Маркхэм Нолан: Как отделить правду от вымысла онлайн.

К концу этого выступления на YouTube будет на 864 часа больше видео, чем до его начала, а на Facebook и Instagram будет загружено на 2,5 миллиона больше фотографий. Как нам разобраться в этом потоке? На TEDSalon в Лондоне Маркхэм Нолан рассказывает о следственных методах, которые он и его сотрудники используют для проверки информации в реальном времени, чтобы люди знали, подлинно ли изображение статуи Свободы и видео, снятое в Сирии.

Я занимаюсь журнализмом с 17 лет,

и на данный момент
это очень интересная отрасль,

потому что, как вы знаете,

в средствах массовой информации
происходит переворот.

Большинство из вас, наверное,
знакомы с этим явлением по работе,

потому что бизнес-модель
никуда не годится,

а все доходы, как говорил мой дедушка,
присвоил Google.

Так что в наше время
очень интересно быть журналистом.

Но я заинтересован
не в том, что мы показываем в новостях,

а в том, как мы их получаем.
Меня волнует,

каким образом
мы находим последние известия.

Раньше всё было по-другому.

Власть перешла

от СМИ к зрителям.

Публика долгое время
никоим образом не могла

повлиять на новости.

Между новостями и публикой
не было взаимоотношений,

и это изменилось бесповоротно.

Мой первый контакт
со средствами массовой информации

случился в 1984-ом году, когда
журналисты BBC провели однодневную забастовку.

Я был несчастен. Я был зол.
По телевизору не показали мои мультфильмы.

Так что я им написал письмо,

и подписал его:
«С любовью, Маркхэм, 4 года».

Очень эффектная подпись под письмами
с протестом. До сих пор работает.

Я не уверен, что моё письмо
как-то повлияло на забастовку,

но им понадобилось три недели,
чтобы ответить мне.

Вот как много времени тогда

занимала двухсторонняя связь.

Сейчас всё по-другому.

Журналисты общаются с публикой
в режиме реального времени.

Сейчас не публика реагирует на новости,

а журналисты реагируют,
и даже в чём-то полагаются, на публику.

Люди помогают нам в поиске новостей.

Они подсказывают, что они хотят слышать,
и в каком контексте.

Всё это происходит в реальном времени,
всё намного быстрее.

Публика нас ведёт, а мы догоняем.

Как пример того,
как мы полагаемся на публику,

вспоминается землетрясение в Коста-Рике,
случившееся 5-го сентября.

Сила землетрясения была 7,6,
оно было достаточно сильным.

И за 60 секунд оно дошло до Манагуа,

что за 250 километров.

Так что землетрясение в Манагуа началось
60 секунд спустя его образования в эпицентре.

Ещё через 30 секунд
в твиттере появилось первое сообщение,

кто-то написал «temblor», что значит «землетрясение».

То есть физически,

землетрясение распространилось за 60 секунд.

А ещё через тридцать секунд
новости об этом землетрясении

разлетелись по всему миру, мгновенно.

Гипотетически, любой человек

мог узнать о событиях в Манагуа.

И всё это благодаря кому-то, чей инстинкт

заставил его обновить сетевой статус

как и все мы делаем,
если что-то происходит.

Мы обновляем статусы,
загружаем фотографии, видео,

и всё это идёт в атмосферу
беспрерывным потоком.

Постоянные, огромные потоки информации,

идущие в интернет.

Если посмотреть на статистику,
то цифры просто ошеломляющие:

каждую минуту в YouTube

загружается 72 часа видео.

То есть, каждую секунду
загружается более часа видео.

Каждую секунду в Instagram
поступает 58 фото.

На Facebook загружается
более трёх с половиной тысяч фото.

То есть, пока я закончу это выступление,

на YouTube будет на 864 часа видео больше,
чем до его начала,

и на два с половиной миллиона больше
фото на Facebook и Instagram.

Сейчас интересное время,
чтобы быть журналистом,

потому что мы должны иметь доступ ко всему:

любому событию,
произошедшему в любом месте,

я могу узнать о нём моментально
и абсолютно бесплатно.

Равно как и каждый из вас.

Проблема в том, что, когда имеется
такое огромное количество информации,

сложно найти что-то ценное

в этой огромной массе.

И нигде это не было так наглядно,

как при урагане Сэнди.

Ураган Сэнди был суперштормом,
подобных которому мы давно ничего не видели,

и ударил он по городу
с рекордным количеством айфонов. (Смех)

Объём поступившей информации был невиданный.

Для журналистов это значило,
что они имеют дело с подделками,

старыми фото,
заново загруженными.

Нам пришлось иметь дело
с составными картинками,

которые совмещали фото,
снятые во время предыдущих ураганов.

Нам пришлось иметь дело с изображениями
из фильма «Послезавтра». (Смех)

И нам пришлось иметь дело
с кадрами настолько реалистичными,

что трудно было сказать,
настоящие они или нет.

(Смех)

Но шутки в сторону.
Особой проверке журналистами

подверглась эта фотография
из Instagram.

Мы не были уверены. Там использовались
цветовые фильтры Instagram.

Освещение было под вопросом.
Всё было под вопросом.

А оказалось, снимок настоящий.
Он был снят на Авеню С

в южном Манхэттене, который затопило.

Как они определили, что фото настоящее?

В данном случае, они смогли
добраться до первоисточника.

Ребята, снявшие фото,
были блоггерами о еде в Нью-Йорке,

и их многие знали и уважали.

Они могли это доказать.

И в этом заключалась работа журналиста:
в фильтровании этого огромного потока.

Вместо поиска информации

и её предоставления читателям,

нам нужно было ограничить
потенциально вредную информацию.

Поиск источника становится
всё более важным,

и большинство журналистов
ищет его в Твиттере.

Твиттер — это фактически
новости в реальном времени,

если уметь им пользоваться,
потому что в Твиттере много всего.

На примере египетской революции 2011-го года

мы видим, как Твиттер может быть
и полезным, и в то же время сложным.

Я не говорю по-арабски,
и я наблюдал за событиями

из-за границы, из Дублина,

так что хорошие источники в Твиттере,
люди, которым мы могли доверять,

были особенно важны.

Как же мы ищем этих людей?

Это бывает очень трудно,
но нужно знать, что ищешь.

Эта визуализация была сделана
итальянским академиком

по имени Андре Паннисон,

и он взял разговор в Твиттере,
происходивший на площади Тахрир

в тот день, когда
Хосни Мубарак ушёл в отставку.

Точки – это ретвиты,

и когда кто-либо ретвитнет сообщение,
между точками проводится линия.

Чем больше ретвитов сообщения,

тем больше линий появляется на модели,
образуются узлы.

Это отличный способ
визуализации разговора,

и из модели становится понятно,
кто более интересен,

и кого стоит изучить.

Чем больше развивался разговор,

тем живее он становился,

и в конце мы остались
с огромным, ритмичным указателем.

Мы могли отследить узлы,

и их исследовать.

«Это люди разумные,

нам надо узнать о них побольше».

И тогда работа журналистов
становится интересной,

потому что у нас есть
больше инструментов для поиска,

чем когда-либо раньше,

позволяющих нам проводить
такие расследования.

Когда начинаешь копаться в источниках,

возможно докопаться до чего угодно.

Иногда находишь какую-нибудь
захватывающую информацию,

и хочешь её использовать,
просто до невозможности.

Но не можешь, если не уверен,

что источнику на 100% можно доверять.

Вдруг это повторная загрузка,
или подделка.

Так что нужно их расследовать.

А это видео, которое я вам сейчас покажу,

мы нашли пару недель назад.

Видео: Сейчас задует!

(Звук ветра и дождя)

(Взрыв) О, чёрт!

Маркхем Нолан: Если Вы продюсер новостей,

для вас это золото,
вы очень хотите пустить это в эфир.

Это же фантастическая реакция от кого-то,

подлинное видео, снятое с заднего двора.

Но как найти этого человека,
как узнать, подлинное ли это видео?

Вдруг это что-то
старое и заново загруженное?

Так что мы начинаем проверку,
и подсказка у нас была только одна –

чьё-то имя в YouTube.

С этого аккаунта
было загружено только одно видео,

и имя его владелицы было Рита Криль.

Нам было неизвестно,
существует ли Рита, или это псевдоним,

но мы начали поиски, и помогли нам в этом
бесплатные сайты в Интернете.

Первый называется Spokeo,
и это поисковик людей.

Мы искали Риту по всем штатам и обнаружили,
что люди с таким именем проживают

в Нью-Йорке, Пеньсильвании, Неваде и Флориде.

Потом мы воспользовались услугами
другого сайта под названием Wolfram Alpha,

и мы проверили метеорологические данные

в тот день, когда было загружено видео.

И мы прошлись по всем городам,
где мы обнаружили Риту Криль,

и узнали, что в тот день во Флориде
были грозы и дождь.

Затем мы обратились к белым страницам:

мы искали Риту Криль по телефонному справочнику,

а также по адресам.

Один из них привёл нас к Google картам,
где мы обнаружили дом.

Рядом с домом был бассейн,
очень похожий на Ритин.

Затем мы просмотрели видео ещё раз,

наблюдая за мелочами, которые могли бы
подкрепить подлинность видео.

В ролике вы видите большой зонтик,

белый надувной матрас,

необычно закруглённые углы бассейна,

и два дерева на заднем фоне.

И мы вернулись к Google картам,
посмотрели поближе,

и вот вам: белый матрас,

вот вам два дерева,

вот вам зонтик,
хотя на фотографии он сложен,

и вот закруглённые углы бассейна.

Мы смогли дозвониться до Риты,
убедиться в подлинности видео,

а потом наши клиенты были в восторге,

потому что они могли размещать видео
в новостях без волнений.

Иногда поиск правды
не так легкомысленен,

и имеет намного бóльшие последствия.

Сирия в этом плане нам интересна,

потому что зачастую
мы пытались разоблачить информацию,

которая потенциально является
уликой военных преступлений.

В таких случаях YouTube становится

самым важным хранилищем информации
о том, что происходит в мире.

В этом видео,
и я не покажу его полностью,

потому что оно довольно ужасное,
но вы услышите звуки.

Это снято в Хаме.

Видео: (Крики)

И в этом видео показывают,
если посмотреть его полностью,

кровавые трупы,
которые выгружают из пикапа

и бросают с моста.

Утверждалось, что эти ребята были
братьями-мусульманами,

и что они бросали с моста
тела офицеров сирийской армии,

бранившись и богохульничая.

И было много других версий о том,
кем они были на самом деле.

Говорилось, что это не они.

Так что мы связались через Твиттер
с некоторыми источниками из Хамы,

и мы спросили их об этом,

и мост нам был особо интересен,
потому что мы могли его легко узнать.

Три разных источника рассказали
три разных истории об этом мосте.

Первый сказал, что моста вообще не существует.

Второй сказал, что мост есть,
но не в Хаме, а в другом месте.

И третий источник сказал:
«Мне кажется, мост есть,

но дамба по верху течения была закрыта,

так что в реке не должно было быть воды».

Он дал нам подсказку.

Мы пересмотрели видео
в поисках других подсказок.

На мосту мы увидели
отличительную изгородь.

Мы смотрели на бордюры.
Они отбрасывали тень на юг.

Это дало нам понять, что мост проходил
с востока на запад через реку.

Бордюры были чёрно-белые.

Когда мы рассмотрели речку,

мы увидели бетонную глыбу
на западной стороне.

В реке большое кровавое пятно,

то есть, река протекает с юга на север.

И также мы заметили

дёрн на левом берегу реки,

где она сужается.

Так что мы идём на Google карты

и начинаем просматривать
буквально каждый мост.

Мы идём к дамбе, уже упоминавшейся,

и начинаем проходить через каждый мост,

зачёркивая неподходящие.

Нам нужен мост с востока на запад.

Таким образом мы дошли
от дамбы до самой Хамы,

и моста не нашли.

Мы идём дальше.
Переключаем в спутниковый режим,

и обнаруживаем ещё один мост,
и всё начинает сходиться.

Похоже, что мост
пересекает реку с востока на запад,

то есть мост похож на наш,
и мы приближаем изображение.

Мы видим разделительную полосу,
то есть на мосту двухстороннее движение.

И бордюры совпадают с видео,
чёрно-белые,

и по клику появляются фотографии моста,

которые кто-то
так удачно добавил к картам.

На фотографиях мы видим больше деталей,

которые перекрёстно ссылаются на видео.

Сначала мы видим чёрно-белый бордюр,

уже нам знакомый.

Мы видим характерные перила,

через которые трупы были сброшены в реку.

И мы продолжаем,
пока не убеждаемся, что это наш мост.

Какие мы можем сделать из этого выводы?

Мы возвращаемся
обратно к нашим источникам:

к первому, который сказал,
что моста не существует;

второму, утверждавшему, что мост не в Хаме,

и третьему, который не был уверен
насчёт уровня воды в реке.

Третий источник нам кажется наиболее правдивым,

и мы пришли к такому выводу,
используя бесплатные интернет-приложения,

из нашего офиса в Дублине,

за каких-то 20 минут.

И в этом заключается радость нашей работы.

Хотя в интернете с каждым днём
появляется больше и больше информации,

и разбираться в ней становится всё труднее,

если уметь пользоваться интернетом,
можно найти невероятную информацию.

С несколькими подсказками,
я мог бы найти информацию

на каждого здесь присутствующего,
которую вам не хотелось бы оглашать.

Это мне говорит о том,
что в то время,

когда всего становится больше —

всё больше информации,
её всё труднее отфильтровать, —

у нас в то же время
появляются помощники в интернете,

приложения, позволяющие проводить
такого рода расследования.

У нас есть алгоритмы,
намного умнее предыдущих,

компьютеры, быстрее, чем когда-либо.

Но вот ведь в чём дело.
Алгоритмы — это правила.

Они двоичны.
Да или нет, чёрное или белое.

Истина никогда не двоична.
В истине есть смысл.

Истина эмоциональна, подвижна,
и, прежде всего, человечна.

Как бы умело
мы не обращались с компьютерами,

сколько бы информации мы не отыскали,

мы никогда не сможем
отделить человечество от поиска истины,

потому что, в конце концов,
поиск правды присущ лишь людям.

Спасибо большое. (Аплодисменты)