Мы рождены бежать? | Кристофер МакДугалл | TEDxPennQuarter

Кристофер МакДугалл исследует тайны человеческого желания бегать. Как бег помог древним людям выживать — и какие порывы наших предков передались нам сегодня? В этом выступлении МакДугалл рассказывает нам об участнице марафона с золотым сердцем и о затерявшемся племени в Мексике, для членов которого бег — это жизнь.

Это выступление записано на мероприятии TEDx, независимо организованном местным сообществом с использованием формата конференций TED. Узнайте больше на http://ted.com/tedx

Я хочу поговорить о другой
перспективе бега.

Это ведь просто правой-левой,
правой-левой, да?

Мы делаем это вот уже два миллиона лет,

было бы высокомерно предполагать,
что я могу сказать то,

чего не было лучше сказано
и проделано давным давно.

Самое интересное в беге —

это то, что там всё время
происходят странные вещи.

К примеру, если вы наблюдали
за Нью-Йоркским марафоном,

даю вам гарантию, вы видели то,
что никто до вас не видел.

Эфиопка Дерарту Тулу появилась
у стартовой черты.

Ей 37 лет.

За восемь лет она не выиграла
ни одного марафона,

и за несколько месяцев до этого

она чуть не умерла при родах.

Дерарту Тулу была готова
закончить свою карьеру,

но решила поставить всё на карту

и попытать счастья ещё раз, чтобы получить
большой приз в этом знаковом забеге —

Нью-Йоркском марафоне.

Однако другие бегуны
тоже имели такие намерения,

включая золотого призёра Олимпиады

Полу Рэдклифф, сильнейшую

и самую быструю
марафонскую бегунью за всю историю.

Всего 10 минут отставания
от мужского рекорда.

Пола Рэдклифф — непобедимая.

Это её соревнование.

Выстрел стартового пистолета,
Дерарту Тулу ещё даже не аутсайдер —

она ещё хуже, чем аутсайдер.

Но слабейшая бегунья
проявляет настойчивость,

и на двадцать второй миле
из двадцати шести

Дерарту Тулу уже бежит в группе лидеров.

И тут происходит что-то очень странное.

Пола Рэдклифф, единственная, кто
способен без труда выхватить приз

из рук отстающей Дерарту Тулу,

вдруг хватается за ногу
и начинает отставать.

Мы все знаем, что нужно делать
в этом случае, верно?

Быстрый толчок сопернице локтем в зубы —

и вы вырываетесь к финишу.

Дерарту Тулу портит весь сценарий.

Вместо того, чтобы продолжить бег,

она отстаёт и хватает Полу Рэдклифф,

говоря: «Ну давай же! Догоняй!
Ты сможешь».

К несчастью, Пола Рэдклифф
именно так и поступает.

Она догоняет лидеров

и всё ближе подбирается к финишу.

Но затем она снова отстаёт.

Во второй раз Дерарту Тулу хватает её
и пытается тащить.

И тут Пола Рэдклифф говорит:
«Больше не могу. Беги!»

Вот такая необычная история,
и мы знаем окончание.

Ей не достаются деньги,

но она возвращается домой
с чем-то более важным.

И здесь Дерарту Тулу
снова портит сценарий.

Вместо проигрыша она перегоняет
лидеров и выигрывает.

Выигрывает Нью-Йоркский марафон

и возвращается домой с морем денег.

Это такая добрая история,

но если копнуть глубже,

задумываешься, что же здесь произошло.

Когда в одном человеке есть сразу
две исключительные черты,

то это не совпадение.

Когда кто-то одновременно и более
конкурентноспособен и сострадателен,

чем все остальные в забеге, —
это не совпадение.

Покажите мне существо
с перепончатыми ногами и жабрами —

я предположу, что оно живёт в воде.

Человек с таким сердцем —
здесь есть какая-то связь.

Ответ может быть найден

в мексиканских Медных Каньонах,

где обособленно живут
племена индейцев тарахумара.

Тарахумара примечательны по трём причинам.

Во-первых,

их жизнь не изменилась
за последние четыреста лет.

Когда конквистадоры добрались
до Северной Америки,

у тарахумара было два выхода:

или сражаться, или отступать.

Племена майа и ацтеков начали сражаться,

именно поэтому их осталось так мало.

У тарахумара была другая стратегия.

Они отступили и спрятались

в запутанных лабиринтах каньонов

под названием Медные Каньоны.

И так там и остались с 1600-х годов

и живут без каких-либо изменений.

Вторая замечательная вещь,
касающаяся племени тарахумара:

до глубокой старости, даже в 70–80 лет,

они бегают не просто марафоны,

а мегамарафоны.

Они пробегают не 26 миль,

они пробегают 100,150 миль

без проблем и повреждений.

Последняя замечательная вещь
о племени тарахумара:

всё, о чём мы собираемся сегодня говорить,

все технологии и интеллектуальная мощь,

используемые, чтобы избавиться

от болезней сердца, холестерина и рака,

преступности, войн и насилия,
депрессии и тому подобного —

тарахумара не знают, о чём мы говорим.

Они свободны от всех современных недугов.

Где тут связь?

Мы снова говорим
об исключительных свойствах,

здесь должна быть
некая причинно-следственная связь.

Учёные из Гарварда и Университета Юты

ломают голову, пытаясь выяснить то,

что тарахумара знали вечность.

Они пытаются раскрыть те же тайны.

И снова перед нами
тайна, покрытая мраком.

Возможно, ключик к исключительности
Дерарту Тула и племени тарахумара

скрыт за тремя замками.

Три вещи — если вы знаете ответ,
то подойдите, возьмите микрофон,

потому что ответ ещё никому не известен.

Если вы знаете, то вы умнее всех
на планете Земля.

Тайна номер один.

Два миллиона лет назад мозг человека
внезапно начал расти.

У австралопитеков был крошечный мозг.

Вдруг появляется человек прямоходящий
с большой головой.

Чтобы иметь мозг такого размера,

нужно иметь запас калорийной энергии.

То есть первобытный человек
ест мёртвых животных,

это неоспоримый факт.

Только проблема в том,

что первые режущие орудия появились
примерно 200 000 лет назад.

Каким-то образом почти два миллиона лет

мы убиваем животных без оружия.

Нет, мы не используем нашу силу,

потому что мы самые большие
слабаки в джунглях.

Любое другое животное сильнее нас,

у них есть клыки, когти,
проворство и скорость.

Мы считаем, что у Усэйна Болта
большая скорость.

Его может обогнать любая белка.

Мы не быстрые совсем.

Олимпийское событие:

выпустите белку на волю,
кто поймает — тому медаль.

(Смех)

Так что нет оружия, когтей,
силы, клыков, когтей.

Как же мы тогда убивали этих животных?
Это тайна номер один.

Тайна номер два.

Женщины уже давно участвуют в олимпиадах,

но один интересный факт
о женщинах-спринтерах:

они просто ужасны.

На планете нет и никогда не было
ни одной быстрой женщины.

Самая быстрая женщина пробежала
одну милю за 4:15.

Да любой старшеклассник

пробежит милю быстрее.

По какой-то причине вы, девчата,
очень медленные.

Но...

(Смех)

Но возьмём, к примеру, марафон —
мы о нём говорили.

Вам разрешили бегать марафоны
20 лет назад.

До этого, до 80-х годов,
медицина утверждала,

что если женщина попытается пробежать
26 миль, знаете, что случится?

Пробежать 26 миль?

Почему женщинам были запрещены
марафоны до восьмидесятых?

Из зала: Может произойти разрыв матки.

Кристофер МакДугалл:
Да, может разорваться матка.

Разрыв детородных органов.

Матка буквально может выпасть.

(Смех)

Я участвовал во многих марафонах,

но ни разу не видел...

(Смех)

Всего 20 лет,

как женщинам разрешили
участвовать в марафонах.

За такой короткий срок вы перешли
от разорванных органов

до всего 10 минут отставания
от мужского рекорда.

Затем вы преодолеваете рубеж в 26 миль,

который медицина также рассматривала
как смертельно опасный.

Фидиппид умер, пробежав 26 миль, —

вы пробегаете 50 и 100 миль,
и это совершенно другое.

Поставим бегунью вроде Энн Трейсон,
или Никки Кимбалл, или Джен Шелтон

на забег в 50 или 100 миль
против кого угодно,

кто победит — будет вопросом удачи.

Приведу пример.

Пару лет назад Эмили Баер
решила участвовать в забеге,

который назывался Hardrock 100,

из названия видно, что это за забег.

На забег давалось 48 часов.

Эмили Баер, одна из 500 бегунов,

занимает 8 место, входит в первую десятку,

при том, что она останавливалась
на каждом пункте помощи,

чтобы покормить ребёнка грудью.

(Смех)

Тем не менее она опередила 492 бегунов.

Последняя загадка.

Почему женщины становятся сильнее,
когда увеличивается дистанция?

Третья загадка.

В Университете Юты начали
вести учёт времени финиша

участников марафонов.

Обнаружили, что, если вы начинаете
участвовать в марафоне в 19 лет,

ваша скорость будет
увеличиваться каждый год,

до тех пор пока вы не достигнете
пика формы в 27 лет.

А затем вы сдадитесь на милость времени

и начнёте бегать медленнее,

до тех пор пока вы не вернётесь
к вашей скорости в 19 лет.

Семь-восемь лет, чтобы достигнуть вершины,

а затем постепенно вы сбавляете темп

и возвращаетесь к тому, с чего начали.

Вы думаете, что понадобится 8 лет,
чтобы вернуться к прежней скорости,

может быть, 10 лет, — нет, 45 лет.

64-летние мужчины и женщины

бегут так же быстро, как в 19 лет.

Я призываю вас подумать
о физической нагрузке,

и, пожалуйста, не говорите гольф —
что-то посложнее, —

(Смех)

где старое поколение не отстаёт
от подростков.

У вас есть эти три тайны.

Может быть, есть какой-то один
недостающий кусочек в пазле?

Нужно быть осторожным, когда кто-то
оглядывается назад в историю

и пытается дать вам на всё ответ,

так как это история,
можно сказать что угодно

и вам ничего за это не будет.

Я вам так скажу:

если вы вставите один кусочек
в центр пазла,

вдруг проявится целая картина.

Если вам интересно,
почему тарахумара не воюют

и не умирают от болезней сердца,

почему бедная эфиопка Дерарту Тулу

может быть как сострадательной,
так и грозной соперницей,

и почему мы каким-то образом
могли находить еду без оружия,

может быть, потому, что люди,

как бы нам ни хотелось видеть себя
хозяевами вселенной,

представляют собой не более,
чем группу охотничьих собак.

Может быть, мы претерпели эволюцию
как животное из охотничьей стаи.

Одно наше преимущество в диком мире —

не наши клыки, когти и скорость —

это способность потеть.

Мы хорошо потеем.

Мы потеем лучше, чем любое другое
животное на Земле.

Преимущество этой нашей
неловкой способности

заключается в том, что если нам надо
бежать по жаре и на долгую дистанцию,

мы лучше всех на планете.

В жаркий день у лошади

через пять-шесть миль появляется выбор:

или дышать, или охладиться.

Выбрать и то и другое нельзя.
Нам можно.

Что, если мы развивались
как охотничье животное?

Что, если единственным
нашим преимуществом

была возможность образовать группу

и пойти охотиться на антилопу
в африканской саванне,

пойти группой и загнать её до смерти?

Это всё, на что мы были способны.

Мы могли бежать далеко в жаркий день.

Если это правда,
то и пара других вещей тоже правда.

Ключ к охотничьей группе
заключается в самом слове «группа».

Если вы пойдёте охотиться одни
и попытаетесь поймать антилопу,

я гарантирую, в саванне будут два трупа.

Вам нужна группа.

Вам нужны эти 64- и 65-летние,

имеющие длительный опыт,

чтобы понять, какую антилопу надо ловить.

Стадо разбегается и сходится снова.

Эти эксперты-следопыты
должны быть частью группы.

Они не могут плестись в 10 милях от вас.

Женщины и молодёжь
тоже должны быть в группе,

потому что дважды в жизни
вам как никогда нужны белки́:

когда вы подросток
или когда вы кормящая мать.

Не имеет смысла загонять
антилопу до смерти,

если голодные люди находятся
в 50 миль от вас.

Они должны быть частью группы.

Вам нужны и 27-летние жеребцы
на пике своих возможностей,

готовые завалить жертву,

вам нужны и подростки,
которые всему учатся.

Группа держится вместе.

И вот что ещё необходимо:
стая не должна зависеть от вещей.

Вы не можете тащить за собой весь
свой скарб, пытаясь поймать антилопу.

Вы не должны раздражаться.

Вы не должны быть злопамятными:
«Это его антилопа, не буду её догонять.

Он меня раздражает.
Пусть сам за ней гонится».

Группа должна уметь проглотить своё эго,

быть сговорчивыми, сплочёнными.

Другими словами, из вас получится

общество, подобное тарахумара,

племени, которое остаётся неизменным
со времён каменного века.

Звучит как убедительный аргумент,

что, возможно, тарахумара
делают именно то, что все мы делали

два миллиона лет,

что это мы в настоящее время
отошли от проложенного пути.

Мы смотрим на бег
как на что-то далёкое и чужое,

как будто это наказание
за съеденную накануне пиццу.

Может быть, это нечто совершенное иное.

Может быть, это мы пошли против природы

и всё испортили.

Как испортили?
Как мы вообще что-либо портим?

Мы пробуем на этом заработать. Правда?

Мы упаковываем, заворачиваем, «улучшаем»

и потом пытаемся продать.

Мы начали придумывать

новомодные штуки с амортизацией,
делающие бег более удобным,

которые называются кроссовки.

У меня свои счёты с кроссовками,

потому что я купил их миллион,
но продолжаю травмироваться.

Если кто-нибудь здесь бегает...

Я только что разговаривал с Кэрол.

За две минуты разговора она успела
упомянуть о пяточной шпоре.

Если вы заговорите с бегуном —
буквально через полминуты

речь заходит о травмах.

Если эволюция человека привела к бегу,

тогда почему мы такие плохие бегуны?

Почему мы получаем травмы?

Интересно,

что травмы — довольно новое явление.

Если вы читаете фольклор и мифологию,

или любые сказки,

бег всегда ассоциируется
со свободой и жизнеспособностью,

молодостью и внутренней силой.

Только в наше время бег
начал ассоциироваться

со страхом и болью.

Джеронимо говорил: «Ноги — мои
единственные друзья. Я доверяю только им».

Потому что в триатлоне индейцев-апачей
вы пробежите 50 миль

через пустыню,

поучаствуете в рукопашном бою,
украдёте лошадей

и добудете кожу для дома.

Джеронимо никогда не говорил:
«Мои сухожилия, я стал сдавать,

сделаю недельный перерыв»,

или: «Мне надо позаниматься.
Я забросил йогу, я не готов».

(Смех)

Люди бегали всё время.

Мы здесь сегодня. У нас есть технологии.

Вся наша наука происходит от того,

что наши предки делали
что-то неординарное каждый день,

они рассчитывали на свои
босые ступни и ноги

в беге на длинную дистанцию.

Как нам снова вернуться к этому?

Я вам посоветую вот что:

избавьтесь от всех упаковок,
распродаж, маркетинга.

Избавьтесь от всех этих вонючих кроссовок.

Не зацикливайтесь на городских марафонах,

где, если вы пробежите за четыре часа,
это не результат,

а если за 3:59:59, то вы круты,

вы прошли в следующий забег.

Нам надо вернуться к чувству
радости и игры

и, я бы сказал, к наготе,

которые сделали народ тарахумара

одной их самых здоровых
и безмятежных культур.

Так где же выгода?

Вы сжигаете калории от съеденного
мороженого Hängen-Dazs.

Может быть, есть ещё и другая выгода.

Не будем слишком усложнять,

представьте мир, в котором каждый
может выйти на улицу

и позаниматься спортом,

который помог бы им стать более
спокойными, безмятежными,

более здоровыми,

безо всякого стресса,

мир, в котором вы не приходите
в офис злым

и не идёте домой
в стрессовом состоянии.

Возможно, есть нечто среднее
между тем, как мы живём сегодня,

и тем, как тарахумара жили всегда.

Я не призываю вернуться
к Медным Каньонам

и жить на одной кукурузе,
как это делают тарахумара,

но, вероятно,
можно найти какой-то баланс.

И если мы найдём это что-то,

может быть, это станет поводом
для Нобелевской премии.

Потому что если кто-то сможет
восстановить естественную способность,

которой человек исторически обладал

до примерно 1970-х,

преимущества — социальные, физические,
политические и психологические —

могут быть поразительными.

Я заметил, всё больше становится

людей, которые бегают босиком.

И они пришли к выводу:

избавься от обуви — избавишься от стресса,

от травм и недугов.

Вы узнаете то,
что тарахумара было известно

с давних времён:

это может быть здорово.

Я сам это испытал.

Всю жизнь у меня были травмы;
к 40 годам я избавился от обуви

и мои недуги, связанные с бегом,
тоже исчезли.

Надеюсь, это может
принести пользу всем нам.

Я ценю ваше внимание.

Большое спасибо.

(Аплодисменты)