Что на самом деле означает термин «оруэлловский» — Ноа Тавлин

Полная версия урока: http://ed.ted.com/lessons/what-orwellian-really-means-noah-tavlin

Если вы смотрите новости или следите за политикой, то вероятно, что вы слышали термин «оруэлловский» в том или ином контексте. Но задумывались ли когда-нибудь о том, что значит этот термин или почему его используют так часто? Ноа Тавлин раскрывает суть этого термина.

Урок — Ноа Тавлин, анимация — TED-Ed.

Если вы смотрите новости
или следите за политикой,

скорее всего, вы слышали
термин «оруэлловский»

в том или ином контексте.

Но задумывались ли вы о том,
что он действительно значит

или почему он используется так часто?

Термин происходит от имени
британского писателя Эрика Блэра,

известного под псевдонимом Джордж Оруэлл.

Поскольку его самая известная работа —
это роман «1984»,

в котором описывается угнетённое
авторитарным режимом общество,

слово «оруэлловский» часто используют
как синоним слова «авторитарный».

Но используя это слово в таком значении,

вы не просто искажаете смысл,
заложенный в него Оруэллом,

вы рискуете сделать именно то,
от чего Оруэлл пытался нас предостеречь.

Конечно, Оруэлл был против
всех форм тирании.

Он провёл большую часть своей жизни,
борясь с антидемократическими силами,

как левыми, так и правыми.

Но он также был глубоко озабочен тем,
как такие идеологии распространяются.

И самое главное из его наблюдений —

насколько важную роль играет язык
в формировании наших мыслей и мнений.

Правительство Океании в «1984»
контролировало действия и речь людей

явными способами.

Каждый их шаг и слово записывалось,

и всегда существовала угроза,
что что-то может случиться с теми,

кто перейдёт черту.

Другие формы контроля
были не так очевидны.

Население подвергалось
постоянной пропаганде на основе

статистики и исторических фактов,
сконструированных министерством правды.

Министерство мира —
это вооружённые силы.

Трудовые лагеря называются
«лагерями радости».

Политических заключённых держат
и пытают в министерстве любви.

Эта намеренная ирония —
пример демагогии,

когда слова используются не для передачи
смыла, а для того, чтобы подорвать,

развратить сами идеи,
на которые они ссылаются.

Контроль за языком, осуществляемый
властью, идёт ещё дальше:

из английского языка исключаются слова,

чтобы создать официальный
диалект новояза —

строго лимитированную подборку
сокращений и однозначных существительных,

без каких-либо сложных слов, порождающих
тонкое, критическое мышление.

Эффект, оказываемый этим на психику,
Оруэлл называет «двоемыслием»:

гипнотическое состояние
когнитивного диссонанса,

в котором человек игнорирует
собственное восприятие,

воспринимая лишь официальную
версию событий,

в результате чего становится
полностью зависимым

от государственной версии реальности.

Результат — это мир,

в котором у людей даже в мыслях
нет права на частную жизнь,

где их могут признать виновнымы в мысле-
преступлении просто за разговоры во сне

или за ведение дневника,
мир, где супружеская измена

приравнивается к восстанию против власти.

Казалось бы, всё это может происходить
только при тоталитарном режиме,

но Оруэлл предупреждает нас,
что такое может произойти

даже в демократическом обществе.

Поэтому «оруэлловский» —
это не просто «авторитарный».

В своём эссе
«Политика и английский язык»

он описывает разные методы: использование
вычурных слов для внушения авторитета,

использование эвфемизмов и витиеватых
фраз в описании чудовищных преступлений,

чтобы они воспринимались
как нечто приемлемое.

Но даже более невинное злоупотребление
языком может влиять на то, как мы мыслим.

Слова, которые вы видите
и слышите каждый день в рекламе,

подобраны таким образом,
чтобы влиять на вас и ваше поведение,

так же как и слоганы и речевые приёмы,
используемые в политических кампаниях,

которые крайне редко выражают
всесторонний взгляд на проблемы.

То, как мы используем готовые фразы
и ответы, почерпнутые из СМИ

или скопированные из Интернета,

позволяет нам особо не задумываться

и не подвергать свои суждения сомнению.

Так что в следующий раз, когда
вы услышите слово «оруэлловский»,

крепко задумайтесь.

Если речь идёт об обманчивом
и манипулятивном использовании языка,

то всё правильно.

Если же говорят о массовой слежке
или назойливом правительстве,

то описывается что-то авторитарное,
но не обязательно оруэлловское.

Если это просто универсальное слово для
любой идеи, которая не по душе говорящему,

возможно, что сами его утверждения
куда более оруэллвские,

чем то, что он критикует.

Слова способны формировать мысль.

Язык — это валюта политики,

формирующая основы общества,
от простого, каждодневного общения

до высоких идеалов.

Оруэлл призывал нас встать
на защиту нашего языка,

ведь в конечном счёте наша
способность ясно мыслить и общаться —

это всё, что стоит между нами
и реальностью, в которой война — это мир,

а свобода — это рабство.