Две мои мамы: мифы об усыновлении однополыми парами | Линн Элвинс | TEDxBristol

В этом наводящем на размышления и очень личном выступлении Линн Элвинс выясняет, что значит слово «семья» в XXI веке. Она описывает, как вне зависимости от пола и кровного родства мы все можем быть частью семей, подавая вдохновляющий пример будущим поколениям. Линн также развеивает мифы из СМИ и укоренившиеся в обществе стереотипы об усыновлении однополыми парами и гендерных ролях.

Когда люди объявляют, что у них будут дети, окружающие обычно говорят: «Поздравляю!». Но если вы — однополая пара и собираетесь усыновить ребёнка, вы можете столкнуться с совсем другой реакцией. Линн и её подруга Эмма стали первой однополой парой, получившей разрешение на усыновление в Бристоле, Великобритания, в 2004 году. Линн делится невероятно трогательным и дающим пищу для размышлений опытом усыновления Стивена.

Линн Элвинс работает консультантом по бизнес-стратегиям в собственном агентстве.

Это выступление записано на мероприятии TEDx, независимо организованном местным сообществом с использованием формата конференций TED. Узнайте больше на http://ted.com/tedx

Когда люди объявляют,
что у них будут дети,

окружающие обычно говорят: «Поздравляем!»

Когда речь заходит об усыновлении,

реакция людей немного меняется.

А если вы — однополая пара

и объявляете, что собираетесь
усыновить ребёнка,

реакция окружающих меняется очень сильно.

Я и моя подруга Эмма
достигли того этапа в отношениях,

когда мы захотели создать семью,
как и многие другие люди.

Так как мы обе женщины,
пришлось рассматривать разные варианты.

Мы сосредоточились на усыновлении и опеке.

Но тогда мы мало знали об этом.

Сегодня я хочу рассказать вам о том,

как мы стали первой
открытой однополой парой,

получившей разрешение на усыновление
Бристольского городского совета.

Это было 11 лет назад,

и благодаря этому
у нас появился наш сын Стивен.

О нём я тоже буду говорить.

Спасибо.

(Аплодисменты)

Спасибо.

Мнения об усыновлении однополыми парами
коренятся глубоко в подсознании людей.

Это сложная смесь ряда предрассудков:

идея отстаивания «семейных ценностей»,

убеждения о гендерных ролях,

непонимание самого процесса усыновления

и лёгкое беспокойство по поводу того,

что дети будут находиться в «гомо-среде».

Я хочу начать с чего-то
из вышеперечисленного

и объяснить, чем же отличается,

а в чём полностью совпадает

быт в семье с двумя матерями.

Мы позвонили
в Бристольский городской совет.

Это было 12 лет назад.

Нам прислали социального работника,
у которого мы спросили:

«Усыновление, патронат —
что это вообще такое?»

Нам ответили: «Для начала
давайте я задам вопрос вам.

Вы хотите работу или семью?»

Мы ответили: «Мы определённо хотим семью».

«Хорошо, усыновление на постоянной основе
вам подходит», — сказали нам.

И мы были рады: «Класс.
Тут быстро определились.

Но что же дальше?»

«Мы запишем вас на семинар.
Вы пока узнайте об усыновлении побольше.

Возвращайтесь,
мы поможем вам подать заявку,

и затем перейдём к одобрению».

И всё. Замечательно!
Это казалось так просто.

Мы проскочили этот этап

и начали говорить друзьям и родственникам
о желании усыновить ребёнка.

Тут мы не всегда получали поздравления,

как могли ожидать.

Многие обеспокоенно на нас смотрели
и задавали кучу вопросов.

Были люди, которые говорили:
«А это вообще законно?»

Были и такие, кто говорил:
«Зачем? Зачем вам это нужно?

Это будет очень сложно».

Однажды коллега
отвёл меня в сторонку и сказал:

«Линн, не говори людям об этом.

Очень многие люди

это рьяно не одобряют,

тебе нужно быть осторожней».

И он был прав.

В СМИ до сих пор — например,
в прошлом месяце — пишут

о людях, которые убеждены в том,

что однополое усыновление аморально,

что однополые пары хотят детей
как некий «трофей»

для подражания образу жизни
гетеросексуалов,

что люди нетрадиционной ориентации
сделают детей такими же.

Что ж, удачи.

(Смех)

Некоторые верят, что приём детей
в однополую семью —

форма насилия над ними.

И одна из моих целей сегодня,
просто для справки,

показать, что у меня нет какой-то миссии
по подрыву семейных ценностей.

Стивен — мой сын.

Он не какой-то там аксессуар,
подчёркивающий образ жизни.

Мы не обращаемся с ним жестоко,

а наоборот, поддерживаем его
в преодолении нелёгкого раннего опыта,

из-за которого он попал
на патронатное воспитание.

Но не будем отвлекаться.

Мы быстро перешли к семинарам
и были очень взволнованны.

Нам было страшно,
но мы были готовы идти вперёд,

с энтузиазмом крича: «Э-гей!»

Разумеется, там, куда мы пришли,

были люди, которые уже
проделали очень долгий,

очень сложный и изнуряющий путь

безуспешного лечения бесплодия.

Эти люди находились в конце пути,

для них усыновление, вероятно,
было последним шансом.

Я не утверждаю, что это влияет
на их способности к воспитанию,

но мы с Эммой подошли
к усыновлению совсем иначе.

Мы рассматривали усыновление
в первую очередь,

и это было новым волнующим стартом.

Исследования однополых пар-усыновителей

выявили одно сходство:

однополые пары часто в первую очередь
выбирают усыновление,

в отличие от многих гетеросексуальных пар.

И это значит, что мы изначально

более позитивно настроены.

Также семинар открыл нам глаза

на положение детей в организациях,
занимающихся их воспитанием,

откуда их забирают в приёмные семьи.

Здесь можно столкнуться с рядом допущений

и непониманием
самого процесса усыновления.

За прошедшие годы процесс
усыновления сильно изменился.

Но сложившаяся репутация и мифы
в этой области по-прежнему существуют.

Будто маленькие дети,
как в «Сиротке Энни»,

просто сидят и ждут,
пока кто-то их приютит.

Присутствует реальный страх того,

что социальные работники
могут просто-напросто заявиться в семью

и забрать детей без объяснения причин.

Конечно, случаи бывают разные,

но большинство детей,
отданных на усыновление,

попадают в патронатные семьи
из-за плохого обращения,

пренебрежения или того и другого.

И вследствие этого у детей могут
появиться проблемы с учёбой,

нарушение привязанности
и задержки в развитии.

И эти проблемы только усугубляются,

если детей помотало по детдомам.

Эти дети особенные.

Эти дети не такие, как все.

И тут исследования однополых пар
говорят об ещё одном сходстве.

По абсолютно разным причинам

люди нетрадиционной ориентации
знают, каково это — отличаться,

и благодаря этому,

согласно исследованиям,
мы подходим к усыновлению

с бóльшей участливостью

и меньшей строгостью в воспитании.

Итак, мы прошли семинар.

Пришло время подавать заявку.

Нам подобрали соцработника,

замечательную женщину,

и она, как и полагается,
погоняла нас по вопросам из анкеты.

Нам давали задания на дом,

опрашивали наших родителей и друзей

о нашей способности обеспечить

так называемое
«терапевтическое воспитание детей».

Был один вопрос в анкете,

который не потребовал
долгого копания в себе.

Вот этот вопрос:

«Если бы ваш ребёнок оказался геем,

как бы вы к этому отнеслись?»

(Смех)

«Полагаю, мы бы справились», — был ответ.

(Смех)

Соцработник сказала:
«Да, я тоже так думаю.

Давайте дальше».

(Смех)

Наша заявка прошла, и мы направились
в комиссию утверждения.

Снова нам задавали
огромное количество вопросов.

Один из них был такой:

«Мальчикам особенно нужен отец.

Если у вас будет мальчик, как вы
окажете ему отцовскую поддержку?»

Это очень хороший и важный вопрос,

но он включает в себя
предубеждение о гендерных ролях.

Мой ответ состоял из двух частей.

Сначала я им сказала:

«Это завит от того, что вы понимаете
под выражением "отцовская поддержка".

Если вы имеете в виду того,
кто отведёт ребёнка в парк в субботу

и попинает с ним мяч,

кто заменит проколотую шину на велосипеде,

кто починит компьютер,

то мой ответ — мы.

Мы справимся.

Мы с Эммой всё это делаем.

Женщины могут выполнять работу отцов».

(Аплодисменты)

Спасибо.

(Аплодисменты)

Точно так же мужчины могут
выполнять работу матерей.

(Аплодисменты)

За прошедшие годы

мы с Эммой катались на квадроциклах,

летали на парашютах, привязанных к катеру,
ходили в музеи танков.

В прошлом году мы со Стивеном,
тысячами других подростков

и огромным количеством взрослых мужчин,

многие из которых были в костюмах Тора,

посетили выставку «Gamer Expo» в Лондоне.

Это пример «отцовских штук»,
которые я делаю,

и мне очень нравится.

Но мы не можем и не притворяемся,
что можем сделать, одну вещь —

дать мужской взгляд на некоторые вещи:

бритьё, ломка голоса,

то, как общаться с другими мужчинами,

когда рядом нет женщин.

Но в таких случаях

мы обращаемся к нашим замечательным
друзьям и родственникам мужчинам.

У Стивена есть чудесные дедушки,
дяди, двоюродные братья.

Мы также втягиваем в это
мужей наших друзей и своих друзей-мужчин,

они помогают нам советом
и проводят время со Стивеном.

Итак, мы прошли комиссию.
Хороший был день.

Именно тогда нам сказали,

что мы первая однополая пара,
которая проходит через это.

Просто фантастика.

Мы с нетерпением перешли
на следующую стадию,

стадию подбора.

Мы звонили в органы местной власти
по всей стране,

узнавали о детях,
находящихся на передержке.

Тут-то мы и натолкнулись
на огромную стену негатива.

Постоянно возникали неловкие паузы.

Многие люди говорили:

«Извините, но мы считаем,
что ребёнку нужен отец», —

без всяких объяснений того,
что они имели в виду.

Были даже такие, кто говорил:

«То, что вы делаете, неправильно».

И это была худшая часть всего процесса.

Нас сурово критиковали,
и мы не были уверены,

подберут ли нам кого-нибудь
и получится ли всё вообще.

Мы уже начали думать,
что придётся сдаться.

И тогда нам позвонили,

уже после того, как мы интересовались
пятилетним мальчиком.

После многих встреч
и комиссий по соответствию

нам подобрали Стивена.

Ему было около шести.

Сейчас ему шестнадцать.

На этом этапе нам было намного проще

благодаря поддержке
патронатной семьи Стивена.

Они подготовили его, сказав,
что он особенный мальчик

и вместо одной мамы
у него будет целых две.

Это было удивительно.

Удивительно для нас,
но и Стивену это пошло на пользу

в такое тяжёлое время адаптации.

Этим летом я разговаривала
с патронатной семьёй Стивена

и, конечно, они сказали:

«Да, это замечательно, но у нас
появились некоторые трудности,

потому что теперь
другие приёмные дети говорят:

"Я тоже особенный. Я тоже хочу,
чтобы у меня было две мамы"».

(Смех)

Но у Стивена есть не только две мамы.

У него есть биологическая семья,
с которой мы общаемся.

У него есть патронатная семья,
с которой он очень сдружился.

Также у Стивена есть приёмная семья,
и это не только мы с Эммой.

Это вся моя родня и родня Эммы.

12 лет прошло после первого семинара.

Как же у нас дела?

Что ж, Стивен проводит уйму времени
в одиночку в своей комнате,

много сидит в Фейсбуке,

телефон его как будто стал
продолжением руки.

Он также тратит кучу времени
на рассматривание себя в зеркале ванной.

Он стесняется нас,

не хочет появляться с нами на людях.

Он думает, что наша цель — его извести

и не позволить делать то,
чего он действительно хочет.

Кажется, мы вырастили обычного подростка.

(Смех)

Но если серьёзно,
дела у Стивена идут прекрасно.

Несмотря на сложный старт в жизни,

он всегда был очень смышлёным и весёлым.

Он увлекается компьютерами.

Он замечательный фотограф.

Он очень творческий.

Мы невероятно гордимся
всеми его достижениями.

Он удивительный юноша.

Но он борется с последствиями
прошедших трудных лет

и всегда будет бороться.

Те годы — значимая часть того,
кем он является,

они формируют его самоощущение

и восприятие будущего,

особенно в подростковом возрасте.

Так, а что насчёт нас с Эммой?
Как у нас дела?

Только потому, что мы
более склонны к эмпатии

и, вероятно, не столь строгие,

это не делает нас идеальными родителями.

Так же, как и у остальных родителей,
у нас бывают трудности.

Бывают дни, когда мы в целом справляемся,

бывают дни, когда мы всё делаем не так.

Но мы любим Стивена
и говорим ему это каждый день,

что только его раздражает и смущает.

(Смех)

Есть ли мораль у этой истории?
Да, есть.

Мы не должны исходить из предположения,

что семьи состоят из определённого
числа людей определённого пола.

Семьи бывают разных видов и размеров.

Так было и так будет всегда.

И однополые семьи, усыновившие
или родившие ребёнка, —

только маленькая часть общей картины.

И ничего в этом страшного нет. Правда.

Мы не очень отличаемся
и уж точно не представляем угрозы,

хотя некоторые СМИ
пытаются убедить вас в обратном.

Спасибо.

(Аплодисменты)