Какие уроки приватности может преподать нам секстинг? | Эми Адель Хасинофф | TEDxMileHigh

Сталкиваясь с каждой новой технологией, мы должны смириться с новыми проблемами, связанными с приватностью. Сегодня всё активнее ведётся социальное и правовое обсуждение секстинга, особенно секстинга среди подростков. Попробуйте вместе с Эми Адель Хасинофф ответить на вопрос: действительно ли проблема в секстинге, или же мы фокусируемся не на той цели?

Эми Адель изучает средства связи и культуру, чтобы выяснить, как мы взаимодействуем со стремительно наступающими новыми средствами коммуникации, и как это влияет на развитие, использование и регулирование коммуникационных технологий. Она написала книгу «Паника по поводу секстинга» (Sexting Panic), где рассмотрела начатую с хорошими намерениями, но вызывающую много проблем реакцию на секстинг средств массовой информации, закона и системы образования. Её работы публикуются в таких журналах, как «Новые средства коммуникации и общество» (New Media & Society), «Критические исследования в области средств коммуникации» (Critical Studies in Media Communication) и «Феминистские исследования средств коммуникации» (Feminist Media Studies). Эми также является доцентом кафедры коммуникаций в Университете штата Колорадо в Денвере.

Это выступление записано на мероприятии TEDx, независимо организованном местным сообществом с использованием формата конференций TED. Узнайте больше на http://ted.com/tedx

Люди уже давно используют
средства связиvдля бесед о сексе:

любовные письма, секс по телефону,
пикантные фото, снятые Полароидом.

Сохранилась даже история о девушке,

сбежавшей с мужчиной, которого встретила
посредством телеграфии в 1886 году.

(Смех)

Сегодня у нас есть секстинг.

А я специалист по секстингу.

Но не эксперт-отправитель секс-сообщений.

(Смех)

Хотя я знаю, что это означает,

думаю, что вы тоже в курсе!

[это пенис]

(Смех)

Я изучаю секстинг

с момента, когда СМИ обратили
на него внимание в 2008 году.

Я написала книгу о моральной панике
в связи с секстингом

и вот что обнаружила:

большинство людей беспокоятся
не о том, о чём следует.

Они пытаются полностью
предотвратить секстинг,

но позвольте спросить:

если он основан на полном согласии,
то чем плох секстинг?

Людей привлекают самые разные вещи,
которые могут быть не в вашем вкусе,

такие как сыр с плесенью или кориандр.

(Смех)

Секстинг, конечно, рискованное занятие,
как всё забавное,

но...

(Смех)

пока вы не отправляете изображение
кому-то, кто не хочет его получать,

вреда в этом нет.

Что мне кажется действительно
серьёзной проблемой,

так это когда делятся приватными снимками
других людей без их разрешения,

и вместо того,
чтобы беспокоиться о секстинге,

мне кажется, нам нужно больше задумываться
о цифровой приватности.

Ключевой момент здесь — согласие.

Прямо сейчас большинство людей,
думая о секстинге,

даже не задумываются о согласии.

Вы знали, что секстинг подростков
в настоящее время криминализирован?

Он считается преступлением
как относящийся к детской порнографии,

если на снимке подросток младше 18 лет,

и неважно даже, сняли ли они себя сами

и поделились ли снимком добровольно.

В итоге мы имеем дикую правовую ситуацию,

когда в большинстве штатов США для двоих
17-летних законно заниматься сексом,

но им нельзя это фотографировать.

В некоторых штатах пытались принять законы
о том, что секстинг — это правонарушение,

но эти законы
воспроизводили ту же проблему,

так как по-прежнему объявляли
секстинг по согласию незаконным.

Бесполезно пытаться
запретить секстинг полностью,

пытаться рассматривать его
как нарушение права на личную жизнь.

Это как если бы сказать:

«Давайте решим проблему изнасилований
на свиданиях, вовсе запретив свидания».

Подростков редко арестовывают за секстинг,
но догадайтесь, кого арестовывают?

Часто это подростки, которые не нравятся
родителям своего партнёра,

что может быть связано с классовыми
предрассудками, расизмом или гомофобией.

Конечно, большинство прокуроров
достаточно умны,

чтобы не обвинять подростков
в распространении детской порнографии,

но некоторые это делают.

По данным исследователей
университета Нью-Гэмпшира,

7% всех арестов за детскую порнографию
приходится на подростков,

занимающихся секстингом
по согласию с другими подростками.

Детская порнография —
серьёзное преступление,

но это не то же самое,
что подростковой секстинг.

Родители и учителя
также реагируют на секстинг,

на самом деле не слишком задумываясь
о согласии.

Часто их посыл подросткам звучит как:
«Просто не делай этого»,

и я их понимаю.

Есть серьёзный риск нарушить закон,

и, конечно же, возможно нарушение
права на личную жизнь.

И когда вы были подростком, вы, конечно,
всегда делали так, как вам говорили, да?

Вы, вероятно, думаете: «Мой ребёнок
никогда не будет заниматься секстингом»,

и это верно — ваш ангелочек
не может этим заниматься,

потому что всего 33% подростков в возрасте
16–17 лет занимаются секстингом.

Но, извините, когда они станут старше,

вполне вероятно, что они им займутся.

Во всех известных мне исследованиях
частота среди 18–24-летних более 50%.

И в большинстве случаев
ничего страшного не происходит.

Меня постоянно спрашивают:

«Разве секстинг — это не слишком опасно?

Вы же не оставите свой кошелёк
на скамейке в парке.

Вы же понимаете, что в этом случае
его украдут, так?»

Вот что я об этом думаю:

секстинг — это как оставить свой кошелёк
дома у бойфренда.

Если вы придёте к нему на следующий день
и денег там не будет,

вам действительно придётся
бросить этого парня.

(Смех)

Итак, вместо криминализации секстинга ради
предотвращения вторжения в частную жизнь,

нам нужно ставить во главу угла согласие,

когда мы рассматриваем свои взгляды
на обращение личной информации.

Каждая новая технология средств связи
вызывает проблемы с приватностью;

на самом деле в США первые дебаты
по поводу приватности

возникли в ответ на появление относительно
новых для того времени технологий.

В конце XIX века у людей возникло
беспокойство по поводу фотоаппаратов,

которые внезапно стали
более портативными, чем раньше,

а также по поводу
колонок со слухами в газетах.

Люди беспокоились, что фотоаппарат
заснимет информацию о них,

вырвет её из контекста
и широко распространит.

Звучит знакомо?

Это именно то, что сейчас беспокоит нас
в связи с соцсетями и камерами на дронах

и, конечно, в связи с секстингом.

Эти страхи по поводу технологий
не лишены смысла,

поскольку технологии могут раздуть

и обнародовать
наши худшие качества и поступки.

Но решение есть,

и мы это уже проходили
с «новыми опасными технологиями».

В 1908 году Форд представил
автомобиль «Модель Т».

Люди стали всё чаще гибнуть на дорогах,
и это было серьёзной проблемой.

Она выглядит такой безобидной, не так ли?

(Смех)

Нашей первой реакцией было попытаться
изменить поведение водителей,

поэтому были введены ограничения скорости,
и к ним приучали с помощью штрафов.

Но в течение следующих десятилетий
мы начали понимать,

что сама технология автомобиля
тоже имеет значение.

Можно разработать машину таким образом,
чтобы она была безопаснее.

Так в 1920-х годах появились
безосколочные ветровые стёкла,

в 1950-х годах — ремни безопасности,
а в 1990-х годах — воздушные подушки.

Все три эти области — законодательство,
общество и индустрия —

со временем объединились, чтобы решать
проблемы, вызванные новой технологией,

и мы можем сделать то же самое
в отношении цифровой приватности.

Конечно, всё возвращается к согласию.

Идея такая:

перед тем, как кто-то сможет
распространять вашу личную информацию,

они должны получить ваше разрешение.

Эта идея подтверждающего согласия
берёт начало от борцов с изнасилованиями,

которые говорят, что для каждого
сексуального действия нужно согласие.

На самом деле, у нас установлены высокие
стандарты для согласия во многих областях.

Представьте, что вам предстоит операция.

Ваш врач должен убедиться,
что вы осмысленно

и с пониманием соглашаетесь
на эту медицинскую процедуру.

Это не то согласие, что вы даёте под
«Условиями предоставления услуг» iTunes,

где вы просто проматываете до конца
и типа: «Да согласен я, мне плевать!»

(Смех)

Если мы будем больше думать о согласии, то
законы о защите приватности станут лучше.

Сейчас у нас не такая уж сильная защита.

Если ваш бывший муж
или жена нехорошие люди,

они могут сфотографировать вас без одежды
и выложить фото на порно-сайт.

И удалить оттуда эти фото
может быть весьма трудно,

а во многих штатах

вам больше повезёт,
если эти фото сделали вы сами,

так как тогда вы сможете подать иск
за нарушение авторских прав.

(Смех)

Сейчас, если кто-то нарушает
ваше право на личную жизнь,

будь то человек или компания или
Агентство национальной безопасности,

вы можете попытаться подать иск,
но не факт, что добьётесь успеха,

поскольку многие суды считают, что
цифровая приватность просто невозможна,

поэтому они не хотят никого наказывать
за её нарушение.

Меня постоянно спрашивают:

«Разве цифровое изображение не размывает
границу между публичным и частным,

потому что оно же цифровое, ведь так?»

Нет и нет!

Не всё цифровое автоматически
становится публичным.

В этом нет никакого смысла.

Правовед из Нью-Йоркского университета
Хелен Ниссенбаум говорит,

что у нас есть и законы,
и принципы, и нормы,

которые защищают любую частную информацию,

и неважно, цифровая она или нет.

Все ваши медицинские записи оцифрованы,

но ваш врач не может делиться ими
со всеми подряд.

Вся ваша финансовая информация
находится в цифровых базах данных,

но компания, выдавшая кредитку, не может
размещать в сети историю ваших покупок.

Усовершенствованные законы могли бы карать
за нарушение приватности постфактум,

но то, что легче всего сделать, —

это измениться самим, чтобы помочь
защитить приватность друг друга.

Нам всегда говорят, что приватность —
это исключительно наша забота.

Нам говорят: «Постоянно проверяй
и обновляй настройки конфиденциальности».

Нам говорят: «Никогда не делись тем,
что не хотел бы показывать всему миру».

Это чушь!

Цифровые средства связи —
это среда обитания,

и мы ежедневно делимся информацией
с людьми, которым доверяем.

Исследователь из Принстона
Джанет Вертези утверждает:

наши данные и наша приватность —
они не только наши личные,

они на самом деле межличностные.

Простая вещь, которую вы можете сделать, —
начать спрашивать разрешения

перед тем, как поделиться
чьей-то чужой информацией.

Если вы хотите разместить в интернете
чьё-то фото, спросите разрешения.

Если хотите переслать цепочку
электронных писем, спросите разрешения.

Если вы хотите поделиться
чьим-то селфи в голом виде,

понятное дело, — спросите разрешения.

Эти личные изменения могут помочь нам
защитить приватность друг друга,

но нужно, чтобы и технологические
компании к нам присоединились.

У этих компаний очень мало стимулов
помогать нам защищать нашу приватность,

потому что их бизнес-модели
построены на том,

что мы делимся всем подряд
с как можно бóльшим числом людей.

Сейчас, если я отправляю вам изображение,

вы можете поделиться им с кем угодно.

Но что, если я смогу решать, можно ли
делиться изображением с другими или нет?

Вы бы увидели надпись: «Я не разрешаю
делиться этим изображением с другими».

Мы постоянно так делаем,
чтобы защитить авторские права.

Если вы покупаете электронную книгу,
то не можете рассылать её другим,

так почему не сделать то же самое
с мобильными телефонами?

Что вы можете сделать —

это потребовать от технических компаний
добавлять такие возможности защиты

в наши устройства и наши платформы
по умолчанию.

В конце концов, вы можете
выбирать цвет своей машины,

но воздушные подушки —
это стандартная опция.

Если мы не будем уделять больше внимания
цифровой приватности и согласию,

последствия могут быть серьёзными.

В Огайо жила девочка-подросток,

для сохранения приватности
назовём её Дженнифер,

она отправляла свои фото без одежды
своему бойфренду из школы,

считая, что может ему доверять.

К сожалению, он предал её и поделился
фотографиями со всей школой.

Дженнифер была унижена
и пришла в замешательство,

но вместо сочувствия её одноклассники
начали её травить.

Они называли её шлюхой и проституткой
и сделали её жизнь невыносимой.

Дженнифер начала прогуливать уроки,
её оценки ухудшились.

В конце концов Дженнифер
решила свести счёты с жизнью.

Дженнифер не сделала ничего плохого.

Всё, что она сделала, —
поделилась фото без одежды

с тем, кому, как она полагала,
можно доверять.

И тем не менее, наши законы говорят ей,

что она совершила ужасное преступление,
равное детской порнографии.

Наши гендерные нормы говорят ей,

что, фотографируясь без одежды,

она каким-то образом
поступила ужасно, позорно.

И когда мы соглашаемся, что в цифровых
средствах связи приватность невозможна,

мы полностью игнорируем и оправдываем
ужасное поведение её бойфренда.

Люди до сих пор всё время говорят
жертвам нарушения приватности:

«Где только была твоя голова?

Нельзя было отсылать этот снимок».

Если вам интересно, что нужно говорить
вместо этого, попробуйте сделать так:

представьте, что вы столкнулись с другом,
который сломал ногу, катаясь на лыжах.

Он рисковал, чтобы повеселиться,
но всё закончилось неудачно.

Но вы, скорее всего,
не станете хамить, заявляя:

«Полагаю, тебе не следовало
кататься на лыжах!»

Если мы будем
больше задумываться о согласии,

то увидим, что жертвы нарушения
приватности заслуживают нашего сочувствия,

а не обвинений в преступлении,
шельмования, издевательств или наказания.

Мы можем поддержать жертв и предотвратить
некоторые случаи нарушения приватности,

внедрив эти законодательные, личные
и технологические изменения.

Потому что проблема не в секстинге,
проблема в цифровой приватности,

и одно из решений — это согласие.

Так что в следующий раз, когда к вам
придёт жертва нарушения приватности,

давайте не будем её стыдить,
а вместо этого поступим так:

давайте изменим наши представления
о цифровой приватности

и давайте будем отвечать жертве,
проявляя сострадание.

Спасибо!

(Аплодисменты)