Нищета — не бесхарактерность, а отсутствие денег

«Идеи могут менять мир, и они это делают», — говорит историк Рутгер Брегман, делясь провокационной концепцией безусловного базового дохода. Узнайте больше о её пятисотлетней истории и забытом современном эксперименте, где она показала свою состоятельность... и представьте, сколько энергии и талантов проявятся, если мы избавимся от нищеты раз и навсегда.

Я бы хотел начать с простого вопроса:

почему бедные принимают
столько плохих решений?

Знаю, это звучит грубо,

но давайте взглянем на некоторые данные.

Бедняки больше занимают, меньше копят,

больше курят и пьют,
меньше занимаются спортом,

и их питание не очень-то здоровое.

Почему?

Привычное объяснение

было однажды высказано британским
премьер-министром Маргарет Тэтчер.

Она назвала нищету «дефектом личности».

(Смех)

Бесхарактерностью, по сути.

Уверен, немногие из вас
настолько прямолинейны.

Но мысль о том, что проблема
кроется в самих бедняках,

принадлежит не одной лишь миссис Тэтчер.

Некоторые из вас, возможно, считают,
что бедняки должны нести ответственность

за свои ошибки.

А другие могут поспорить, сказав,
что мы должны помочь им

принимать более удачные решения.

Но основное предположение всё же одно:

проблема в них самих.

«Вот бы мы могли просто изменить их,

научить их, как правильно жить,

и вот бы они это услышали».

Говоря по правде,

именно так я думал долгое время.

И лишь несколько лет назад я понял:

всё, что, как мне казалось,
я знал о нищете, — неверно.

Всё началось, когда я
случайно наткнулся на работу

американских психологов.

Ради увлекательного исследования,

которое проводилось в Индии с фермерами,
выращивающими сахарный тростник,

они проделали путь длиной
почти 13 000 километров.

Эти фермеры, нужно заметить,

как только заканчивается уборка урожая,

собирают за раз
около 60% своей годовой прибыли.

Это означает, что одну часть года
они сравнительно бедны,

а вторую — богаты.

Исследователи попросили их пройти IQ тест
до и после сбора урожая.

То, что они после этого обнаружили,
поразило меня до глубины души.

Перед сбором урожая фермеры
показали намного худшие результаты.

Как выяснилось, последствия жизни в нищете
включают в себя

уменьшение коэффициента
умственного развития на 14 баллов.

Это сопоставимо

с потерей ночного сна

или последствиями алкоголизма.

Несколько месяцев спустя
я услышал, что Эльдар Шафир,

профессор Принстонского Университета
и один из авторов этого исследования,

собирается приехать в Голландию,
где я живу.

Мы встретились в Амстердаме,

чтобы обсудить его новую
революционную теорию нищеты.

Я могу подвести её итог в двух словах:

менталитет дефицита.

Оказывается, люди ведут себя иначе,

когда воспринимают нечто
как дефицитное.

И неважно, что это —

время, деньги или пища.

Вам всем знакомо чувство,

когда нужно сделать слишком много дел

или когда вы откладываете перерыв на обед,

и уровень сахара в крови падает.

Это сужает фокус внимания до того,
чего у вас нет в этот момент:

сэндвича, который вы сейчас должны есть,

встречи, которая начнётся
через пять минут,

или счетов, которые нужно оплатить завтра.

Долгосрочная перспектива вылетает в трубу.

Можно сравнить это с новым компьютером,

на котором одновременно запущены
десять «тяжёлых» программ.

Он работает всё медленнее,
возникают ошибки...

Наконец, он зависает.

Не потому, что компьютер плохой,

а из-за того, что он должен делать
сразу слишком многое.

У бедняков такая же проблема.

Они принимают плохие решения
не из-за своей глупости,

а потому что они живут в обстановке,

где каждый принимал бы неверные решения.

Вдруг я понял,

почему так много программ
борьбы с бедностью не дают результатов.

Инвестиции в сферу образования, например,
часто совершенно бесполезны.

Бедность — не отсутствие знаний.

Недавно аналитики изучили 201 исследование
эффективности курсов

по финансовой грамотности
и пришли к выводу,

что обучение практически
не принесло результатов.

Поймите меня правильно:

это не говорит о том, что бедняки
ничему не могут научиться,

они могут стать даже умнее.

Но этого недостаточно.

Как профессор Шафир сказал мне:

«Это как научить человека плаванию,

а затем бросить его в бушующее море».

До сих пор помню, как сидел там

в замешательстве,

а затем меня посетило озарение,

что мы могли разобраться
в этом десятки лет назад.

Психологам не нужны были
результаты сканирования мозга;

они должны были только узнать
коэффициент интеллекта фермеров,

а сами тесты были разработаны
более ста лет назад.

Я вспомнил, что уже читал
о психологии бедности.

Джордж Оруэлл, один из величайших
писателей всех времён, узнал о нищете

на собственном опыте в 1920-х.

Он написал тогда, что «суть бедности»

состоит в том, что она
«уничтожает будущее».

И он удивлялся, цитирую:

«Как люди считают естественным
право давать отповедь

и читать вам мораль,

как только ваш доход
падает ниже определённого уровня».

Эти слова точно так же актуальны
и сегодня.

Главный вопрос, конечно же, —

что можно сделать?

У современных экономистов
припрятано несколько решений.

Мы можем помочь беднякам
с бумажной работой

или отправлять им сообщения
с напоминаниями об оплате счетов.

Такой подход невероятно популярен
у современных политиков

по большей части из-за того,

что это почти ничего не стоит.

Подобные решения, как мне кажется, —
символ нашей эпохи,

где мы так часто лечим симптомы,

игнорируя основную причину.

Поэтому мне интересно:

почему бы нам просто не изменить
обстановку, в которой живут бедные?

Или, возвращаясь к аналогии с компьютером,

зачем возиться с программами,

если можно легко решить проблему,
добавив памяти?

На это профессор Шафир
ответил мне пустым взглядом,

а спустя несколько секунд сказал:

«О, я понял!

Вы хотите сказать, нужно
дать бедным больше денег,

чтобы искоренить нищету.

Конечно, это было бы замечательно,

но, боюсь, такого левого направления,

который есть здесь, в Амстердаме,

нет в Америке».

Действительно ли это старомодная
левая идея?

Помню, как однажды читал о старом плане —

идеях, которые были предложены
лучшими мыслителями в истории.

Философ Томас Мор впервые
упомянул об этом в своей «Утопии»

более 500 лет назад.

Его сторонники распространили это
на весь спектр идей: от левых до правых,

начиная от борца за гражданские
права Мартина Лютера Кинга

и заканчивая экономистом
Милтоном Фридманом.

Это невероятно простая концепция:

безусловный базовый доход.

Что это?

Сейчас вы запросто поймёте.

Это ежемесячные выплаты,
которых хватает на основные нужды:

еду, жильё и образование.

Они выдаются без всяких условий,

поэтому никто не будет вам указывать,
что нужно сделать, чтобы их получить,

и как ими распорядиться.

Базовый доход — не привилегия, а право.

Здесь нет никакой заклеймённости.

Как только я узнал об истинной
природе бедности,

спрашивал себя снова и снова:

возможно ли, что это — та самая идея,
которую мы все ждали?

Может ли всё действительно
быть так просто?

В последующие три года

я прочёл всё, что смог найти по теме
базового дохода.

Я изучил десятки экспериментов,

которые проводились по всему миру,

и прошло не так много времени,
как я наткнулся на историю городка,

в котором это смогли сделать…
по-настоящему искоренить нищету.

Но потом…

почти все забыли об этом.

Всё началось в канадском городке Дофине.

В 1974 каждый получал
безусловный базовый доход,

и таким образом никто не заходил
за черту бедности.

В начале эксперимента

толпа исследователей заполонила город.

Четыре года всё шло хорошо.

Затем правительство сменилось,
и новые канадские министры

не увидели смысла
в дорогостоящем эксперименте.

Когда стало ясно, что средств
для анализа результатов не осталось,

исследователи убрали все бумаги,
и вышло примерно 2 000 коробок.

Прошло 25 лет,

и канадский профессор Эвелин Фордже

обнаружила их записи.

Три года она изучала данные при помощи
всех методов статистического анализа,

и какой бы она не использовала,

каждый раз результат был одним и тем же:

эксперимент был потрясающе успешным.

Фордже обнаружила,

что жители Дофина не только стали богаче,

но также умнее и здоровее.

Дети стали значительно лучше учиться.

Частота госпитализации
снизилась на 8,5 %.

Случаи домашнего насилия
стали происходить реже.

Уменьшились и жалобы
на психическое здоровье.

Люди не увольнялись с работы.

Единственные, кто работал
немного меньше — молодые матери

и дети, которые задерживались в школе.

Похожие результаты были получены

в других бесчисленных
экспериментах по всему миру:

от США до Индии.

Итак…

вот что я узнал.

Когда дело касается бедности, мы, богатые,

должны перестать притворяться,
что знаем, как лучше действовать.

Нужно перестать отправлять
обувь и игрушки нищим,

тем, кого мы никогда не видели.

Необходимо избавиться
от широко распространившейся

патерналистской бюрократии,
передав их зарплаты тем беднякам,

которым они должны помогать.

(Аплодисменты)

Потому что самое замечательное
в деньгах то,

что люди могут потратить их
на нужные для себя вещи,

а не на то, что им требуется
по мнению самоназначенных экспертов.

Только представьте, сколько блестящих
учёных, предпринимателей и писателей,

таких как Джордж Оруэлл,

сейчас прозябают в нищете.

Представьте, сколько энергии
и талантов проявятся,

если бедность исчезнет раз и навсегда.

Уверен, базовый доход сыграет роль
венчурного капитала.

И мы не можем позволить себе
отказаться от этого,

потому что нищета обходится очень дорого.

Посмотрите, например, на стоимость
детской бедности в США.

Она оценивается в 500 миллиардов долларов,
которые уходят ежегодно

из-за повышенных расходов
на здравоохранение,

высокого уровня отсева из школ
и большого числа преступлений.

Это невероятная растрата
человеческого потенциала.

Давайте поговорим об очевидном.

Как вообще можно перейти к модели
безусловного базового дохода?

На самом деле, это обойдётся
дешевле, чем вы думаете.

В Дофине финансирование шло за счёт
отрицательного подоходного налога.

Это значит, что ваш доход увеличивается,

когда вы заходите за черту бедности.

В таком случае,

опираясь на лучшие имеющиеся
оценки наших экономистов,

при чистых издержках обращения
в размере 175 миллиардов —

четверти военного бюджета США,
или одного процента ВВП —

можно вытащить из нищеты
всех обедневших американцев.

Фактически, можно искоренить нищету.

Это должно стать нашей целью.

(Аплодисменты)

Время мелких задумок
и небольших изменений прошло.

Я совершенно уверен, что настал час
принципиально новых идей, и базовый доход

намного лучше ещё одной стратегии,
придуманной политиками.

А ещё это полное переосмысление того,
что такое работа на самом деле.

В данном случае

это поможет не только бедным,

но и всем нам.

Сегодня миллионы людей ощущают,

что их работа не так уж полезна
или значительна.

Недавний опрос 230 000 работающих людей

в 142 странах

показал, что только 13 % опрошенных
действительно любят свою работу.

А после другого соцопроса стало понятно,
что 37 % трудящихся Британии

занимают должность, которой,
по их мнению, и быть-то не должно.

Прямо как в «Бойцовском клубе»,
где Брэд Питт сказал:

«Мы ходим на работу, которую ненавидим,
чтобы купить то, что нам не нужно».

(Смех)

Поймите меня правильно,

я говорю не об учителях, мусорщиках

и тех, кто ухаживает за людьми.

Если они перестанут работать,

возникнут проблемы.

Я говорю о высокооплачиваемых
профессионалах с прекрасными резюме,

которые работают...

стратегическими транзакторами на встречах,

где они продумывают
величину добавочной стоимости

из-за неорганизованного сотрудничества
в сетевом обществе.

(Смех)

(Аплодисменты)

Или делая что-то вроде того.

Снова представьте,
сколько талантов пропадают,

так как мы говорим детям,
что они должны «зарабатывать на жизнь».

Или вспомните, как несколько лет назад
гений математики, работающий в Фейсбуке,

сетовал: «Лучшие умы моего поколения

думают о том, как заставить людей
кликать на рекламные объявления».

Я историк.

Если история чему-то нас и учит,
так это тому,

что всё может быть по-другому.

Нет ничего, что нельзя было бы изменить

в том, как сегодня
построены общество и экономика.

Идеи могут менять мир, и они это делают.

Думаю, особенно в последние несколько лет

стало совершенно очевидно,

что мы не можем держаться за статус-кво —

нам нужны новые концепции.

Знаю, многие из вас могут пессимистически
относиться к будущему

из-за роста неравенства,

ксенофобии

и изменения климата.

Но недостаточно знать,
чтó нам не нравится,

нужно ещё и понимать, чего мы хотим.

Мартин Лютер Кинг не говорил:
«У меня есть кошмар».

(Смех)

У него была мечта.

(Аплодисменты)

Так что…

вот о чём я мечтаю:

я верю в будущее,

где ценность работы определяется

не размером зарплаты,

а количеством счастья,
которое вы несёте в мир,

смыслом, который вы несёте.

Я верю в будущее, где цель образования —

подготовить вас
не к очередной бесполезной работе,

а к тому, чтобы вы хорошо прожили жизнь.

Я верю в будущее,

где жизнь без нищеты — не привилегия,

а право, которого мы все заслуживаем.

И вот мы здесь.

Вот мы здесь.

У нас есть проведённые исследования,
есть доказательства

и инструменты.

Прошло более пятисот лет с момента,
как Томас Мор написал о базовом доходе,

и сто лет после того, как Джордж Оруэлл
раскрыл истинную природу бедности,

нам всем нужно изменить
своё мировоззрение,

потому что нищета — не бесхарактерность.

Нищета — это отсутствие денег.

Спасибо.

(Аплодисменты)