunday Sport.

Это жёлтая газета, которую я не советую
вам даже начинать читать,

если вы с ней уже не знакомы.

Я начал говорить с ними

об определенных великих трагедиях,
представленных в западном искусстве.

Мне хотелось понять,
как они расскажут о голой правде

некоторых историй,
если те попадут как новости

в отдел новостей их газеты.

Так я рассказал им об Отелло. Они, конечно,
ничего о нем не слышали, но история им понравилась.

(Смех)

Я попросил их попробовать
написать заголовок к заметке об Отелло.

Они придумали «Свихнувшийся на любви
иммигрант убил дочь сенатора».

Большими буквами на всю полосу.

Тогда я рассказал им
фабулу Мадам Бовари.

И снова они были очарованы историей.

Заголовок: «Изменщица-шопоголик отравилась
мышьяком, совершив кредитное мошенничество».

(Смех)

А вот мой любимый пример.

Эти ребята действительно
по-своему гениальны.

Мой любимый «Царь Эдип» Софокла.

«Ослепленный сексом с матерью».

(Смех)

(Аплодисменты)

С одной стороны этой палитры реакций

у нас есть жёлтая газета.

С другой стороны —
трагедия и трагическое искусство.

Предполагаю, что нам стоит
хоть немного изучить то,

что происходит в трагическом искусстве.

Было бы глупо называть Гамлета лузером.

Он не лузер, даже не смотря на то,
что многое потерял.

Скорее всего, нужно обратить внимание
на то, какое послание шлет нам трагедия,

и каково его значение для нас.

Ещё одна сторона
современного общества,

та, которая будит в нас страх,

это то, что всё вокруг
ставит в центр человека.

Мы стали первым обществом,
которое живет в мире,

поклоняющемся самим себе
и ничему другому.

Мы высоко ценим себя.
И правильно делаем.

Мы отправили людей на Луну. Мы сделали
целый ряд экстраординарных вещей.

Поэтому мы и поклоняемся самим себе.

Наши герои — люди.

Это очень новая модель.

Большинство других обществ
ставят во главу угла

что-то трансцендентальное.
Бога, например,

духа, силу природы, вселенную.

Чем бы это ни было,
этому поклоняются.

Мы немного отвыкли
от этой привычки.

Я думаю, именно поэтому нас
с небывалой силой тянет к природе.

И не для улучшения здоровья, даже если
именно так нам это и преподносится.

Но прежде всего эта тяга к природе —
бегство из человеческого муравейника.

Бегство от наших соревнований

и от наших драм.

По этому причине нам нравится
созерцать океан и горы,

рассматривать Землю из космоса, и прочее.

Нам нравится быть в контакте
с чем-то, отличным от человека.

Для нас это очень важно.

То, о чем я на самом деле говорю —
это успех и неудача.

Одним из интересных аспектов успеха

можно назвать то, что мы думаем,
что мы знаем, что такое успех.

если бы я сказал вам,
что есть такой человек за кулисами,

который очень-очень успешен, то у вас сразу же
возникли определенные представления о нём.

Вы бы подумали, что этот человек
заработал много денег,

добился признания в какой-то области.

У меня тоже всплыла бы
моя теория успеха, так как я

сильно заинтересован в успехе.

Я всегда думаю:
«Как мне стать ещё более успешным?»

Но чем старше я становлюсь,
тем лучше я понимаю

значение слова «успех».

Вот пример того, как я понимаю успех.

Нельзя быть успешным во всём.

Часто мы слышим разговоры на тему
баланса между работой и личной жизнью.

Нонсенс. Нельзя получить всё. Нельзя.

Поэтому в любом представлении об успехе

должно быть место для того,
от чего придется отказаться,

своеобразный элемент утраты.

Разумный подход к жизни

как я говорю, примет факт
существования элемента неудачи.

Успешная жизнь, в свою очередь,

это — время, идеи

того, что значит быть успешным —
всё это не наше собственное.

Мы переняли эти идеи у других людей.

В основном, если ты мужчина,
ты перенял это от отца.

Если ты женщина — от матери.

Психоаналитики пытаются вдолбить это в нас
уже на протяжение 80 лет.

Никто их не слушает.
Я же уверен, что именно так и есть.

Мы впитываем послания

из телевизора и рекламы,

из маркетинга и так далее.

Всё это — мощные силы.

Всё это влияет на наши желания
и наше представление о самих себе.

Если нам говорят, что заниматься
банковским делом престижно,

то многие из нас
пойдут работать в банки.

Если вдруг банковское дело перестанет
быть престижным, мы потеряем к нему интерес.

Мы очень открыты для любых предложений.

Однако, я не хотел бы
призывать отказываться

от наших представлений об успехе.

Но мы должны удостовериться,
что эти представления — наши собственные.

Мы должны сфокусироваться
на наших идеях.

И удостовериться, что они —
наши, а не чьи-то,

что мы действительно
авторы наших амбиций.

Потому что действительно
не очень приятно не получать то, что хочешь.

Но ещё хуже — иметь представление

о том, что ты хочешь,
а в конце пути вдруг обнаружить,

что на самом деле это не то,
чего ты хотел на протяжение всего пути.

Поставлю здесь точку.

Сделаю ещё раз ударение на том,

что успеху всё равно надо сказать «да».

Однако, давайте всё же не отказываться
от некоторых наших странных идей.

Давайте будем пробовать уходить
от привычных путей к успеху.

Пусть у нас будут только наши собственные
представления об успехе.

Спасибо большое.

(Аплодисменты)

Крис Андерсон: Было очень интересно.
Как примирить

представление о ком-то...

о ком-то, кто нам кажется лузером,

с идеей, которая понравится большинству,
о снижении уровня контроля над собственной жизнью.

И с тем, что общество, поощряющее к этому,

возможно, должно иметь
победителей и проигравших.

Алан де Боттон: Да.
Я думаю, здесь простая случайность

в процессе побед и поражений,
которую я хотел подчеркнуть.

Потому что уж слишком
большое внимание сегодня

уделяется справедливому
объяснению всего происходящего.

Политики постоянно
говорят о справедливости.

Лично я тоже полностью верю в справедливость.
Только я также верю, что она не возможна.

Поэтому нам надо сделать
всё, что в наших силах,

мы должны предпринять всё возможное,
чтобы добиться справедливости.

В конце концов, нам надо всегда помнить,

что с кем бы мы не повстречались,
и что бы ни произошло в их жизнях,

всегда будет присутствовать
элемент случайности.

Именно для случайности
я хотел бы оставить место.

Иначе всё примет довольно-таки
клаустрофобическую форму.

Крис Андерсон: Мне интересно,
верите ли вы в то, что можно смешать

вашу нежную, добрую философию карьеры

с успешной экономикой?

Или же вы думаете,
что это невозможно?

И в принципе ведь не важно,
как много внимания мы уделяем этому?

Алан де Боттон:
Кошмар заключается в том,

что именно пугающие нас люди
добиваются успеха.

Получается, что чем хуже
окружающая среда,

тем больше людей примут вызов.

Вы даже можете задуматься над тем,
каким бы в идеале вы хотели бы видеть своего отца?

Идеальный отец будет жестким, но нежным.

Этого очень трудно достичь.

Нам нужны такие отцы, которые стали бы
образцами для подражания нашему обществу,

но которые не склонялись к одной из этих
экстремальных моделей поведения.

Чтобы они не были или слишком
авторитарными и твердыми.

Или же чтобы они не были
только беспринципными и расслабленными.

Крис Андерсон: Алан де Боттон.

Алан де Боттон: Спасибо большое.

(Аплодисменты)