Чтобы создать на века, соединим искусство и науку

Когда Брэну Феррену было всего 9 лет, родители свозили его посмотреть Пантеон в Риме. Это изменило всё. В этот момент он начал понимать, как инженерные и научные инструменты становятся более мощными, если их совместить с искусством, дизайном и красотой. С тех пор он в поиске современного произведения искусства, такого, как он увидел в Риме. Оставайся с нами до конца этого рассказа, чтобы узнать его удивительное предположение.

Доброе утро.

Когда я был маленьким мальчиком,

со мной произошёл случай,
который изменил мою жизнь

и, собственно,
вот почему я сегодня здесь.

Этот один момент

глубоко повлиял на то, как я думаю

об искусстве, дизайне и машиностроении.

Взглянув назад, мне повезло вырасти

в семье любящих и талантливых
деятелей искусства

в одном из самых великих в мире городов.

Мой отец, Джон Феррен,
умерший, когда мне было 15,

был страстным художником,

как и моя мама, Рэй.

Он был представителем
одной из Нью-Йоркских школ

абстрактного экспрессионизма,

который вместе с современниками

изобрёл современное
американское искусство,

и внёс вклад в развитие
американского духа времени

по направлению к модернизму 20 века.

Не замечательно ли то,
что спустя тысячи лет

практики реалистичного искусства

современное искусство,
говоря сравнительно,

всего 15 минут от роду,

и уже является повсеместным.

Как и со многими другими
важными инновациями,

эти радикальные идеи
не требуют новой технологии,

всего лишь свежего мышления
и готовности экспериментировать,

плюс устойчивости в столкновении
с всеобщей критикой

и отвержением.

В нашем доме искусство было повсюду.

Оно было как кислород,

вокруг нас и необходимо для жизни.

Когда я смотрел, как он рисовал,

отец учил меня, что искусство

не для декораций,

но являлось другим путём передачи идей,

и фактически единственным путём,
который мог построить мост между мирами

знания и интуиции.

Принимая в учёт это богатое
художественное окружение,

вы предположите, что я был вынужден

пойти по следам семейного дела,

но нет.

Я последовал путём большинства детей,

которые наследственно запрограммированы

сводить родителей с ума.

У меня не было интереса
внедряться в искусство,

становиться художником.

Что мне нравилось делать —
это электроника и механизмы —

разбирать их, создавать новые,

и заставлять их работать.

К счастью, в моей семье
были и инженеры

и, вместе с моими родителями,

они были образцами для меня.

Их всех объединяло то,

что они работали очень и очень много.

Мой дедушка владел и управлял фабрикой

кухонных шкафов в Бруклине.

По выходным мы ездили вместе
на Кортланд-стрит,

которая была в Нью-Йорке улицей радио.

Там мы исследовали массивную груду

излишней электроники,

и за пару долларов
приносили домой такие сокровища,

как бомбовые прицелы

и запчасти из первых ламповых
компьютеров IBM.

Я находил эти объекты
полезными и привлекательными.

Я узнал о строении механизмов
и принципах их работы

не в школе,

а разбирая и изучая

эти фантастически сложные устройства.

Я делал это часами каждый день,

очевидно, избегая
смертельных ударов током.

Жизнь была прекрасной.

Однако, каждое лето, с грустью,

механизмы оставлялись,

пока мои родители и я
путешествовали за границу,

изучая историю, искусство и дизайн.

Мы посещали великие музеи
и исторические здания

Европы и среднего Востока,

но чтобы поддержать мой растущий интерес

к науке и технологиям,

они просто оставляли меня в таких местах,

как Музей Науки в Лондоне,

где я мог часами блуждать сам по себе,

изучая историю науки и техники.

Потом, когда мне было около 9 лет,

мы поехали в Рим.

И в один жаркий летний день,

мы посетили здание
в форме барабана, которое снаружи

не было особенно интересным.

Мой отец объяснил,
что это называется Пантеоном,

Храмом всех Богов.

Это не выглядело снаружи таким особенным,

как я и говорил, но когда мы зашли внутрь,

я был немедленно поражён тремя вещами:

прежде всего, оно было приятно прохладным

относительно гнетущей жары снаружи.

Оно было темным,
единственным источником света

было огромное открытое отверстие в крыше.

Отец объяснил, что это не просто дыра,

это называется окулус,

глаз в небеса.

И было что-то в этом месте,

Я не знаю что, просто
почувствовал что-то особенное.

Когда мы двинулись к центру помещения,

я посмотрел на небо через окулус.

Это была первая церковь, в которой я

получил неограниченный обзор

между Богом и человеком.

Но меня волновало, что случится,
когда пойдёт дождь?

Отец может и называет это окулусом,

но фактически, дыра в крыше
есть дыра в крыше.

Я посмотрел вниз и увидел в полу стоки,

вырезанные в каменном полу.

Как только я более привык к темноте,

я смог более детально рассмотреть пол

и окружающие стены.

Ничего особенного,
просто какие-то скульптуры,

которые мы видели по всему Риму.

По сути это напоминало Аппиеву дорогу,

продавец мрамора появился

с его каталогом экземпляров,
показал его Адриану

и Адриан сказал: «Мы возьмём всё».

(Смех)

Но потолок был впечатляющий.

Он был похож на геодезический купол
Бакминстера Фуллера.

Я видел такие раньше,

тем более Баки был другом отца.

Потолок был современный,
высокотехнологичный, впечатляющий,

огромный, 45 метров в пролёте,

которые, не случайно,
были точной его высотой.

Я полюбил это место.

Оно было действительно красивым, в отличие
от того, что мне довелось видеть раньше,

поэтому я спросил моего отца:
«Когда оно было построено?»

Он ответил: «Около 2000 лет назад».

Я сказал: «Нет, я имею в виду крышу».

Видите ли, я предполагал,
что это была современная крыша,

которая была построена,
потому что настоящая крыша

была разрушена вследствие
какой-нибудь длительной войны.

Он ответил: «Это оригинальная крыша».

Этот момент изменил мою жизнь,

я помню это,
как если бы это случилось вчера.

Впервые, я осознал, что люди были умные

2 000 лет назад.
(Смех)

Это никогда не приходило мне в голову.

Я имею в виду, для меня, например,
пирамиды в Гизе,

которые мы посетили годом ранее,

и, безусловно, они впечатляющие,
достаточно прекрасно спроектированы,

но смотрите, дайте мне бесконечный бюджет,

от 20 до 40 тысяч рабочих и около 10-20 лет

обтесать и перетащить
каменные блоки через всю страну,

и я тоже построю пирамиды.

Но никакое количество грубой силы

не поможет возвести купол Пантеона,

ни 2 000 лет назад, ни сегодня.

И, кстати, это всё ещё самый большой

когда-либо построенный
неармированный бетонный купол.

Чтобы построить Пантеон,
потребовалось несколько чудес.

Под чудесами я подразумеваю вещи,

которые технически едва возможны,

очень высоко рискованные и, возможно,

на самом деле невыполнимые
в настоящий момент времени,

и, конечно, не вами.

Например, здесь некоторые чудеса Пантеона.

Чтобы сделать это структурно возможным,

они должны были изобрести
суперпрочный бетон,

и контролировать вес,

менять плотность конструкции

по мере продвижения вверх купола.

Для прочности и освещённости,
для опоры купола

применялось 5 пластов обшивки,

каждый уменьшающегося размера,

которые придают
драматическую перспективу

постройке.

Внутри было удивительно прохладно,

из-за его огромной тепловой массы,

естественной конвекции воздуха,
поднимающейся вверх

через окулус,

и эффекта Вентури, вызываемого ветром,

обдувающим крышу здания.

Я впервые обнаружил,
что свет сам по себе

материален.

Колонна света, пробивающаяся через окулус,

была одинаково красива и осязаема,

и я понял впервые,

что свет может быть сконструирован.

Более того,
будучи лишь одной из форм дизайна,

визуальный дизайн

придаёт смысл всем остальным,

потому что без света
вы не можете видеть остальные.

Я также понял, что я не первый человек,

который думает, что это место особенное.

Оно пережило гравитацию,
варваров, мародёров, строителей

и обветшание, чтобы стать,

как я верю, самым длительным

постоянно заселённым зданием в истории.

В значительной степени из-за посещения его

я понял,

что вопреки тому,
что мне было рассказано в школе,

мир искусства и дизайна

не был на самом деле несовместим

с наукой и технологией.

Я осознал, что при комбинировании

можно создать восхитительные вещи,

которые не могут быть сделаны
ни в одной из областей по отдельности.

Но в школе, с несколькими исключениями,

к ним относились как к раздельным мирам,

и так происходит до сих пор.

Мой учитель говорил,
что мне следует быть серьёзнее

и сосредоточиться на одном из них.

Однако, торопя меня
к определению специализации,

только заставил меня
оценить таких эрудитов

как Микеланджело, Леонардо да Винчи,

Бенджамин Франклин,

людей, которые думали точно наоборот.

И это привело меня к принятию обоих,

и желанию быть в обоих мирах.

Как же создавались эти проекты беспрецедентного творческого видения

и технической сложности,
подобные Пантеону?

Кто-то сам, может быть Адриан,

нуждался в блестящем творческом видении.

Им также были необходимы
качества рассказчика и лидера,

которые обязательны
для финансирования и выполнения проекта,

а также мастерство владения
искусством науки и техники

со способностью и умением

толкать инновации вперёд.

Я верю в то, что создание этих шедевров

требует свершения как минимум пяти чудес.

Проблема в том, что сколь бы талантлив,

богат или смышлён ты ни был,

ты сможешь сделать одно или полтора чуда.

И всё. Это квота.

Потом ты выходишь за рамки
времени, денег, энтузиазма,

чего-то ещё.

Помни, что большинство людей
не могут даже вообразить

одно из этих технических чудес,

а тебе нужно пять, чтобы создать Пантеон.

По моему опыту, эти редкие провидцы,
которые могут думать

сквозь миры искусства,

дизайна и техники,

имеют возможность замечать,

когда другие уже достигли достаточно чудес,

чтобы цель была в пределах досягаемости.

Ведомые их чистым видением,

они проявляют храбрость и мужество

свершать оставшиеся чудеса,

и они часто берут то, что другим кажется

непреодолимым препятствиям

и превращают его в достоинство.

Возьмём окулус Пантеона.

Включение его в конструкцию означало

невозможность использования
большей части структурных технологий,

разработанных для римских арок.

Однако, включив его,

переосмысливая вес
и распределение напряжений,

они пришли к пониманию,
что эта конструкция работает

только с большой дырой в крыше.

Сделав это, вы получаете эстетическую

и дизайнерскую пользу света, прохлады

и этого прямого воссоединения с небесами.

Неплохо.

Эти люди не только верили,

что невозможное может быть сделано,

но, что это должно быть сделано.

Достаточно древней истории.

Как насчёт недавних примеров инноваций,

которые соединяют творческий дизайн

и технологические достижения
столь глубоким образом,

который будут вспоминать

тысячи лет спустя?

Хорошо, отправить человека на луну
было прекрасной идеей

и вернуть его безопасно на Землю
также неплохой.

Поговорим об этом гигантском скачке:

трудно вообразить более важный момент

в человеческой истории,

чем тот, когда мы первый раз
покинули наш мир,

чтобы вступить в другой.

Так что же было после луны?

Есть соблазн сказать,
что сегодняшний Пантеон —

это интернет,

но на самом деле, я думаю это неправильно

или, наконец, это только одна часть истории.

Интернет — это не Пантеон.

Это больше похоже на изобретение бетона:

важно, абсолютно необходимо,

чтобы построить Пантеон,

живучий,

но совершенно недостаточное само по себе.

Однако, также как и бетон

был критичен для постройки Пантеона,

новые создатели будут использовать
интернет-технологии,

чтобы создать новые концепции,
которые выживут.

Смартфон — прекрасный пример.

Скоро большинство людей планеты

будут иметь хотя бы один,

идея соединения всех

друг с другом и со знанием
будет жить.

Так что же следующее?

Какой надвигающийся прорыв
будет эквивалентен Пантеону?

Думая об этом,

я отверг много очень вероятных

и драматических достижений,

таких, как лечение рака.

Почему? Потому что Пантеоны закреплены

как спроектированные физические объекты,

которые вдохновляют простым наблюдением

и физическим присутствием

и продолжат делать это бесконечно.

Это другой язык, подобно искусству.

Другие жизненно важные вклады,
которые продляют жизнь

и облегчают страдание, конечно, критичны,

и фантастичны,

но они являются частью континуума

нашего всеобщего знания и технологии,

подобно интернету.

Так что же следующее?

Может быть парадоксально,

я предполагаю, это идея

с конца 1930-х,

которая возрождалась каждое десятилетие:

самоуправляемые транспортные средства.

Теперь вы думаете: да не может быть.

Как может продвинутая версия
круиз-контроля превратиться

во что-то стоящее?

Взгляните, большинство вещей в нашем мире

было спроектировано
вокруг дорог и транспортировки.

Они были столь же существенными для успеха

Римской Империи

как строительство
системы межштатных автомагистралей,

для процветания и развития

Соединённых Штатов.

Сегодня на этих дорогах,
которые соединяют наш мир,

доминируют автомобили и грузовики,

что остаётся неизменным

уже 100 лет.

Хотя, возможно, сегодня и не скажешь,

самоуправляемый транспорт
станет ключевой технологией,

которая подвигнет нас
изменить наши города

и, как следствие, цивилизацию.

Вот почему.

Когда они станут вездесущими,

каждый год
эти транспортные средства спасут

десятки тысяч жизней
только в Соединённых Штатах

и около миллиона глобально.

Потребление энергии
и загрязнение воздуха автомобилями

существенно сократится.

Пробки на дорогах,

внутри и вне наших городов
исчезнут как таковые.

Они сделают возможным новые подходы

в проектировании городов, работе

и образе жизни.

МЫ быстрее достигнем целей

и общество вернёт огромное количество

потерянной продуктивности,

которую мы тратим сейчас,
сидя в пробках загрязняя воздух.

Но почему сейчас?
Почему это готово к реализации?

Потому что за последние 30 лет,

люди вне автомобильной промышленности

уже потратили бесчисленные миллиарды,

создавая необходимые чудеса,

но для полностью различных целей.

Потребовались люди из DARPA, университетов,

компаний вне автомобильной промышленности,

чтобы заметить, что при грамотном подходе

самоуправляемости уже можно достичь.

Так каких же 5 чудес необходимы
для создания самоуправляемого транспорта?

Первое — ты должен знать,

где ты и который в точности час.

Это было искусно решено
с помощью системы GPS,

системы глобального позиционирования,

которую разработало правительство США.

Тебе нужно знать,
где расположены все дороги,

какие правила движения и куда ты едешь.

Различные персональные и встроенные

навигационные системы

и веб-карты решают эту проблему.

Вы должны иметь непрерывную связь

с высокопроизводительными
вычислительными сетями

и с соседями,

чтобы понимать их намерения.

Беспроводные технологии
разработанные для мобильных устройств,

с некоторыми незначительными изменениями,

полностью подходят для решения этой задачи.

Вам, наверное, потребуются полигоны

для обкатки,

с безопасностью использования которых

согласны как общество, так и юристы.

Это начнётся с выделенных полос

и двинется отсюда дальше.

И наконец, вам нужно узнавать

людей, знаки и объекты.

Машинное зрение, специальные сенсоры
и высокопроизводительные вычисления

может сделать многое из этого,

но оказывается, «многое» недостаточно,

когда в машине твоя семья.

Иногда людям нужно будет распознавать.

Для этого вам может потребоваться разбудить

вашего пассажира и спросить его,

что это за глыба в середине дороги.

Не так уж плохо, и это придаст вам
чувство понимания и осознанности

в этом новом мире.

Кроме того,
как только первые водители объяснят

их сконфуженной машине,

что огромная курица на развилке дороги

всего лишь ресторан,

и всё в порядке, можно продолжать движение,

каждая машина на Земле

узнает об этом.

Пять чудес в основном разработаны,

и сейчас вам нужно только ясное видение

лучшего мира, наполненного
самоуправляемым транспортом

с соблазнительным прекрасным
новым функциональным дизайном.

Плюс много денег и тяжёлой работы,

чтобы этого достичь.

Всё начнётся уже через несколько лет,

и я предсказываю,
что самоуправляемый транспорт

навсегда изменит наш мир

в течение следующих десятилетий.

В заключение, я пришёл к пониманию,

что составляющие для следующих Пантеонов

вокруг нас,

просто ждут наблюдательных людей,

с обширными знаниями,

универсальными навыками,

и сильной страстью,

чтобы использовать их
для воплощения своих мечтаний в реальность.

Но эти люди не спонтанно

вливаются в процесс.

Они должны развиваться и поощряться

с самых ранних детских лет.

Мы должны любить их и помогать им

раскрывать их наклонности.

Мы должны вдохновлять их усердно работать

и помогать им принимать неудачи,

как необходимый ингредиент успеха,

быть настойчивыми.

Нам нужно помогать им
находить их ролевые модели

и давать им уверенность верить в них самих

и верить, что всё возможно,

так же, как и мой дедушка делал, когда он
брал меня за излишними покупками,

как делали мои родители,

когда они брали меня в научные музеи,

нам нужно ободрять их
находить их собственный путь,

даже если этот путь
очень отличается от нашего.

И предостережение.

Нам также нужно периодически оттаскивать их

от современных чудес,

компьютеров, телефонов, планшетов,

игровых приставок и телевизоров,

вытаскивать их на солнечный свет,

чтобы они могли экспериментировать
как с естественными,

так и с рукотворными чудесами нашего мира,

нашей планеты и нашей цивилизации.

Если мы не будем этого делать, они не поймут,

чем являются эти великолепные вещи,

за защиту и улучшение которых

они однажды будут ответственными.

Нам также нужно чтобы они поняли,

что всё, что не кажется адекватно оценённым

в нашем всё более технологичном мире,

эти искусство и дизайн

не являются предметами роскоши

или несовместимыми

с наукой и технологией.

На самом деле они ключевые в том,
что делает нас особенными.

Однажды, если у вас будет шанс,

может быть, вы сможете взять ваших детей

в настоящий Пантеон,

как мы поступим с нашей дочерью Кирой,

чтобы она самостоятельно

увидела захватывающую силу этого проекта,

который из обычного римского дня,

дотянулся через 2 000 лет в будущее,

чтобы установить курс моей жизни.

Спасибо.

(Аплодисменты)