Подавляют ли школы творчество?

Сэр Кен Робинсон предлагает создавать образовательные системы, нацеленные на развитие, а не подавление творческих способностей.

Доброе утро! Как дела?
Вам понравилась конференция?

Предыдущие выступления
поразили меня до глубины души,

так что я, пожалуй, пойду.

В течение конференции

я следил за тремя темами,

важными для моего выступления.

Во-первых, каждая лекция
и каждый выступающий

явили собой
образчик человеческой способности

к творчеству — удивительной широты

и разнообразия. Во-вторых, мы поняли,

что совершенно не представляем,

как будет устроено наше будущее.

Не имеем ни малейшего понятия.

Я интересуюсь образованием;

откровенно говоря, мне кажется,
что образование интересно всем.

Это довольно любопытно:

вот вы на вечеринке,
и вы упоминаете о том,

что занимаетесь педагогикой.

На самом деле работники образования
не часто бывают на вечеринках,

(Смех)
их не приглашают.

Интересно, что не приглашают,
даже побывав в гостях.

Но пусть вы всё же на вечеринке,
и кто-нибудь

поинтересовался вашей профессией.

Вы отвечаете, что вы педагог,

и у собеседника кровь отливает от лица.

«Боже, в единственный выходной
за всю неделю я наткнулся на учителя!»

Однако если спросить собеседника
о его собственном образовании,

он сразу оскорбится.
Этот вопрос считается бестактным,

слишком личным, правда?..

как вопросы о вероисповедании,
зарплате и тому подобные.

Я очень интересуюсь образованием,
как, полагаю, мы все;

эта тема так близка нам
отчасти потому,

что именно образование станет для нас

дверью в будущее,
которое мы не способны представить.

Если вдуматься,
поступившие в этом году в школу дети

выйдут на пенсию в 2065 году.
Несмотря на всё то,

что мы услышали за эти четыре дня,
никто не имеет
ни малейшего представления о том,

как будет устроен мир

хотя бы через пять лет. И, тем не менее,

мы должны давать детям
соответствующие навыки.
Здесь решительно ничего

нельзя спрогнозировать.

И в третьих, мы все, думаю, согласимся,

что дети способны
на совершенно необычайные вещи,

способны творить.

Вчера мы видели Сирин —
её способности необычайны.

Она — исключение из правил,

но в каком-то смысле она заурядна —
если можно так выразиться,

в масштабе всех детей мира.

В ней мы видим сочетание
редкой самоотверженности

с природным талантом.
Я полагаю, что такие таланты

есть у всех детей,

а мы безответственно разбрасываемся ими.

Я хотел бы поговорить об образовании

и о творчестве. Мне кажется,

что творчество сейчас
настолько же важно,
насколько важна грамотность,

и мы должны придать творчеству
соответствующий статус.

(Аплодисменты) Спасибо.
Вот и все, кстати.

Спасибо за внимание.
(Смех)
Так, осталось 15 минут.

Ну, я родился... нет.
(Смех)

Я обожаю рассказывать одну историю.

Шестилетняя девочка
сидела на задней парте

на уроке рисования, и что-то рисовала.

Вообще девочка
не уделяла уроку внимания,

но тогда она работала очень увлечённо.

Учителю это понравилось,
она подошла к девочке

и спросила: «Что ты рисуешь?»

Девочка ответила: «Я рисую Бога».

Учитель сказала:
«Но никто не знает, как выглядит Бог»,

а девочка ответила: «Сейчас узнают».

(Смех)

Когда моему сыну в Англии
было четыре года...

честно говоря, ему везде
было четыре года.
(Смех)

Строго говоря, в том году
где бы он ни был, ему было четыре года.

Так вот он играл в рождественской пьесе.

Вы помните сюжет? Это же был блокбастер!

Мел Гибсон снял продолжение,

наверняка видели: «Рождество-2».
Джеймс получил роль Иосифа,

мы были очень рады.

Мы тогда подумали, что это —
одна из главных ролей.

Мы наняли специальных людей в футболках:

«Джеймс Робинсон — Иосиф!»
(Смех)

Роль без слов, но вы помните часть,

где появляются три волхва.
Они приходят с дарами,

приносят золото, ладан и мирру.

Реальный случай. Мы сидели в зале,

и волхвы, кажется,
перепутали порядок даров;

по крайней мере, после спектакля
мы спросили одного из мальчиков,

всё ли прошло хорошо,
и он очень удивился вопросу.

Они просто поменялись друг с дружкой.

Так вот, входят три мальчика,

каждому по четыре года,
с полотенцами на головах,

кладут на пол коробки,

первый говорит: «Я принёс тебе золота»,

второй говорит: «Я принёс тебе мирры»,

а третий говорит:
«Я принёс тебе... ладно, на!»
(Смех)

В обеих историях есть нечто общее —
дети умеют рисковать;

если они не уверены в чем-то,
они всё равно пробуют,

не боятся ошибиться.

Я, разумеется, не утверждаю,
что творить и ошибаться — одно и то же,

однако нам известно,

что тот, кто не готов ошибаться,

не способен творить.

Нужно уметь ошибаться;
но когда дети вырастают,

большинство теряет эту способность,

им становится страшно совершать ошибки.

Точно так же работают наши компании —

ошибки не прощаются.

Да и наши системы
государственного образования

построены на нетерпимости
по отношению к ошибкам.

В результате мы отучаем людей
от способности к творчеству.

Однажды Пикассо сказал,

что все дети рождаются художниками;

проблема в том,
чтобы остаться художником, повзрослев.

Я уверен, что мы не растим
свои творческие способности,

а, скорее, вырастаем из них.
Или даже нас от них отучают.

Почему так происходит?

Примерно пять лет назад
я жил в Стратфорде на Эйвоне —

мы переехали
из Стратфорда в Лос-Анджелес,

и, как вы можете представить,
сразу почувствовали себя как дома.

(Смех)
Точнее

мы жили в местечке
под названием Сниттерфилд,

рядом со Стратфордом.

Там родился отец Шекспира.
Удивлены? Я был удивлён.

Вы ведь никогда не думали о том,
что у Шекспира был отец, правда?

Поскольку вы никогда не думали о том,

что Шекспир когда-то был ребёнком!

Семилетний Шекспир? Мне никогда
такое не приходило в голову.

Ему же было когда-то семь лет!

Кто-то учил его английскому языку!

(Смех)
«Плохо работал на уроке».
Отец заставлял его вовремя ложиться спать,

Шекспира! «А ну марш в кровать!» —

говорил он Вильяму Шекспиру.
«Положи карандаш

и перестань так разговаривать.
Тебя никто не понимает!»

(Смех)

Итак, мы переехали
из Стратфорда в Лос-Анджелес,

и я немного хочу рассказать о переезде.

Мой сын не хотел ехать с нами.

У меня двое детей.
Сыну сейчас 21, дочери — 16,

и он не хотел ехать в Лос-Анджелес.
Ему нравилась затея,

но в Англии у него была девушка.
Любовь всей его жизни, Сара,

он был знаком с ней один месяц.

Напомню, что они отметили
свою четвертую годовщину,

поскольку месяц — это немало,
когда тебе 16 лет.

Всю дорогу он очень переживал,

говорил, что больше никогда не найдёт себе
такую девушку, как Сара.

Честно говоря,
мы были этому скорее рады,

поскольку мы решили уехать
в первую очередь из-за неё.

(Смех)

Но когда ты приезжаешь в Америку,

или вообще путешествуешь
по разным странам,

замечаешь одну вещь — с точки зрения
иерархии предметов все
образовательные системы устроены одинаково.

Все без исключения.

Кажется, что должны быть отличия,
но их нет.

Главенствуют всегда
математика и языкознание,

затем идут гуманитарные науки,
а потом уже искусства,

и так — везде.

Среди творческих предметов

тоже есть своя иерархия.

Изобразительное искусство и музыка
получают приоритет

перед театром и хореографией.
Нет такой образовательной системы,

в которой танцевальное искусство
преподавалось бы

как математика, ежедневно. Почему?

Почему бы и нет? Мне кажется,
что учить танцу — важно.

Важно учить математике,
но важно учить и танцевать.

Дети начинают танцевать
при первой возможности, как мы все —

у нас же у всех есть руки и ноги,
или я что-то пропустил?

(Смех)
Вот что происходит:

мы последовательно начинаем
образовывать ребёнка от поясницы,

затем центром нашего внимания
становится его голова,

в основном, левая её часть.

Если посмотреть на наше образование
с точки зрения инопланетянина

и задаться вопросом о том,
ради чего оно существует,

то, посмотрев на результаты;
на тех, кто преуспевает;

на отличников; на детей,

выполняющих всё, что от них просят;

вы как инопланетянин пришли бы к выводу,

что цель государственных систем
образования по всему миру

заключается в производстве

университетских профессоров.

Вот, кто получается в результате.

А я был одним из них, так-то!
(Смех)

Я ничего не имею против профессуры,

но не стоить думать, что
этот класс людей —
показатель достижений человечества;

они просто особый вид,

другая форма жизни,
надо сказать странноватая.

Я говорю это любя.

Большинство встретившихся мне профессоров,

не все, но большинство,
живут внутри своих голов —

там, наверху, в основном в левой части.

Они бесплотны,
практически в буквальном смысле.

Они рассматривают тело в качестве

средства транспортировки головы.

Тело для них — способ доставки
головы на заседания.

Если вам требуется доказательство того,

что возможно существовать вне своего тела,
зайдите на конференцию

пожилых учёных,

и сходите на танцы в последний вечер.

Вы увидите,
как взрослые мужчины и женщины

корчатся, не попадая в ритм,

в ожидании окончания танцев,
когда они дойдут домой
и напишут обо всем этом статью.

Идеал нашей образовательной системы — учёный,

и тому есть причина.

Государственные системы образования
были построены

в девятнадцатом веке
практически на пустом месте.

Они были приспособлены

под нужды индустриальной революции.

Иерархия предметов построена
на двух столпах.

Во-первых, высокий приоритет
получают дисциплины,

полезные для приобретения
трудовых навыков.

В школе вас наверняка мягко отвлекали
от интересных вам уроков,

поскольку вы бы никогда

не смогли сделать их своей профессией:

«Не занимайся музыкой,
ты никогда не станешь музыкантом,

не занимайся рисунком,
ты никогда не станешь художником».

Добрый совет, но, увы, ошибочный:

наш мир охвачен революцией.

Во-вторых, дело в научной деятельности,
которая стала для нас

образцом интеллектуальной способности,

поскольку университеты разработали
систему по своему образу и подобию.

Если вдуматься, государственная

образовательная система —
это растянутый процесс

поступления в университет.

В результате очень талантливые люди

не считают себя таковыми,

поскольку никто ни капли не дорожит

их любимыми школьными предметами.

Но, как мне кажется,
так продолжаться не может.

За следующие 30 лет, если верить ЮНЕСКО,

университеты выпустят больше людей,

чем за всю историю человечества.

Все это — совокупность факторов,

о которых мы говорили ранее:

влияние технологии
на профессиональную деятельность,

огромный прирост населения.

И теперь диплом ничего не стоит, правда?

Когда я был студентом, если у тебя
был диплом, у тебя была работа,

а если работы не было, то лишь потому,
что тебе не хотелось работать,

а мне, честно говоря,
не хотелось работать.

Сейчас же студенты сразу после выпуска

идут обратно домой играть в видеоигры,

поскольку там, где раньше хватало
среднего образования
теперь требуют высшее,

а где было высшее —
теперь нужно быть кандидатом наук.

Инфляция образования — признак того,

что вся образовательная структура

рушится у нас под ногами.
Мы должны переосмыслить

своё представление о разуме.

Мы знаем о разуме три вещи:

во-первых, он многообразен.
Мы думаем так же,

как воспринимаем,
то есть зрительными образами,

звуками и тактильными ощущениями;

мы размышляем абстрактно,
размышляем в движении.

Во-вторых, разум изменчив.

Как мы узнали вчера из ряда презентаций,

судя по обмену информацией
внутри головного мозга,

разум чрезвычайно подвижен —

мозг не разделён на независимые ящички.

Акты творчества, которые я определяю

как процесс возникновения
новых и продуктивных идей,

возникают в результате взаимодействия

принципиально разных
способов познания мира.

Мозг нарочно... Кстати,

существует нервный узел,
который объединяет два полушария мозга,

он называется мозолистым телом.
У женщин он толще.

Подбирая эстафетную палочку у Хелен,
рискну предположить, что именно поэтому

женщины лучше справляются

с несколькими вещами одновременно.

Существует масса исследований,
но я знаю это по себе:

если моя жена дома готовит обед,

к счастью, это редкость...
(Смех)

она одновременно — нет,
с чем-то она справляется прекрасно —

так вот она одновременно

говорит с кем-то по телефону,

разговаривает с детьми, красит потолок,

делает операцию на открытом сердце...

Если я готовлю,
дверь закрыта, дети вышли,

телефон молчит.
Если заходит жена, я злюсь, говорю ей:

«Терри, я вообще-то пытаюсь
пожарить яичницу,
может хватит отвлекать меня?»
(Смех)

Вы же знаете это высказывание,

про падающее дерево в пустом лесу.
Если никто не слышал звука,

упало ли дерево на самом деле?

Недавно я увидел отличную футболку
с надписью: «Если мужчина

разговаривает в лесу
и его не слышит ни одна женщина,

он всё ещё неправ?»

И третье, что я хочу сказать о разуме,

у каждого он свой.
Я сейчас работаю над новой книгой

под названием «Откровение».
Она основана на серии

интервью, посвящённой тому,
как люди открывали

в себе талант. Я поражён тем,
как люди проходят этот путь.

К книге меня подтолкнул разговор

с чудесной женщиной,
о которой большинство людей

никогда не слышало,
её зовут Джилиан Лин.

Кто-то её знает. Она хореограф,

и каждый знает то, что она сделала.

Она поставила
мюзиклы «Кошки» и «Призрак оперы».

Она чудесна. В Англии
я был в труппе Королевского балета,

что, как мне кажется, очевидно.

Однажды за обедом я спросил у Джилиан

как она стала танцором. Она рассказала,

что в школе её считали безнадёжной.

Кто-то из школы написал её родителям

записку, в которой говорилось,

что у девочки были проблемы с обучаемостью.
Она не могла сосредоточиться,

вечно ёрзала.
Сейчас бы сказали, что у неё

синдром дефицита внимания.
Но в 1930-х годах

никто не знал о таком синдроме,

такой болезни просто не было.
(Смех)

Никто не знал, что существует
такой вид расстройства.

Так вот, её отвели к врачу.
Комната, отделённая дубовыми панелями,

она пришла туда с матерью,

её посадили в кресло
в дальнем конце комнаты,

где она просидела,
подложив ладошки под ноги

целых двадцать минут,
пока врач разговаривал

о её проблемах в школе.

Она всем мешала,

невовремя сдавала домашнюю работу —

и так далее. В конце концов,
доктор сел рядом с Джилиан

и сказал ей, что выслушал её маму,

осознал все проблемы Джилиан,

но теперь хотел бы поговорить
с её мамой с глазу на глаз.

Он попросил Джилиан подождать немного,

и вышел вместе с мамой из комнаты.

До того как выйти,
он включил стоящее на столе радио.

Как только взрослые вышли,

доктор попросил маму Джиллиан

взглянуть на то, что делает дочь.

Она сразу же вскочила на ноги
и начала двигаться в такт музыке.

Доктор и мама Джилиан
посмотрели на это пару минут,

потом доктор повернулся и сказал:

«Миссис Лин, Джилиан не больна.
Она танцовщица.

Отдайте её в хореографическую школу».

Я спросил, что было дальше.

Она рассказала,
что мама последовала совету врача

и что это было прекрасно.

Они вошли в комнату, где были
похожие на Джилиан люди, непоседы,

люди, которым чтобы думать,
нужно было двигаться.

Они учились балету, степу,
джазовому стилю,

занимались
модерном и современным танцем.

Со временем её приняли
в Королевскую балетную школу,

она стала солисткой,
сделала замечательную карьеру

в Королевской балетной труппе.
В конце концов она закончила

Королевскую балетную школу

и основала собственную компанию,
Танцевальную компанию Джилиан Лин,

и встретила Эндрю Ллойда Вебера.
Джилиан сделала

одни из самых известных музыкальных

постановок в истории,
принесла радость миллионам людей,

и стала мультимиллионером.
А ведь другой врач мог бы

посадить её на таблетки

и заставить успокоиться.

Теперь я думаю —
(Аплодисменты)
Я думаю, все сводится к одной вещи:

Эл Гор недавно читал лекцию

об экологии и революции, которая
была спровоцирована Рейчел Карсон.

Я полагаю, что
наша единственная надежда на будущее —

принять новую концепцию
экологии человека, такую,

внутри которой мы начали переосмысление

богатства человеческих способностей.

Наша образовательная система
опустошала наши умы,

как мы опустошаем недра Земли,
преследуя определённые цели.

Но мы не можем
пользоваться такой системой дальше.

Мы должны
переосмыслить основные принципы

обучения наших детей.

Йонас Салк однажды сказал:
«Если все насекомые исчезнут

с лица Земли,

через 50 лет
планета станет безжизненной.

Если все люди исчезнут с лица Земли,

через 50 лет все формы жизни
будут процветать».

И он прав.

TED — это дань уважения
человеческому воображению.

Мы должны стараться разумно использовать

этот дар,
чтобы избежать развития событий,

о котором шла речь.
Единственный выход для нас —

ценить разнообразие
наших творческих способностей,

и ценить наших детей, поскольку они —

наша надежда.
Мы должны учить их целостно,

только так у них получится
существовать в будущем,

которое, замечу, мы можем и не застать,

но они застанут точно. А мы должны

помочь им сформировать его.
Спасибо за внимание.