Я бы хотел начать с простого вопроса:
почему бедные принимают
столько плохих решений?
Знаю, это звучит грубо,
но давайте взглянем на некоторые данные.
Бедняки больше занимают, меньше копят,
больше курят и пьют,
меньше занимаются спортом,
и их питание не очень-то здоровое.
Почему?
Привычное объяснение
было однажды высказано британским
премьер-министром Маргарет Тэтчер.
Она назвала нищету «дефектом личности».
(Смех)
Бесхарактерностью, по сути.
Уверен, немногие из вас
настолько прямолинейны.
Но мысль о том, что проблема
кроется в самих бедняках,
принадлежит не одной лишь миссис Тэтчер.
Некоторые из вас, возможно, считают,
что бедняки должны нести ответственность
за свои ошибки.
А другие могут поспорить, сказав,
что мы должны помочь им
принимать более удачные решения.
Но основное предположение всё же одно:
проблема в них самих.
«Вот бы мы могли просто изменить их,
научить их, как правильно жить,
и вот бы они это услышали».
Говоря по правде,
именно так я думал долгое время.
И лишь несколько лет назад я понял:
всё, что, как мне казалось,
я знал о нищете, — неверно.
Всё началось, когда я
случайно наткнулся на работу
американских психологов.
Ради увлекательного исследования,
которое проводилось в Индии с фермерами,
выращивающими сахарный тростник,
они проделали путь длиной
почти 13 000 километров.
Эти фермеры, нужно заметить,
как только заканчивается уборка урожая,
собирают за раз
около 60% своей годовой прибыли.
Это означает, что одну часть года
они сравнительно бедны,
а вторую — богаты.
Исследователи попросили их пройти IQ тест
до и после сбора урожая.
То, что они после этого обнаружили,
поразило меня до глубины души.
Перед сбором урожая фермеры
показали намного худшие результаты.
Как выяснилось, последствия жизни в нищете
включают в себя
уменьшение коэффициента
умственного развития на 14 баллов.
Это сопоставимо
с потерей ночного сна
или последствиями алкоголизма.
Несколько месяцев спустя
я услышал, что Эльдар Шафир,
профессор Принстонского Университета
и один из авторов этого исследования,
собирается приехать в Голландию,
где я живу.
Мы встретились в Амстердаме,
чтобы обсудить его новую
революционную теорию нищеты.
Я могу подвести её итог в двух словах:
менталитет дефицита.
Оказывается, люди ведут себя иначе,
когда воспринимают нечто
как дефицитное.
И неважно, что это —
время, деньги или пища.
Вам всем знакомо чувство,
когда нужно сделать слишком много дел
или когда вы откладываете перерыв на обед,
и уровень сахара в крови падает.
Это сужает фокус внимания до того,
чего у вас нет в этот момент:
сэндвича, который вы сейчас должны есть,
встречи, которая начнётся
через пять минут,
или счетов, которые нужно оплатить завтра.
Долгосрочная перспектива вылетает в трубу.
Можно сравнить это с новым компьютером,
на котором одновременно запущены
десять «тяжёлых» программ.
Он работает всё медленнее,
возникают ошибки...
Наконец, он зависает.
Не потому, что компьютер плохой,
а из-за того, что он должен делать
сразу слишком многое.
У бедняков такая же проблема.
Они принимают плохие решения
не из-за своей глупости,
а потому что они живут в обстановке,
где каждый принимал бы неверные решения.
Вдруг я понял,
почему так много программ
борьбы с бедностью не дают результатов.
Инвестиции в сферу образования, например,
часто совершенно бесполезны.
Бедность — не отсутствие знаний.
Недавно аналитики изучили 201 исследование
эффективности курсов
по финансовой грамотности
и пришли к выводу,
что обучение практически
не принесло результатов.
Поймите меня правильно:
это не говорит о том, что бедняки
ничему не могут научиться,
они могут стать даже умнее.
Но этого недостаточно.
Как профессор Шафир сказал мне:
«Это как научить человека плаванию,
а затем бросить его в бушующее море».
До сих пор помню, как сидел там
в замешательстве,
а затем меня посетило озарение,
что мы могли разобраться
в этом десятки лет назад.
Психологам не нужны были
результаты сканирования мозга;
они должны были только узнать
коэффициент интеллекта фермеров,
а сами тесты были разработаны
более ста лет назад.
Я вспомнил, что уже читал
о психологии бедности.
Джордж Оруэлл, один из величайших
писателей всех времён, узнал о нищете
на собственном опыте в 1920-х.
Он написал тогда, что «суть бедности»
состоит в том, что она
«уничтожает будущее».
И он удивлялся, цитирую:
«Как люди считают естественным
право давать отповедь
и читать вам мораль,
как только ваш доход
падает ниже определённого уровня».
Эти слова точно так же актуальны
и сегодня.
Главный вопрос, конечно же, —
что можно сделать?
У современных экономистов
припрятано несколько решений.
Мы можем помочь беднякам
с бумажной работой
или отправлять им сообщения
с напоминаниями об оплате счетов.
Такой подход невероятно популярен
у современных политиков
по большей части из-за того,
что это почти ничего не стоит.
Подобные решения, как мне кажется, —
символ нашей эпохи,
где мы так часто лечим симптомы,
игнорируя основную причину.
Поэтому мне интересно:
почему бы нам просто не изменить
обстановку, в которой живут бедные?
Или, возвращаясь к аналогии с компьютером,
зачем возиться с программами,
если можно легко решить проблему,
добавив памяти?
На это профессор Шафир
ответил мне пустым взглядом,
а спустя несколько секунд сказал:
«О, я понял!
Вы хотите сказать, нужно
дать бедным больше денег,
чтобы искоренить нищету.
Конечно, это было бы замечательно,
но, боюсь, такого левого направления,
который есть здесь, в Амстердаме,
нет в Америке».
Действительно ли это старомодная
левая идея?
Помню, как однажды читал о старом плане —
идеях, которые были предложены
лучшими мыслителями в истории.
Философ Томас Мор впервые
упомянул об этом в своей «Утопии»
более 500 лет назад.
Его сторонники распространили это
на весь спектр идей: от левых до правых,
начиная от борца за гражданские
права Мартина Лютера Кинга
и заканчивая экономистом
Милтоном Фридманом.
Это невероятно простая концепция:
безусловный базовый доход.
Что это?
Сейчас вы запросто поймёте.
Это ежемесячные выплаты,
которых хватает на основные нужды:
еду, жильё и образование.
Они выдаются без всяких условий,
поэтому никто не будет вам указывать,
что нужно сделать, чтобы их получить,
и как ими распорядиться.
Базовый доход — не привилегия, а право.
Здесь нет никакой заклеймённости.
Как только я узнал об истинной
природе бедности,
спрашивал себя снова и снова:
возможно ли, что это — та самая идея,
которую мы все ждали?
Может ли всё действительно
быть так просто?
В последующие три года
я прочёл всё, что смог найти по теме
базового дохода.
Я изучил десятки экспериментов,
которые проводились по всему миру,
и прошло не так много времени,
как я наткнулся на историю городка,
в котором это смогли сделать…
по-настоящему искоренить нищету.
Но потом…
почти все забыли об этом.
Всё началось в канадском городке Дофине.
В 1974 каждый получал
безусловный базовый доход,
и таким образом никто не заходил
за черту бедности.
В начале эксперимента
толпа исследователей заполонила город.
Четыре года всё шло хорошо.
Затем правительство сменилось,
и новые канадские министры
не увидели смысла
в дорогостоящем эксперименте.
Когда стало ясно, что средств
для анализа результатов не осталось,
исследователи убрали все бумаги,
и вышло примерно 2 000 коробок.
Прошло 25 лет,
и канадский профессор Эвелин Фордже
обнаружила их записи.
Три года она изучала данные при помощи
всех методов статистического анализа,
и какой бы она не использовала,
каждый раз результат был одним и тем же:
эксперимент был потрясающе успешным.
Фордже обнаружила,
что жители Дофина не только стали богаче,
но также умнее и здоровее.
Дети стали значительно лучше учиться.
Частота госпитализации
снизилась на 8,5 %.
Случаи домашнего насилия
стали происходить реже.
Уменьшились и жалобы
на психическое здоровье.
Люди не увольнялись с работы.
Единственные, кто работал
немного меньше — молодые матери
и дети, которые задерживались в школе.
Похожие результаты были получены
в других бесчисленных
экспериментах по всему миру:
от США до Индии.
Итак…
вот что я узнал.
Когда дело касается бедности, мы, богатые,
должны перестать притворяться,
что знаем, как лучше действовать.
Нужно перестать отправлять
обувь и игрушки нищим,
тем, кого мы никогда не видели.
Необходимо избавиться
от широко распространившейся
патерналистской бюрократии,
передав их зарплаты тем беднякам,
которым они должны помогать.
(Аплодисменты)
Потому что самое замечательное
в деньгах то,
что люди могут потратить их
на нужные для себя вещи,
а не на то, что им требуется
по мнению самоназначенных экспертов.
Только представьте, сколько блестящих
учёных, предпринимателей и писателей,
таких как Джордж Оруэлл,
сейчас прозябают в нищете.
Представьте, сколько энергии
и талантов проявятся,
если бедность исчезнет раз и навсегда.
Уверен, базовый доход сыграет роль
венчурного капитала.
И мы не можем позволить себе
отказаться от этого,
потому что нищета обходится очень дорого.
Посмотрите, например, на стоимость
детской бедности в США.
Она оценивается в 500 миллиардов долларов,
которые уходят ежегодно
из-за повышенных расходов
на здравоохранение,
высокого уровня отсева из школ
и большого числа преступлений.
Это невероятная растрата
человеческого потенциала.
Давайте поговорим об очевидном.
Как вообще можно перейти к модели
безусловного базового дохода?
На самом деле, это обойдётся
дешевле, чем вы думаете.
В Дофине финансирование шло за счёт
отрицательного подоходного налога.
Это значит, что ваш доход увеличивается,
когда вы заходите за черту бедности.
В таком случае,
опираясь на лучшие имеющиеся
оценки наших экономистов,
при чистых издержках обращения
в размере 175 миллиардов —
четверти военного бюджета США,
или одного процента ВВП —
можно вытащить из нищеты
всех обедневших американцев.
Фактически, можно искоренить нищету.
Это должно стать нашей целью.
(Аплодисменты)
Время мелких задумок
и небольших изменений прошло.
Я совершенно уверен, что настал час
принципиально новых идей, и базовый доход
намного лучше ещё одной стратегии,
придуманной политиками.
А ещё это полное переосмысление того,
что такое работа на самом деле.
В данном случае
это поможет не только бедным,
но и всем нам.
Сегодня миллионы людей ощущают,
что их работа не так уж полезна
или значительна.
Недавний опрос 230 000 работающих людей
в 142 странах
показал, что только 13 % опрошенных
действительно любят свою работу.
А после другого соцопроса стало понятно,
что 37 % трудящихся Британии
занимают должность, которой,
по их мнению, и быть-то не должно.
Прямо как в «Бойцовском клубе»,
где Брэд Питт сказал:
«Мы ходим на работу, которую ненавидим,
чтобы купить то, что нам не нужно».
(Смех)
Поймите меня правильно,
я говорю не об учителях, мусорщиках
и тех, кто ухаживает за людьми.
Если они перестанут работать,
возникнут проблемы.
Я говорю о высокооплачиваемых
профессионалах с прекрасными резюме,
которые работают...
стратегическими транзакторами на встречах,
где они продумывают
величину добавочной стоимости
из-за неорганизованного сотрудничества
в сетевом обществе.
(Смех)
(Аплодисменты)
Или делая что-то вроде того.
Снова представьте,
сколько талантов пропадают,
так как мы говорим детям,
что они должны «зарабатывать на жизнь».
Или вспомните, как несколько лет назад
гений математики, работающий в Фейсбуке,
сетовал: «Лучшие умы моего поколения
думают о том, как заставить людей
кликать на рекламные объявления».
Я историк.
Если история чему-то нас и учит,
так это тому,
что всё может быть по-другому.
Нет ничего, что нельзя было бы изменить
в том, как сегодня
построены общество и экономика.
Идеи могут менять мир, и они это делают.
Думаю, особенно в последние несколько лет
стало совершенно очевидно,
что мы не можем держаться за статус-кво —
нам нужны новые концепции.
Знаю, многие из вас могут пессимистически
относиться к будущему
из-за роста неравенства,
ксенофобии
и изменения климата.
Но недостаточно знать,
чтó нам не нравится,
нужно ещё и понимать, чего мы хотим.
Мартин Лютер Кинг не говорил:
«У меня есть кошмар».
(Смех)
У него была мечта.
(Аплодисменты)
Так что…
вот о чём я мечтаю:
я верю в будущее,
где ценность работы определяется
не размером зарплаты,
а количеством счастья,
которое вы несёте в мир,
смыслом, который вы несёте.
Я верю в будущее, где цель образования —
подготовить вас
не к очередной бесполезной работе,
а к тому, чтобы вы хорошо прожили жизнь.
Я верю в будущее,
где жизнь без нищеты — не привилегия,
а право, которого мы все заслуживаем.
И вот мы здесь.
Вот мы здесь.
У нас есть проведённые исследования,
есть доказательства
и инструменты.
Прошло более пятисот лет с момента,
как Томас Мор написал о базовом доходе,
и сто лет после того, как Джордж Оруэлл
раскрыл истинную природу бедности,
нам всем нужно изменить
своё мировоззрение,
потому что нищета — не бесхарактерность.
Нищета — это отсутствие денег.
Спасибо.
(Аплодисменты)