Jack Whitten: An Artist's Life | Art21 "Extended Play"

[звук затачивания инструментов]

["Джек Уиттен: Жизнь художника"]

И вот я создаю картину,
не дотрагиваясь до нее руками.

Это адаптация палитры.

Так.

Почти готово.

Каждый из них содержит информацию--

она скрывается в каждом элементе--

это сильно перекликается с тем, что
происходит с современными технологиями.

Байты информации.
Кусочки.

И тому подобное.

Я могу сотворить все, что захочу.

Я не повествующий художник.

Я не создаю идеи, или картины
как иллюстрации для идей,

я этим не занимаюсь.

Здесь все дело в материальности красок.

Я вырос в Бессемере, штат Алабама.

Всё было разделено —
транспорт, автобусы.

Я называю это американским апартеидом.

Я всегда занимался искусством.
Создавал картины с детства

Но это не поощрялось,

говорили, что это неплохое хобби,
но зарабатывать этим на жизнь не выйдет.

К моему счастью,
я окончил школу с хорошими оценками.

Я отправился в Таскиги.

Цель этого была в том,
чтобы я стал врачом и пилотом в ВВС США.

Подсознательно я всегда ощущал,
что должен быть художником.

Это то, что я хотел делать,
я хотел заниматься живописью.

В Таскиги не было курса по искусству,

поэтому я бросил Таскиги, чтобы
изучать искусство в Южном университете.

И всё шло неплохо какое-то время,

но я вовлекся в политические демонстрации.

Мы организовали большое шествие
за гражданские права,

оно тянулось от центра Батон-Руж
до здания Государственного управления.

Тот марш, то, что я тогда почувствовал
заставило меня уехать с юга.

После того марша, превратившегося
во что-то жестокое и неправильное,

мои политические взгляды
навсегда изменились.

Осенью 1960-го я сел в следующий из
Нового Орлеана автобус фирмы Грейхаунд,

чтобы пройти тестирование в Купер Юнион.

И меня приняли.

Я изучал художественную роспись.

Это было интересно и бесплатно.

Когда я приехал в Нью-Йорк, одними
из первых, с кем я познакомился были

Ромар Бирден,

Норман Льюис

и Джейкоб Лоуренс.

В Нью-Йорке 1960-го общество
было открытым и гостеприимным.

Билл Де Кунинг говорил бы с тобой!

У меня была беседа, что я называю
по обе стороны баррикад.

Я не разграничиваю черных, белых, каких угодно.

Серьезно.

Если у кого-то есть информация,
а инстинкты говорят мне,

"Нужно с ним встретиться"--

"Узнать, чем он занимается"
"Тебе нужно разбираться в этих вещах" —

я свяжусь.

Молодому художнику нужно что-то,
на что он будет ориентироваться.

Первое влияние на меня оказал Аршил Горки.

Никто не появляется из головы Зевса!

Это первое, что повлияло на меня.

Ранний сюрреализм.

Символический экспрессионизм.

Однако, только в конце 60-х
я здорово поменял направление

в сторону более концептуальных идей,
перекликающихся с материальностью красок.

Я отказался от всех спектральных цветов.

Резко перешел на акрил.

Переделал студию.

Изменил свое мышление о живописи.

Я создал инструмент.

Я назвал его "разработчиком".

С этим инструментом

я мог переносить большие
количества краски на поверхность холста.

Я называю эти картины "пластинчатыми".

Она стала пластиной.

Я хотел, чтобы картина
была как единая линия —

одно движение, три секунды.

Поэтому я сделал столь большой инструмент.

Я провел десять лет,
работая за этой доской.

Десять лет согнувшись, скрючившись.

Я больше не могу это делать.

Грядет время, когда тело перестанет
допускать подобные издевательства —

а это было издевательством.

Пластина — это то,
что привело меня к мозаике.

Это кусочек акрила,
отрезанный от большой акриловой пластины.

Мой интерес всегда, конечно, в том, как я
могу использовать это для игры со светом.

Такими поверхностями,
в зависимости от того, как я их расположу,

я могу направлять свет.

Видите, как она меняется?

Эта картина появилась из-за большой боли.

Я начал над ней работать,
а потом серьезно заболел.

Провел месяц в больнице.

Так что это меня изрядно подшибло.

А эта картина была способом дать сдачи.

[СМЕЁТСЯ]

Я не позволю этой дряни
уничтожить меня, так ведь?

Это одна из "Черных Монолитов."

Она называется
"Шесть чудаковатых струн: для Чака Берри"

И это название произошло от того факта,

любой, кто знаком с личностью Чака Берри
подтвердит, что он творил всякую мерзость.

"Черный Монолит" — серия картин, которую
я создавал на протяжении нескольких лет.

Это началось в начале 80-х.

Это темнокожий человек,
внесший большой вклад в общество.

И я занимаюсь
увековечиванием памяти об этих людях.

И я заметил, что каждый раз
мне нужно уловить сущность этой личности.

Личность становится символом

и я вделываю это в краску.

Хочу, чтобы меня запомнили
как вполне обычного паренька,

который остается самим собой.

[СМЕЁТСЯ]

Преданный своему делу.
Но вдобавок ко всему...

Однажды такой вопрос был задан
Каунту Бэйси,

на что он сказал,
"Я хочу уйти, как один из ребят ."

В этом была какая-то непритязательность,
которой я всегда восхищался.

Ничего изрядного,
просто один из ребят.

Мне это нравится.

["Квантовая стена VIII (Аршилу Горки,
моей первой любви в живописи"]

[Памяти Джека Уиттена (1939–2018)]