Пегги Оренштейн: Что думают девушки о своем удовольствии от секса

Почему девушки думают, что им дано право на сексуальную активность, но не на получение от неё удовольствия? В течение трёх лет Пегги Оренштейн проводила опросы девушек в возрасте от 15 до 20 лет об их опыте сексуальных отношений. Она обсуждает тему удовольствия, которого не было в сексуальных отношениях у большинства этих девушек, и призывает нас избавиться от «разрыва между оргазмом партнёров», откровенно и с раннего возраста разговаривая с девочками о сексе, теле, удовольствии и близости.

Вот уже несколько лет

я участвую в национальном обсуждении
проблемы изнасилований в кампусах.

Без вопросов —

очень важно, чтобы молодые люди
понимали принцип взаимного согласия,

но на этом разговор о сексе
и заканчивается.

И в этом информационном вакууме

СМИ и интернет —

это новое цифровое
место встречи всех со всеми —

дают нашим детям образование вместо нас.

Если мы реально хотим, чтобы отношения
молодых людей были безопасными, этичными

и, да, приятными,

пора честно поговорить о том,
что происходит после «да»,

в том числе нарушить самое главное табу

и поговорить с молодыми людьми

о способности женщин получать
удовольствие от секса и их праве на это.

Да.

(Аплодисменты)

Ну, давайте, леди!

(Аплодисменты)

Я три года разговаривала с девушками
в возрасте от 15 до 20 лет

об их отношении к сексу
и сексуальном опыте.

И выяснила,

что хотя девушки могут считать, что у них
есть право на сексуальное поведение,

они не обязательно чувствуют,
что у них есть право на удовольствие.

К примеру, второкурсница
университета из Лиги Плюща сказала мне:

«У меня в роду было много
умных сильных женщин.

Моя бабушка была ещё та зажигалка,

моя мама — профессионал в этом,

мы с сестрой тоже не тихони —
это наша форма женской власти».

А потом она описала мне
свою половую жизнь:

серия разовых «перепихонов»,

начиная с 13 лет,

это было...

не слишком ответственно,

не слишком взаимно

и не слишком приятно.

Она пожала плечами:

«Думаю, нас, девушек,
общество учит быть покладистыми

и не выражать свои желания
или потребности».

«Погоди-ка, — ответила я, —

разве ты только что не рассказывала,
какая ты умная и сильная женщина?»

Она запнулась в нерешительности.

«Полагаю, — сказала она наконец, —

никто мне не говорил, что образ умной
и сильной женщины применим к сексу».

Вероятно, мне надо было первым делом
сказать, что, несмотря на шумиху,

подростки вступают в половые связи
не чаще и не раньше,

чем это было 25 лет назад.

Однако они занимаются другими вещами.

И когда мы это игнорируем,

когда прикрепляем ярлык,
что это «не секс»,

то открываем путь к рискованному поведению
и неуважению.

Это, в частности,
верно для орального секса,

который подростки считают
менее интимным, чем соитие.

Девушки говорили мне: «Эка невидаль!»,

как будто они все прочли одну и ту же
инструкцию по эксплуатации —

по крайней мере, в случае,
когда удовольствие получает парень.

У девушек много причин участвовать в этом.

Это делало их желанными,

так можно было существенно повысить
свой социальный статус.

Иногда это был способ выйти
из неловкого положения.

Как сказала мне первокурсница
университета Вест-Коуст:

«Девушка может сделать парню
напоследок минет,

потому что она не хочет
заниматься с ним сексом,

а он ожидает удовлетворения.

Поэтому если я хочу, чтобы он ушёл,

но не хочу, чтобы между нами
что-то было...»

Я слышала так много историй об оральном
сексе только для удовольствия парней,

что начала спрашивать:

«Что, если бы каждый раз,
когда вы наедине с парнем,

он просил бы тебя принести ему
стакан воды с кухни,

но сам никогда не приносил бы
стакан воды тебе —

или, если бы приносил,
то это выглядело бы как:

ну что, тебе тоже надо?..»

Понимате, с явной неохотой.

Ты бы не стала такое терпеть.

Но дело было не в том,
что парни этого не хотели.

Именно девушки не желали,
чтобы парни это делали.

Девушки испытывали чувство стыда
относительно своих гениталий.

Чувство, что они одновременно
и неприглядные, и сакральные.

Чувства женщин в отношении их гениталий

были напрямую связаны с их способностью
получать удовольствие от секса.

Тем не менее, Дебби Гербеник,
исследователь из Университета Индианы,

считает, что представление девушек о своих
гениталиях находится под давлением,

как никогда сильным,

заставляющим считать их чем-то
неприемлемым в естественном состоянии.

Согласно исследованию,

примерно три четверти студенток
удаляют лобковые волосы — полностью —

по меньшей мере время от времени,

а более половины делают это регулярно.

Девушки говорили мне, что удаление волос
позволяет им чувствовать себя чище,

это был личный выбор.

Но хотелось бы узнать, если бы они
остались одни на пустынном острове,

то стали бы они тратить на это время?

(Смех)

И когда я ещё немного надавила,

выяснился более нелицеприятный мотив:

попытка избежать унижения.

«Парни ведут себя так, будто у них
это вызывает отвращение», —

сказала мне одна девушка.

«Никому не хочется, чтобы о ней
ходили такие разговоры».

Распространение удаления лобковых волос
напомнило мне о 1920-х годах,

когда женщины начали регулярно брить
подмышки и ноги.

Тогда в моду вошли платья-чарльстон,

и внезапно конечности женщин
оказались у всех на виду,

открытые для пристального изучения.

Есть основания полагать,
что это тоже знак времени.

Что самые интимная часть тела девушек
открыта для всеобщего обсуждения,

открыта для критики,

и важнее становится то,
как это выглядит для кого-то ещё,

чем то, что при этом чувствует она.

Мода на бритьё вызвала рост
популярности лабиопластики.

Спрос на лабиопластику, то есть уменьшение
больших и малых половых губ,

среди девочек-подростков растёт быстрее,
чем на все другие косметические операции.

С 2014 по 2015 год он возрос на 80%,

и хотя девушки младше 18 лет составляют
2% пациенток косметических операций,

среди проходящих лабиопластику
они составляют 5%.

Самая востребованная форма, между прочим,

когда большие половые губы соединены так,
что напоминают двустворчатую раковину,

называется...

как бы вы думали?..

«Барби».

(Оханье)

Надеюсь, вам не надо напоминать,

что, во-первых, Барби сделана из пластика,

а во-вторых, у неё нет гениталий.

(Смех)

Мода на лабиопластику
стала столь пугающей,

что Американская коллегия
акушеров и гинекологов

опубликовала заявление
по поводу этой процедуры,

проведение которой
редко медицински обосновано,

чья безопасность не доказана

и чьи побочные эффекты включают
образование рубцов, онемение, боль

и снижение половой чувствительности.

Следует признать, что сейчас,

к счастью,

в это вовлечено лишь
небольшое количество девушек,

но можно считать, что они,
как канарейки в угольной шахте,

сообщают нам что-то важное о том,
как девочки воспринимают своё тело.

Сара МакКлеллан,

психолог из Университета Мичигана,

предложила для описания всего этого
фразу, которая мне очень нравится:

«интимная справедливость».

Это идея, что секс имеет как политические,
так и персональные последствия,

так же как то, кто моет посуду у вас дома

или кто пылесосит ковёр.

И в связи с этим возникают схожие вопросы
о неравенстве прав,

об экономическом неравенстве,

насилии,

физическом и психическом здоровье.

Интимная справедливость требует учитывать,

кому дано право участвовать в процессе.

Кто в праве получать от него удовольствие?

Кто в этом больше заинтересован?

И что каждый из партнёров понимает
под «достаточно хорошо»?

Честно говоря, мне кажется,
эти вопросы коварны

и иногда травмируют даже взрослых женщин,

но когда мы говорим о девушках,

я всё время возвращаюсь к мысли о том,
что ранний сексуальный опыт

не должен быть для них чем-то,
с чем им приходится справляться.

В своей работе

МакКлеллан обнаружила, что девушки
с большей вероятностью, чем юноши,

в качестве меры своей удовлетворённости
используют удовольствие партнёра.

Они бы сказали так:

«Если он сексуально удовлетворён,

то и я сексуально удовлетворена».

Юноши скорее связывают степень
удовлетворённости с собственным оргазмом.

Кроме того, девушки иначе определяют,
что такое плохой секс.

В самом масштабном опросе

о половом поведении,
когда либо проводившемся в Америке,

они отметили, что испытывали боль
во время полового акта

в 30% случаев.

Они также использовали
такие слова как «удручающий»,

«оскорбительный»,

«унизительный».

А юноши никогда не употребляли таких слов.

И когда девушки говорили
об уровне сексуальной удовлетворённости,

что он такой же или выше, чем у юношей, —

а так и было в исследовании, —

это могло ввести в заблуждение.

Если девушка совершает половой контакт,
надеясь, что не будет больно,

желая сближения с партнёром

и ожидая, что он получит оргазм,

она будет удовлетворена,
если всё это осуществится.

Нет ничего плохого в желании
сблизиться с партнёром

или желании его осчастливить,

и оргазм — не единственная мера
успешности процесса...

но отсутствие боли —

это очень низкая планка для твоей
сексуальной удовлетворённости.

Выслушивая и обдумывая всё это,

я начала понимать, что мы проводим что-то
вроде психологического удаления клитора

у американских девушек.

Начиная с младенчества,

родители мальчиков скорее
будут называть все части их тела,

по меньшей мере, они скажут:
«это твоя пи-пи».

Родители девочек переходят
от пупка сразу к коленям,

и вся эта область остаётся безымянной.

(Смех)

Нет способа лучше вывести
что-то за рамки обсуждений,

чем не дать этому название.

Потом дети идут
на уроки полового воспитания

и узнают, что у мальчиков есть
эрекция и эякуляция,

а у девочек...

месячные и нежелательная беременность.

И они видят изображение
внутренних репродуктивных органов женщины,

ну, вы знаете, то,
что выглядит как голова быка.

(Смех)

И всегда непонятно, что же там между ног.

Мы никогда не говорим «вульва»,

мы уж точно никогда
не произносим «клитор».

Неудивительно,

что менее половины девушек
в возрасте от 14 до 17 лет

когда-либо мастурбировали.

А потом они вступают
в партнёрские отношения,

и мы ожидаем, что каким-то образом
они будут думать, что секс — это про них,

и что они смогут озвучить
свои потребности, желания, ограничения.

Это нереально.

Однако что интересно:

вклад девушек в удовольствие
для партнёра сохраняется

независимо от пола партнёра.

Так что в однополых отношениях

разрыв между оргазмом партнёров исчезает.

И девушки достигают оргазма
столь же часто, как и мужчины.

Лесбиянки и бисексуалки рассказывали мне,

что чувствовали себя свободными
от установленных сценариев,

свободными создавать отношения,
которые подходят для них.

Лесбиянки также оспаривали
идею о первом половом акте

как основе для определения девственности.

Не потому что половой акт —
это что-то несерьёзное,

а потому, что стоит задаться вопросом,
почему мы рассматриваем один акт,

который у большинства девушек
ассоциируется с дискомфортом и болью,

как границу перехода
к взрослой половой жизни —

настолько более значимую,

настолько более существенно преобразующую,
чем что-либо ещё.

И стоит рассматривать,
что он означает для девушек,

защищает ли он их от болезней,

принуждения, предательства, оскорблений.

Стимулирует ли взаимность и заботу.

Как он влияет на восприятие ими
других половых актов,

даёт ли им больше контроля

и приносит ли радость от отношений,

и что он означает для подростков-геев,

у которых может быть несколько половых
партнёров без гетеросексуального акта.

Я спросила одну девушку-лесбиянку:

«Как ты определила,
что ты уже не девственница?»

Она сказала, что ей надо погуглить ответ.

(Смех)

Но Гугл не смог ответить однозначно.

(Смех)

В итоге она решила, что она
перестала быть девственницей

после первого оргазма с партнёршей.

И я подумала:

ого!

Давайте всего на секунду

представим, что таким было бы определение?

Ещё раз: не потому, что половой акт —
это несерьёзно,

конечно, это не так,

но это не единственное, что важно,

и вместо того, чтобы
считать секс гонкой к цели,

мы могли бы изменить концепцию
и рассматривать его как накопленный опыт,

включающий теплоту,
привязанность, возбуждение,

желание, прикосновение, близость.

И стоит спросить у молодых:

кого можно назвать
более опытным в сексе человеком?

Того, кто занимается любовью
с партнёром 3 часа

и экспериментирует с чувственным
напряжением и общением,

или того, кто напивается на вечеринке
и подцепляет случайного партнёра,

чтобы расстаться с «девственностью»
до поступления в колледж?

Но единственный способ изменить мышление —

это больше разговаривать
с молодыми о сексе:

если сделаем такие обсуждения нормой,

естественной частью повседневной жизни,

будем по другому говорить
об этих интимных актах —

совсем иначе, чем сейчас,

так, как мы говорим о женщинах
в общественных местах.

Рассмотрим опрос
300 случайно выбранных девушек

из голландского
и американского университетов —

двух похожих университетов —

которые рассказывают
о своём раннем сексуальном опыте.

Голландки олицетворяли всё то,
что мы хотели бы видеть в наших девушках.

У них было меньше негативных последствий,

таких как болезни,
беременность, сожаления,

больше положительных результатов,

таких как способность общаться
со своим партнёром,

которого, по их словам,
они очень хорошо знали,

как ответственная подготовка
к этому опыту,

как получение удовольствия.

В чём же их секрет?

Голландки говорили,
что их врачи, учителя и родители

откровенно разговаривали с ними,

начиная с раннего возраста,

о сексе, удовольствии
и важности взаимного доверия.

Более того,

хотя американские родители не всегда
чувствуют неловкость в разговорах о сексе,

у нас есть склонность
ограничивать такие разговоры

исключительно темами риска и опасности,

тогда как голландские родители говорят
о балансе ответственности и удовольствия.

Должна вам сказать,

так как сама родитель,

это сильно меня зацепило,

потому что я знаю,

что если бы не была вовлечена
в это исследование,

я бы тоже говорила со своим ребёнком
о контрацепции,

о защите от болезней,

о взаимном согласии — потому что
я современный родитель,

и я бы думала...

что отлично справилась.

Теперь я знаю, что этого недостаточно.

Я также знаю, о чём мечтаю
для наших девушек.

Я хочу, чтобы они видели
в сексуальности источник самопознания,

креативности и общения,

несмотря на возможные риски.

Я хочу, чтобы они могли наслаждаться
чувственностью своего тела,

не будучи низведёнными
только до чувственности.

Я хочу, чтобы они могли просить о том,
чего они хотят в постели,

и получать это.

Я хочу, чтобы они не сталкивались
с нежелательной беременностью,

болезнями,

грубостью,

обесчеловечиванием,

насилием.

Если их подвергнут насилию,

я хочу, чтобы им оказывали
поддержку их школы,

их работодатели,

суды.

Я многого прошу,

но это не слишком много.

Как родители, учителя,
адвокаты и активисты

мы вырастили поколение девочек,
обладающих голосом,

ожидающих равноправного отношения
к ним дома,

в учебном классе,

на рабочем месте.

Теперь пора потребовать
и этой интимной справедливости

в их личной жизни.

Спасибо!

(Аплодисменты)