Все мы понимаем ценность нового.
Новое меняет нашу жизнь;
оно определяет прогресс;
оно формирует будущее.
Но что такое новое?
Когда мы впервые сталкиваемся с новым,
оно никогда не бывает таким,
каким мы ожидали.
Оно кажется бесполезным;
оно кажется угрожающим;
оно кажется разрушительным
для нашего нормального образа жизни.
Всегда кажется, что лучше
обойтись без нового.
Сегодня я хочу поговорить
о новом в языке.
Язык по определению — что-то старое.
Возраст самого языка нам
гарантирует две вещи:
во-первых, стабильное
сообщество говорящих,
и во-вторых, стабильный
и последовательный способ использования.
Это означает наличие двух вещей:
людей, которые будут говорить
на этом языке вместе,
и людей, которые знают слова,
синтаксис,
структуру языка
и знают, как общаться друг с другом.
Итак, сегодня я хочу говорить
про синглиш, можно?
(Смех)
(Смех)
(Аплодисменты)
[Синглиш]
На протяжении многих лет синглиш, а,
имел «kena» [типа] много плохих отзывов
от правительства, от школ,
из многих секторов, от тех,
кто верит в английский.
Мы не видим пользы в широком
использовании синглиша,
кроме случаев, когда нужно купить
еду из «kopitiam» или у лоточника
или пытаетесь найти «jamban» [туалет],
когда у вас «kena» пищевое отравление.
(Смех)
Использование синглиша кажется
слишком «kampung» [деревенским].
Он никак не вяжется
с нашим сингапурским
стремлением к совершенству,
стремлением к экономическому
прогрессу во всём мире.
Итак, является ли синглиш
врагом английского языка?
Он враг делового английского?
Видите ли, в таком утверждении
мы все никак не осознаём,
что синглиш может не являться
пережитком старого.
Что, если это новое изобретение?
У меня имеются три мысли, которыми
я сегодня хочу с вами поделиться.
[#1 Синглиш — это Сингапур]
Во-первых, синглиш — ровесник
мультикультурного Сингапура.
То есть синглиш не мог появиться
до появления мультикультурного Сингапура,
и он не исчезнет,
пока мы, сингапурцы,
будем оставаться мультикультурными.
У синглиша имеются две основные опоры.
Во-первых, это образ жизни «kampung».
Потому что в жизни «kampung» —
той деревенской жизни,
когда Сингапур ещё не был таким
современным городом десятилетия назад, —
разные люди говорили на смеси языков.
Люди из разных сообществ
узнавали, как говорят другие люди,
и затем общались с ними так,
как сами привыкли говорить.
Во-вторых, коммерция.
А коммерция необходима
людям из разных стран,
разных сообществ
за пределами Сингапура,
которые ищут возможности встретиться,
обмениваться вещами,
покупать вещи,
продавать вещи.
Но также через это
они достигают некой общей цели —
понять друг друга.
Таким образом люди вступают в контакт.
Раз наше «same-same» [общее] будущее —
в создании этакого глобального «kampung»,
типа глобальной деревни,
синглиш на самом деле очень актуален.
Будущее, если об этом задуматься,
на самом деле будет больше похоже
на синглиш, нежели на английский.
[#2 Синглиш объединяет]
Во-вторых, синглиш —
это версия глобального языка.
Говорящие на синглише поступают так:
они находят что-то в их родном языке,
что может преодолеть
собственный языковой барьер.
Как же мы это делаем?
В языке, на котором мы обычно говорим,
двигаясь от части, обращённой вовнутрь,
мы движемся к границам, ближе
к части обращенной наружу,
и там создаём общение
с другими людьми
из другого языкового сектора.
Поэтому синглиш очень открыт
к вовлечению других языков
и к развитию внутри языков.
Он больше способен делать
то, что мы называем «potong jalan» —
«potong» означает «прокладывать»,
«jalan» означает «путь».
Вы «potong jalan» через
разные грамматики и синтаксисы.
Вы создаёте путь там, где до этого
не было возможности общаться.
Разве английский язык
не развивался таким же образом,
до того как стать сегодня глобальным
языком нашего времени?
В конце концов, английский
развивался в течение 1500 лет,
поглощая немецкий, кельтский,
латинский, французский,
и слова из разных британских колоний,
как Сингапур, Малайзия и Индия.
Если вы посмотрите,
как развивался английский язык,
увидите, что он был в движении.
Всё началось со староанглийского,
с 500 по 1100 гг.,
потом пришли к среднеанглийскому,
на котором говорили с 1100 по 1500 гг.,
к раннему современному английскому,
с XVII века по XIX век,
и подошли к тому, что мы имеем сейчас,
что является английским языком
в XX веке и далее.
Другими словами, сам английский
не был стабильным,
он также всегда менялся.
Вы знаете, например,
что слова «one», «two», «three»
в английском языке,
пришли давно из немецких слов
«eins», «zwei», «drei»?
Знаете ли вы, например,
что менее трёх поколений сингиша назад,
люди всё ещё говорили «thou art» и «thee»?
Сегодня мы говорим «you are»
и «you» и «I», верно?
Также обратите внимание на то,
что в самом синглише
слова, которые мы имеем,
всё время меняются,
и это интересный аспект.
Вы никогда не ожидали увидеть
такое на сцене TED, да?
(Смех)
У нас есть малайское слово «hentam».
На каком-то этапе оно стало «hantam».
А теперь мы говорим «hum-tum», верно?
Слово видоизменяется.
На малайском говорим «puncit».
А потом в какой-то момент мы стали
говорить «puncik», с буквой K.
А теперь говорим «pumchek».
Мы когда-то говорили «ah, but then», чтобы
выразить недоверие, — ну вы понимаете.
Но теперь мы говорим «arbuthen».
(Смех)
А также подумайте, как синглиш
смешивает разные слова.
Итак, слово «buay tahan» —
выражение «buay tahan»,
которое мы используем,
означающее «I cannot stand it anymore»,
пришло к нам частично от хоккиена,
частично от малайского.
У нас есть выражение «relak one corner» —
что означает то, что я делал до этого,
(Смех)
одна часть которого из малайского,
а другая часть — из английского.
Ещё у нас есть «steady pom pi pi»,
что означает, «very good, excellent»,
как и многие выступления
на TED до сих пор.
«Steady» — из английского;
«pom pi pi» — из хоккиена.
Таким образом, вы понимаете,
мы видим, что синглиш развивается,
и это мой третий пункт.
[#3 Синглиш развивается]
Эволюция синглиша на деле доказывает
его тенденцию к более глобальной форме.
Почему это так?
(Аплодисменты)
Синглиш всё ещё меняется.
И поскольку он всё ещё меняется,
он открыт для влияний из любого источника,
с которым контактирует.
Завершённый язык
бесполезен для посторонних.
У завершённого языка нет будущего
в мультикультурном обществе,
потому что мультикультурный язык
процветает между многими языками.
Открытость синглиша и его плавность
на самом деле является его силой.
Но всё же из-за его меняющегося статуса
очень часто люди плохо
обращаются с синглишом,
те, которые не понимают
его настоящей роли.
Они думают, синглиш учит наших
детей плохому английскому;
они думают, что он творит
ужасные вещи в умах людей.
Синглиш отражает и поддерживает
психическое взаимодействие между людьми.
Поэтому больше, чем мы думаем,
синглиш нуждается сейчас
в нашей поддержке и любви.
(Аплодисменты)
Наш синглиш
очень уникальное, мощное
и неосознанное национальное изобретение.
Я не думаю, что на самом деле
кто-то так спланировал.
Синглиш может оказаться нашим сингапурским
единственным национальным ресурсом
в стране, у которой никаких ресурсов нет.
(Смех)
Синглиш вполне может стать
нашим главным вкладом
в мир изобретений и в мир языков.
Он практичный,
доброжелательный,
забавный,
самокритичный,
лаконичный,
футуристический,
имеет чёткую идентичность,
общинный
и, самое главное,
его созидательная сила — сам народ.
С синглишом, если мы смелы и готовы
поддержать его всей душой,
в тоже время, конечно,
хорошо владея английским,
мы можем оказаться в центре языка,
на котором будет говорить будущее.
Итак, я хотел бы
поблагодарить вас всех.
(Смех)
Как говорится, надеюсь,
вы хорошо провели время.
На нашем синглише мы говорим «song bo»?
(Аудитория) Song!
Спасибо.
(Аплодисменты)