Хелен Валтерс: Рада вас видеть, Хуан. Спасибо, что присоединились к нам. Каким был для вас 2020 год? Хуан Хун: Для меня 2020 год начался абсолютно нормально. В январе я съездила в Париж, дала интервью для недели моды. Вернулась в Пекин 22 января и обнаружила некоторую напряжённость, потому что было много слухов. Пережив ТОРС, я была не очень-то обеспокоена. 23 января мой друг из Нью-Йорка пришёл ко мне домой, у него был грипп, и мы вместе поужинали. Пришёл ещё один друг, который на следующий день улетал на самолёте отдыхать в Австралию. Мы не относились к этому всерьёз, пока не был введён карантин. ХВ: Мы видели реакцию по всему миру. Я думаю, что до сих пор людям трудно понять масштаб мер, которые принял Китай. Что ещё мы не принимаем во внимание в реакции Китая на всё это? ХХ: Исторически мы очень разные страны в плане культуры и истории. Население наших стран привыкло жить совершенно по-разному. В Китае, когда вводится карантин, люди спокойны, потому что они считают, что хорошие родители именно так и должны поступать. Если ребёнок заболевает, его изолируют в другой комнате, чтобы не заболели другие дети. И они ожидают того же от государства. Но за пределами Китая, в Америке, возникает большой вопрос о том, правильна ли это политика и не ущемляет ли она личную свободу. С проблемами, возникающими в демократическом обществе, в Китае сталкиваться не приходится. В китайском языке есть слово, не существующее ни в каком другом языке. Это слово «guāi». Так называют ребёнка, который слушается своих родителей. Я думаю, что как народ мы очень «guāi». У нас есть авторитарная личность, к которой китайцы всегда относятся с почтением. Они ожидают от государства принятия мер, которым они подчинятся. Сколько бы им ни приходилось страдать, они примиряются с этим. Если старший брат говорит, что это должно быть сделано, то это должно быть сделано. Этим определяется китайский менталитет. У китайцев есть свой особенный менталитет так же, как, например, у европейцев и американцев. ХВ: В нашей культуре немного не хватает чувства коллективной ответственности. В то же время, я считаю, что есть обоснованная озабоченность по поводу наблюдения, конфиденциальности данных и тому подобного. Каков баланс и разумный компромисс между контролем и свободой? ХХ: Я думаю, что в эпоху интернета он находится где-то между Китаем и Соединёнными Штатами. Я думаю, что если выбирать между личной свободой и коллективной безопасностью, баланс должен быть где-то посередине. В связи с наблюдением за людьми директор Baidu Робин Ли как-то сказал, что китайцы готовы отказаться от определённых индивидуальных прав ради удобства. Он подвергся разгромной критике в китайских социальных сетях, но я думаю, что он прав. Китайцы готовы отказаться от определённых прав. Например, у нас... Большинство китайцев очень гордятся своей платёжной системой. Можно идти куда угодно, имея при себе только свой iPhone, и платить за всё что угодно. Осуществляется только сканирование лица. Я думаю, что это, скорее всего, отпугивает американцев. В Китае мы до сих пор в полуизоляции, и если пойти куда-нибудь, есть приложение, в котором сканируется и вводится номер вашего мобильного телефона, и приложение сообщает охраннику на входе в торговый центр, например, где вы были в последние 14 дней. Когда я рассказала об этом одной американке, та была в ужасе. Она посчитала, что это большое вторжение в личную жизнь. С другой стороны, как китаянка и человек, живший в Китае последние 20 лет, хоть я и понимаю американский менталитет, я всё ещё в достаточной степени китаянка, чтобы не быть против этого. Я чувствую себя в большей безопасности, входя в центр, потому что всех просканировали. В то же время я думаю, что личная свобода как абстрактное понятие во время такой пандемии, как сейчас, не имеет никакого смысла. Я считаю, что на Западе должны сделать шаг в направлении Востока и подумать об обществе в целом, а не думать только о себе как об индивидууме. ХВ: Усиление антагонистической риторики между Штатами и Китаем, конечно же, вызывает тревогу. Дело в том, что наши страны тесно связаны, независимо от того, понимают ли люди глобальную цепь снабжения. В каком направлении мы движемся, по вашему мнению? ХХ: Самая страшное последствие этого — националистические чувства с обеих сторон во время этой пандемии. Так как я оптимист, я считаю, что в результате обе стороны осознают, что в этой борьбе человечество должно действовать вместе, а не врозь. Несмотря на риторику, глобальная экономика достигла такой интеграции, что разъединение обойдётся слишком дорого и будет очень болезненным как для Штатов, так и для Китая. ХВ: Мне также было интересно видеть громкую критику в адрес Китая. Его критиковали, например, за занижение числа погибших, по-видимому, также за попытку критиковать доктора Ли, уханьского врача, выразившего первым опасения по поводу коронавируса. Я только что прочитала в The New York Times о том, что пользователи Weibo неоднократно размещали посты под последним постом доктора Ли, используя этот пост как живой памятник ему, беседуя с ним. Есть около 870 000 комментариев, и их число увеличивается, под тем последним постом. Видите ли вы изменения в средствах массовой информации? Видите ли вы изменения в подходе к китайскому руководству, которые смогли бы привести Китай к сдвигу, возможно, ближе к центру, так же как, возможно, Америке надо сдвинуться ближе к китайской модели? ХХ: К сожалению, нет, потому что, я думаю, что существует способ общения между авторитарным правительством и его народом. В ту ночь, когда умер доктор Ли, когда было объявлено о его кончине, китайские социальные сети просто взорвались. Хотя к нему и относились несправедливо как к разоблачителю, он всё равно ходил на работу в больницу и пытался спасать жизни как доктор, и потом он умер, заразившись этой болезнью. Был гнев, негодование, и всё это проявилось в виде чествования личности, к которой, как им кажется, государство было несправедливым. Суждение и официальное мнение о том, кто такой доктор Ли и хороший или плохой он человек, изменилось на 180 градусов. От врача, который неправильно себя повёл, к герою, который предостерегал людей. При авторитарном правительстве всё же сильно учитывается общественное мнение. Но, с другой стороны, когда люди жалуются и чтят память доктора Ли, хотят ли они на самом деле изменить систему? Мой ответ: нет. Потому что им не нравится конкретное решение, но они не хотят изменить систему. Одной из причин является то, что им никогда не была известна другая система. Эта та система, о которой им известно, как работает. ХВ: Что такое метание воков, Хуан? О, метание воков — это обвинение кого-то другого. О человеке, ответственном за что-то, на китайском сленге говорят как о несущем чёрный вок. Он становится козлом отпущения из-за чего-то плохого. Трамп начал называть этот вирус «китайским вирусом», «уаханьским вирусом», пытаясь свалить вину за всю пандемию коронавируса на Китай. Затем, я думаю, китайцы бросили вок обратно в американцев. Это была очень смешная шутка в китайских социальных сетях, это метание воков. По сети разошлось видео с аэробикой с метанием вока. ХВ: Но скажите, Хуан, вы танцуете и в ТикТок, не так ли? ХХ: О, конечно. Я много занимаюсь аэробикой с метанием воков в ТикТоке. ХВ: Возможно, во всём этом есть светлая сторона: стало очевидным неравенство и неравноправие в системе, некоторые разрушенные структуры, и, если вести себя умно, можно перестроить всё получше. ХХ: Да, думаю, что одна из положительных сторон этой пандемии — это осознание того, что человечеству надо объединиться, а не разъединяться в соответствии с расой, цветом кожи или национальностью, а также то, что этот вирус, очевидно, не обходит никого стороной, для него неважно, богатый ты или бедный, и какой пост ты занимаешь, а также какого цвета у тебя кожа или какой ты национальности. Пора объединиться, а не пытаться разъединять мир и заползать в свою националистическую скорлупу. ХВ: Какая красивая мысль. Хуан Хун, спасибо большое, что вы присоединились к нам из Пекина. Желаю вам всего наилучшего. Спасибо, Хелен. Желаю вам того же.