М: Парфенон - это дорический храм.

Таков его архитектурный стиль.

Одна из характерных черт дорического храма -

это триглифы.

Ж: А между триглифами находятся... М: метопы.

Ж: Нравятся мне эти слова - "триглифы", "метопы".

М: "Триглиф" это просто что-то вроде "знака трех".

Вот они, эти три тонкие линии. Ж: Такие... рубчики.

М: Именно. А между ними -

плиты площадью около 5 квадратных футов,

с очень высокими рельефами.

Ж: Они располагались прямо над капителями.

М: Да, и под фронтоном.

На тех метопах, которые сейчас перед нами,

изображена битва между лапифами и кентаврами.

Вероятно, стоит сказать пару слов

о том, кто они такие и почему стали сражаться.

Даже древние греки, создававшие метопы

в 5 в. до н.э., считали эту историю скорее легендой.

История повествует о свадьбе лапифов.

Лапифы - это древнегреческое племя.

Они жили около леса,

а в лесу обитали кентавры,

которые были людьми только отчасти.

Наполовину кони, наполовину люди.

Греки считали их в каком-то роде чудищами.

Как известно, у греков была целая иерархия существ.

Наверху располагались боги, за ними шли герои -

плод союза между богом и человеком.

Затем, конечно, шли сами люди.

А в самом низу лестницы располагались полулюди или чудища. К ним относились и кентавры.

Словом, они - не совсем люди, а часть мира животных.

И полностью доверять им нельзя.

Тем не менее, лапифы проявили великодушие

и, желая отпраздновать свадьбу с размахом,

пригласили кентавров на праздник.

Ж: Но это была ошибка. М: Да, большая ошибка.

Ж: Лапифы выпили там лишнего, не так ли?

М: Да, и кентавры воспользовались этим.

Они вдруг похватали жен лапифов

и попытались увезти их к себе.

Именно это изображено на метопах: кентавры увозят

женщин, а лапифы сражаются с похитителями.

Кентавры изумительны:

они обладают и шестью конечностями,

и огромной, грубой силой диких животных.

Ж: На этой метопе лапиф борется с кентавром.

Похоже, он хватает кентавра за шею и дергает за нее.

М: Вы практически видите, как его пальцы смыкаются на шее,

хотя шея и голова рельефа не сохранились.

Лапиф тянет кентавра назад.

Взгляните, какой изгиб, какая упругость...

Чувствуется напряжение тела, которое тянут назад,

и сила кентавра,

который пытается вырваться, освободиться.

Ж: Похоже, кентавр держится за что-то правой рукой

и сопротивляется хватке лапифа.

М: Взгляните на эту композицию: она очень сложная.

Здесь две разнонаправленные дуги:

изгиб тела лапифа

и изгиб тела кентавра.

Ж: Да, композиция практически кольцевая.

М: А какой высокий рельеф!

Ж: Да, потрясающе.

М: Он почти стоит сам по себе.

Ж: Впечатляет то, что большая часть этих рельефов не откололась.

Ведь это почти свободно стоящие статуи.

М: А мрамор - очень мягкий камень.

Еще мне нравится, как широкая, гладкая поверхность тела

интересно смотрится на фоне сложной, складчатой структуры драпировки.

Это выглядит невероятно натуралистично.

Настолько, что мы готовы поверить...

Ж: Просто не замечаешь фальши.

М: И дело не только в том, как идеально лежат складки ткани,

но и в том, что мы почти готовы поверить,

что кентавры действительно существовали.

Иными словами, сочетание тела человека и лошади выглядит здесь вполне достоверно.

Ж: Так и есть. Но особенно меня впечатляет то,

как скульптор обращает наше внимание на строение тела лапифа,

на его грудь, ребра,

мышцы пресса, грудные мышцы.

И точно так же скульптор выделяет строение тела кентавра.

Здесь также видны ребра, видны вены.

Словом, эти фигуры будто отражают друг друга.

М: Да, вы правы, в некотором роде они отражают друг друга.

Но вместе с тем есть и тонкие различия.

Например, то напряжение, которое скульптор

выразил в изгибе тела кентавра,

отсутствует в движениях лапифа.

Взгляните на лапифа:

он прилагает огромные усилия, чтобы оттянуть назад этого коня,

кентавра. Ж: У лапифа все под контролем.

М: У него все под контролем, он собран.

Его тело в целом почти расслаблено,

он полностью сохраняет равновесие и благородство,

даже в пылу битвы.

Давайте теперь сравним

то, как изображены лица кентавра и лапифа.

Прежде всего, заметна разница в возрасте.

Грек молод, прекрасен и благороден.

И, хотя его сдавили за горло,

хотя его душат, он все равно

держится спокойно, с достоинством.

На его лице нет ни тени страданий.

Лицо кентавра, напротив, немолодое, бородатое, совершенно перекошенное.

Волосы длинные, брови нахмурены, глаза широко распахнуты,

а нос, похоже, сломан.

В целом, он выглядит грубо. Ничего общего

с благородным выражением лица, которое греки приписывали себе.

Ж: Лапиф будто обладает сверхчеловеческими способностями,

и потому может не делать ставку на грубую физическую силу,

на которую полагается кентавр.

М: Думаю, для греков эта разница была существенной.

Они были благородными, и потому отделяли себя

от грубых дикарей, живших за границами их государства.

Многие историки полагают, что лапифы,

изображенные на метопах - это греки, а кентавры

это не греческие народы.

Сами греки считали, например,

персов - своих заклятых врагов -

варварами, и воспринимали их

почти как диких зверей, как кентавров.

Ж: Как воплощение хаоса.

М: И эти произведения искусства, их гармоничные,

совершенные, идеализированные формы воплощают

ощущение контроля, столь важное для греков.

Неудивительно, что спустя сотни, даже тысячи лет

мы снова возвращаемся к этому периоду,

этому редкому, драгоценному моменту в истории.

Не только потому, что в ту пору процветала ограниченная,

но первая демократия.

А еще и потому, что тогда и тело, и разум человека

ценили и считали необыкновенным, прекрасным.