Рождение виртуальной реальности как вида искусства

Крис Милк использует инновационные технологии, чтобы рассказывать интерактивные, личные, человеческие истории. В музыкальном сопровождении Джошуа Романа (виолончель) и Стаберта Маккензи (фортепиано) Крис Милк исследует своё отношение к музыке и к искусству — с первого момента, как он надел наушники в детстве, и до его нынешней работы, где он создаёт технологически новые проекты виртуальной реальности.
«Виртуальная реальность станет последним средством для повествования, так как она заполняет пробел между аудиторией и рассказчиком», — говорит Крис Милк. В качестве иллюстрации он провёл самый большой в мире коллективный опыт виртуальной реальности вместе с аудиторией TED.
Присоединитесь к ним и примите участие в этой интерактивной беседе. Для этого возьмите очки Google Cardboard и скачайте приложение на with.in/TED.

Когда я был ребёнком,

я испытал что-то настолько волшебное,

что потом провёл полжизни
в поисках этого чувства,

но всегда не там, где надо.

Это была не виртуальная реальность.

Это была музыка.

И вот тут-то начинается история.

Это я

слушаю «White Album» Битлз.

На моём лице — то чувство,

которое я ищу с тех самых пор.

На эмоциональном уровне
музыка попадает прямо в вену,

затем вместе с кровью

льётся прямо в сердце.

Музыка усиливает любое впечатление.

Друзья?

(Музыка)

Удивительные Стаберт Маккензи

и Джошуа Роман.

Музыка.

(Аплодисменты)

Да.

Музыка придаёт всему
больший эмоциональный резонанс.

Посмотрим, как это произойдёт сейчас.

Правильно выбранный фрагмент музыки
в уместное время сливается с нами

на клеточном уровне.

Когда я слышу ту самую песню,

песню того лета

с той девушкой,

я мгновенно вновь переношусь туда.

Привет, Стейси.

Вот часть истории,
где я стал немного жадным.

Я подумал, что если добавить к музыке
дополнительные слои,

можно ещё больше усилить эмоции.

Так я стал заниматься
созданием музыкальных клипов.

Вот как это выглядело.

Это мой брат Джефф.

Извини меня, Джефф.

(Смех)

А вот и я, так что мы квиты.

Невероятные движения.

Я должен был стать танцором.

(Смех)

Эти эксперименты менялись

и со временем стали выглядеть вот так.

В обоих случаях я искал
всё то же чувство,

пытался «законсервировать» его.

Но не мог.

Да, добавление видеоряда к музыке
расширяет её диапазон,

но это никогда не сравнится с той силой,

которой музыка обладает сама по себе.

Не очень-то приятно осознавать это,
когда ты посвятил свою жизнь

и карьеру работе клипмейкера.

Я всё спрашивал себя:
может, это не тот путь?

И задумался: если бы я вовлёк вас,
слушателей, ещё больше,

может, я бы смог дать вам
прочувствовать музыку ещё сильнее.

Мы с Аароном Коблином начали
изучать новые технологии,

которые смогли бы перенести
нас внутрь произведения.

Как дом детства в
«The Wilderness Downtown»,

как нарисованные от руки портреты
в «The Johnny Cash Project»,

как интерактивные мечты

в «3 Dreams of Black».

Мы вырывались за пределы экрана,

пытаясь ещё глубже затронуть

сердцá и воображение людей.

Но этого было недостаточно.

Я чувствовал, что мы не могли передать
чистую энергетику самóй музыки.

Так я начал свой поиск новой технологии,

о которой однажды прочёл
в научно-фантастическом романе.

После нескольких лет поисков
я нашёл прототип.

Это был проект Нонны де ла Пенья
из лаборатории Марка Боласа в USC.

После тестирования я понял — это оно.

Мне улыбнулась удача.

Её имя — виртуальная реальность.

Пять лет назад я нашёл то, что искал.

И вот, как это выглядит сейчас.

Я сразу начал работать в этой новой среде,

и в процессе мы поняли
очень важный момент:

виртуальная реальность
будет играть невероятно важную роль

в истории средств передачи информации.

На самом деле, она станет
последним из них.

Я имею в виду, что это первая среда,
действительно позволяющая

перейти от получения
авторской интерпретации ощущения

к получению этого ощущения лично.

Cбиты с толка?
Я всё объясню. Не волнуйтесь.

(Смех)

Если мы вернёмся к истокам
способов передачи информации,

вернее всего,

всё началось с хорошей истории,
рассказанной у костра.

Вожак клана рассказывает,

как он сегодня охотился
на мохнатого мамонта в тундре.

Мы слушаем его рассказ

и преобразовываем его слова
в собственную историю.

То же самое происходит

в случае с наскальной версией
этой истории,

с книгой об охоте на мамонта,

пьесой,

радиопередачей,

телешоу

или фильмом.

При всех этих способах требуется
так называемое «отложенное недоверие»

из-за существующего пробела
между реальностью истории

и сознанием, интерпретирующим историю

в нашу реальность.

Я использую слово «сознание»
для обозначения чувства реальности,

получаемого от наших органов чувств.

Виртуальная реальность
заполняет этот пробел.

Теперь вы охотитесь в тундре с вожаком.

Или вы и есть вожак.

Или вы — заросший шерстью мамонт.

(Смех)

Что особенного в ВР?

Во всех других средах

ваше сознание интерпретирует среду.

А в ВР ваше сознание само является средой.

Потенциал ВР огромен.

Но где мы сейчас?

На каком этапе развития находится ВР?

Ну,

мы здесь.

На уровне первого года кинематографа.

Это фильм братьев Люмьер,

который якобы заставил людей
в панике бежать из театра,

так как они подумали,
что поезд шёл на них.

Как и со становлением кинематографа,

мы тоже должны двигаться от зрелища

к повествованию.

Для кино потребовались десятилетия,

чтобы найти наилучший язык повествования

в форме художественного фильма.

Сегодня в виртуальной реальности
мы больше времени уделяем конструкции,

а не языку.

В прошлом году наша компания Vrse
выпустила 15 фильмов,

и мы кое-что поняли.

Мы поняли, что нашли уникальный
прямой путь к нашим чувствам,

нашим эмоциям и даже телу.

Позвольте мне показать вам кое-что.

Для этой демонстрации

мы учтём все направления,
куда вы могли бы посмотреть,

и растянем экран
в гигантский прямоугольник.

Хорошо, начинаем.

Первое: при движении камеры в режиме ВР
нужно учитывать некоторые тонкости,

иначе вам может стать нехорошо.

Мы выяснили, что если перемещать
камеру ровно по прямой линии,

то ничего страшного не будет.

В первый день в киношколе

мне сказали, что нужно
выучить все правила,

прежде чем нарушить хоть одно.

Мы не выучили все правила.

Мы их вообще почти не учили,

но уже пытаемся их нарушать,

чтобы понять, как далеко можем зайти.

В этом кадре мы медленно
отрываемся от земли, я добавил ускорение.

Я сделал это, потому что хотел
дать вам физическое ощущение

отрыва от земли.

В среде ВР я могу дать вам это чувство.

(Музыка)

Неудивительно, что музыка
имеет большое значение и в этой среде.

Она направляет наши эмоции.

Этот проект мы сделали вместе
с Заком Рихтером из New York Times

и нашим другом Джей Ар,

здесь мы поднимем вас на вертолёте

и, даже находясь на высоте 600 метров
над Манхэттеном,

вы не испытываете страха.

Вы чувствуете триумф героя фильма.

Музыка проведёт вас туда.

(Музыка)

Вопреки распространённому мнению,

в виртуальной реальности есть композиция,

но она совершенно иная, чем в кино,

где есть прямоугольная рамка.

Теперь композиция там,
где есть ваше сознание,

и мир движется вокруг вас.

В фильме «Волны Грейс»,
ставшим результатом сотрудничества

между Vrse, ООН, Габо Арора
и Имраном Исмаилом,

мы видим изменение роли крупного плана
в виртуальной реальности.

Крупный план в ВР означает,
что вы действительно близки к кому-то.

ВР помещает человека внутрь
вашего личного пространства,

в которое обычно мы впускаем
только тех, кого любим.

Вы чувствуете
эмоциональную близость с героем

из-за ощущения физической близости.

Режиссура ВР и прямоугольного экрана
отличаются.

Это искусство управления
вниманием зрителя.

Один из инструментов
для направления вашего внимания

называется «объёмный звук».

Я могу поместить звук где-угодно:
перед вами, слева или справа,

даже позади вас,

и когда вы поворачиваете голову,
звук тоже будет перемещаться.

Я могу направить ваше внимание туда,
куда мне нужно.

Когда вы услышите чьё-то
пение за спиной, оглянитесь —

это может быть Боно.

(Смех)

ВР даёт нам ощущение,
что мы часть чего-то большего.

Бóльшую часть истории человечества
мы жили маленькими семьями.

Сначала в пещерах,

затем в кланах и племенах,
после этого в деревнях и городах,

а теперь мы все — граждане мира.

Но я считаю, что нас всё ещё
больше заботит то,

что ближе к нам.

И ВР делает любое место
и любого человека ближе.

ВР — это своего рода механизм эмпатии.

Фильм «Облака над Сидрой»
переносит нас в сирийский лагерь беженцев,

и мы не просто смотрим
историю о людях там,

теперь это история о нас здесь.

Но куда это может нас привести?

Со всеми предыдущими средствами
сложность была в том,

что формат был неизменен с самого начала.

Кино — это последовательность кадров,

начиная с лошадей Мейбриджа
и до сегодняшнего дня.

Формат никогда не менялся.

Но ВР как формат, как среда

ещё не сформирована.

Тут мы не используем целлулоид,
бумагу или телевизионные сигналы.

В ВР задействованы наши чувства,
через которые мы познаём мир.

Мы используем чувства
как краски на холсте,

но сейчас только два.

В конце концов мы поймём,
сможем ли мы вовлечь все органы чувств

в этот процесс, чтобы выбирать
любые дороги развития истории.

Сейчас мы называем это
виртуальной реальностью,

но что будет, когда мы пойдём
дальше симуляции?

Как мы тогда назовём это?

Что, если бы я не просто
описывал вам эту мечту,

а дал бы возможность пожить в ней?

Если вместо того, чтобы виртуально
путешествовать по Земле,

вы бы скользили по гравитационным
волнам на краю чёрной дыры

или создавали галактики с нуля,

или общались друг с другом
не с помощью слов,

а телепатически?

Это больше не виртуальная реальность.

И если честно, я не знаю, как это назвать.

Но надеюсь, мы скоро узнаем.

Но вот я здесь анализирую среду,
которую называю экспериментальной.

Давайте проверим это на себе.

Вы дéржите в руках кусок картона.

Давайте откроем заслонку.

Нажмите на кнопку питания,
разблокируйте телефон.

Для тех, кто смотрит нас дома:

мы сейчас вставим карточку,

чтобы показать, как скачать приложение
на телефон самостоятельно,

и как получить очки Google cardboard,
чтобы опробовать их самим.

Будучи детьми, мы играли с корóбками,

и я надеюсь, что мы, взрослые,
сможем найти немного этого волшебства,

просто снова уткнувшись туда головой.

Вы сейчас примете участие

в крупнейшем коллективном
просмотре ВР в истории.

И как было принято раньше,

мы все вместе будем смотреть

одновременно.

Надеюсь, сработает.

Что у нас с отсчётом? Я не вижу.

Аудитория: ... 15, 14, 13, 12, 11, 10, 9,

8, 7, 6, 5, 4, 3, 2, 1

(Пение птиц)

(Звук поезда)

Аудитория: (Крики)

(Видео) Джей Ар: Расскажу,

как я снимал обложку для
New York Times Magazine

«Прогулка по Нью-Йорку».

Меня привязали снаружи вертолета,

я снимал строго вертикально,
поэтому смог сделать такие кадры.

И когда я был на сáмом верху —

из-за сильного ветра мне пришлось
проделать это пару раз, —

я продолжал снимать.

(Видео) Голос женщины: Господи,

защити нас от зла,

ибо Ты — Господь,

Ты — свет.

Ты, кто даёт нам жизнь и кто забирает.

Пусть будет воля Твоя.

Пожалуйста, принеси мир в души тех,
кто потерял своих близких.

Помоги нам начать жить заново.

(Музыка)

(Видео) (Детские голоса)

Детский голос: В лагере «Заатари»
больше детей, чем взрослых.

Иногда я думаю,

что мы тут всем заправляем.

Крис Милк: Каково это было?

(Аплодисменты)

Это был лёгкий способ заставить
вас аплодировать стоя.

Я просто заставил всех встать.
Я знал, что вы зааплодируете.

(Аплодисменты)

Я считаю, что каждый человек на Земле
должен попробовать то,

что вы только что испытали.

Так мы сможем
вместе сформировать из ВР

не техническую платформу,

а платформу всего человечества.

И с этой целью в ноябре прошлого года

New York Times и Vrse
запустили проект «Перемещённые».

Он начался с миллиона Google Cardboards,

которые разослали всем подписчикам
вместе с воскресной газетой.

Но в то воскресное утро
произошло забавное.

Многие, кто получил их,

не были теми, чьё имя
было указано в доставке.

И мы начали видеть их
во многих аккаунтах Инстаграма.

Выглядит знакомо?

Музыка привела меня на путь поиска того,

что казалось недостижимым

в течение долгого времени.

Теперь миллионы детей в раннем возрасте

получили такой же формирующий опыт,

который был у меня.

Только я думаю, что этот опыт

превосходит мой.

Давайте посмотрим,

куда это

приведёт их.

Спасибо.

(Аплодисменты)