Хелен Валтерс: Рада вас видеть, Хуан.
Спасибо, что присоединились к нам.
Каким был для вас 2020 год?
Хуан Хун: Для меня 2020 год
начался абсолютно нормально.
В январе я съездила в Париж,
дала интервью для недели моды.
Вернулась в Пекин 22 января
и обнаружила некоторую напряжённость,
потому что было много слухов.
Пережив ТОРС,
я была не очень-то обеспокоена.
23 января мой друг из Нью-Йорка
пришёл ко мне домой,
у него был грипп,
и мы вместе поужинали.
Пришёл ещё один друг,
который на следующий день
улетал на самолёте
отдыхать в Австралию.
Мы не относились к этому всерьёз,
пока не был введён карантин.
ХВ: Мы видели реакцию по всему миру.
Я думаю, что до сих пор
людям трудно понять масштаб мер,
которые принял Китай.
Что ещё мы не принимаем во внимание
в реакции Китая на всё это?
ХХ: Исторически
мы очень разные страны
в плане культуры и истории.
Население наших стран привыкло
жить совершенно по-разному.
В Китае,
когда вводится карантин,
люди спокойны, потому что они считают,
что хорошие родители
именно так и должны поступать.
Если ребёнок заболевает,
его изолируют в другой комнате,
чтобы не заболели другие дети.
И они ожидают того же от государства.
Но за пределами Китая, в Америке,
возникает большой вопрос о том,
правильна ли это политика
и не ущемляет ли она личную свободу.
С проблемами, возникающими
в демократическом обществе,
в Китае сталкиваться не приходится.
В китайском языке есть слово,
не существующее ни в каком другом языке.
Это слово «guāi».
Так называют ребёнка,
который слушается своих родителей.
Я думаю, что как народ мы очень «guāi».
У нас есть авторитарная личность,
к которой китайцы
всегда относятся с почтением.
Они ожидают от государства принятия мер,
которым они подчинятся.
Сколько бы им ни приходилось страдать,
они примиряются с этим.
Если старший брат говорит,
что это должно быть сделано,
то это должно быть сделано.
Этим определяется китайский менталитет.
У китайцев есть свой особенный менталитет
так же, как, например,
у европейцев и американцев.
ХВ: В нашей культуре немного не хватает
чувства коллективной ответственности.
В то же время, я считаю, что есть
обоснованная озабоченность
по поводу наблюдения, конфиденциальности
данных и тому подобного.
Каков баланс
и разумный компромисс
между контролем и свободой?
ХХ: Я думаю, что в эпоху интернета
он находится где-то между Китаем
и Соединёнными Штатами.
Я думаю, что если выбирать
между личной свободой
и коллективной безопасностью,
баланс должен быть где-то посередине.
В связи с наблюдением за людьми
директор Baidu Робин Ли как-то сказал,
что китайцы готовы отказаться
от определённых индивидуальных прав
ради удобства.
Он подвергся разгромной критике
в китайских социальных сетях,
но я думаю, что он прав.
Китайцы готовы отказаться
от определённых прав.
Например, у нас...
Большинство китайцев очень гордятся
своей платёжной системой.
Можно идти куда угодно,
имея при себе только свой iPhone,
и платить за всё что угодно.
Осуществляется только сканирование лица.
Я думаю, что это, скорее всего,
отпугивает американцев.
В Китае мы до сих пор в полуизоляции,
и если пойти куда-нибудь,
есть приложение, в котором сканируется
и вводится номер
вашего мобильного телефона,
и приложение сообщает охраннику
на входе в торговый центр, например,
где вы были в последние 14 дней.
Когда я рассказала об этом
одной американке,
та была в ужасе.
Она посчитала, что это большое
вторжение в личную жизнь.
С другой стороны,
как китаянка и человек,
живший в Китае последние 20 лет,
хоть я и понимаю американский менталитет,
я всё ещё в достаточной степени китаянка,
чтобы не быть против этого.
Я чувствую себя в большей
безопасности, входя в центр,
потому что всех просканировали.
В то же время я думаю, что личная свобода
как абстрактное понятие
во время такой пандемии, как сейчас,
не имеет никакого смысла.
Я считаю, что на Западе должны
сделать шаг в направлении Востока
и подумать об обществе в целом,
а не думать только о себе
как об индивидууме.
ХВ: Усиление антагонистической риторики
между Штатами и Китаем,
конечно же, вызывает тревогу.
Дело в том, что наши страны тесно связаны,
независимо от того, понимают ли люди
глобальную цепь снабжения.
В каком направлении
мы движемся, по вашему мнению?
ХХ: Самая страшное последствие этого —
националистические чувства
с обеих сторон во время этой пандемии.
Так как я оптимист,
я считаю, что в результате
обе стороны осознают, что в этой борьбе
человечество должно
действовать вместе, а не врозь.
Несмотря на риторику,
глобальная экономика
достигла такой интеграции,
что разъединение обойдётся слишком дорого
и будет очень болезненным
как для Штатов, так и для Китая.
ХВ: Мне также было интересно
видеть громкую критику в адрес Китая.
Его критиковали, например,
за занижение числа погибших,
по-видимому,
также за попытку критиковать доктора Ли,
уханьского врача, выразившего первым
опасения по поводу коронавируса.
Я только что прочитала
в The New York Times о том,
что пользователи Weibo
неоднократно размещали посты
под последним постом доктора Ли,
используя этот пост
как живой памятник ему,
беседуя с ним.
Есть около 870 000 комментариев,
и их число увеличивается,
под тем последним постом.
Видите ли вы изменения
в средствах массовой информации?
Видите ли вы изменения
в подходе к китайскому руководству,
которые смогли бы привести
Китай к сдвигу, возможно, ближе к центру,
так же как, возможно, Америке надо
сдвинуться ближе к китайской модели?
ХХ: К сожалению, нет,
потому что, я думаю,
что существует способ общения
между авторитарным
правительством и его народом.
В ту ночь, когда умер доктор Ли,
когда было объявлено о его кончине,
китайские социальные сети
просто взорвались.
Хотя к нему и относились
несправедливо как к разоблачителю,
он всё равно ходил на работу в больницу
и пытался спасать жизни как доктор,
и потом он умер,
заразившись этой болезнью.
Был гнев, негодование,
и всё это проявилось
в виде чествования личности,
к которой, как им кажется,
государство было несправедливым.
Суждение
и официальное мнение о том,
кто такой доктор Ли и хороший
или плохой он человек,
изменилось на 180 градусов.
От врача, который неправильно себя повёл,
к герою, который предостерегал людей.
При авторитарном правительстве
всё же сильно учитывается
общественное мнение.
Но, с другой стороны,
когда люди жалуются
и чтят память доктора Ли,
хотят ли они на самом деле
изменить систему?
Мой ответ: нет.
Потому что им не нравится
конкретное решение,
но они не хотят изменить систему.
Одной из причин является то,
что им никогда не была известна
другая система.
Эта та система, о которой
им известно, как работает.
ХВ: Что такое метание воков, Хуан?
О, метание воков —
это обвинение кого-то другого.
О человеке, ответственном за что-то,
на китайском сленге
говорят как о несущем чёрный вок.
Он становится козлом отпущения
из-за чего-то плохого.
Трамп начал называть этот вирус
«китайским вирусом»,
«уаханьским вирусом»,
пытаясь свалить вину
за всю пандемию коронавируса
на Китай.
Затем, я думаю, китайцы бросили вок
обратно в американцев.
Это была очень смешная шутка
в китайских социальных сетях,
это метание воков.
По сети разошлось видео
с аэробикой с метанием вока.
ХВ: Но скажите, Хуан,
вы танцуете и в ТикТок, не так ли?
ХХ: О, конечно.
Я много занимаюсь аэробикой
с метанием воков в ТикТоке.
ХВ: Возможно, во всём этом
есть светлая сторона:
стало очевидным неравенство
и неравноправие в системе,
некоторые разрушенные структуры,
и, если вести себя умно,
можно перестроить всё получше.
ХХ: Да, думаю, что одна из положительных
сторон этой пандемии —
это осознание того,
что человечеству надо объединиться,
а не разъединяться
в соответствии с расой, цветом кожи
или национальностью,
а также то, что этот вирус, очевидно,
не обходит никого стороной,
для него неважно, богатый ты или бедный,
и какой пост ты занимаешь,
а также какого цвета у тебя кожа
или какой ты национальности.
Пора объединиться,
а не пытаться разъединять мир
и заползать в свою
националистическую скорлупу.
ХВ: Какая красивая мысль.
Хуан Хун, спасибо большое,
что вы присоединились к нам из Пекина.
Желаю вам всего наилучшего.
Спасибо, Хелен. Желаю вам того же.