Дэвид Биелло: Итак, Виктор,
чем же вы занимались?
Виктор Весково: Это дно
Атлантического океана.
Похоже, я в детстве читал
слишком много Жюля Верна,
поэтому последние четыре года я
возглавляю группу по разработке и созданию
самого передового глубоководного
аппарата на планете,
и у меня есть возможность
управлять им лично.
Так, мы в декабре прошлого года
впервые достигли дна
Атлантического океана.
ДБ: И никто его раньше не видел, да?
Только вы.
ВВ: Никто.
Ну, сейчас и все остальные.
ДБ: Кто этим занимается?
Вроде...
ВВ: Ну, я думаю, что все в курсе
событий последних 10–15 лет.
Есть куча людей, изучающих космос
в «SpaceX» или «Blue Origin» —
эти парни, —
а мы идём в другую сторону.
Так что это прекрасная эра
частников, вкладывающих свои средства
в развитие технологий: открытие мест,
которые ещё не были исследованы,
и океанов мира —
это почти клише, если сказать
70% всей нашей планеты,
и из них 95% не исследованы.
Итак, мы в нашей экспедиции пытаемся
построить и испытать подводный аппарат,
который может опуститься
на любую глубину планеты,
чтобы исследовать
неизведанные 60% этой планеты.
ДБ: И для этого вам нужно
первоклассное устройство?
ВВ: Верно.
Сейчас это подводная лодка
«Limiting Factor».
Это современное судно
с кораблём сопровождения «Pressure Drop».
Оно имеет двухместную
титановую сферу толщиной 90 мм
с давлением в 1 атмосферу
и имеет возможность
многократных погружений
в самые глубинные точки океана.
ДБ: Подобно «SpaceX», только
в исследованиях океана?
ВВ: Да, наподобие «SpaceX»
в исследованиях океана,
но я сам управляю своими машинами.
(Смех)
ДБ: Вы собираетесь взять Илона или...?
ВВ: Да, я мог бы взять кого-нибудь.
Так что, Илон, если ты слышишь,
я покатаю тебя на моей,
если ты покатаешь меня на своей.
(Смех)
ДБ: Так расскажите нам, как там внизу.
Я имею в виду, мы говорим о месте,
где давление настолько сильное,
что это как поставить
Эйфелеву башню на палец ноги.
ВВ: Даже больше.
Это около 1 100 атмосфер.
Итак, у нас есть титановая сфера,
позволяющая нам погружаться
на экстремальную глубину
и всплывать многократно.
Никто раньше не делал такого.
«Challenger Deep» погружался дважды,
в 1960-м и с Джеймсом Кэмероном в 2012-м,
он достиг глубины и поднялся,
и это был экспериментальный батискаф.
Наша первая коммерчески
сертифицированная субмарина
может погружаться и подниматься
тысячи раз c двумя людьми,
один из которых — учёный.
Мы очень гордимся тем, что сняли
самое глубокое погружение
гражданина Британии,
всего три недели назад —
А. Джеймисона из Университета Ньюкасла,
который был с нами в Яванском жёлобе.
ДБ: Я полагаю, вы не из робкого десятка?
ВВ: Ну, это отличается от дайвинга.
Если у вас клаустрофобия,
вы не захотите находиться в субмарине.
Мы спускаемся очень глубоко,
и миссии обычно длятся по восемь-девять
часов в замкнутом пространстве.
Это отличается от моей
предыдущей деятельности:
альпинизма, где находишься
на открытом пространстве,
где хлещет ветер и очень холодно.
Здесь, наоборот, важнее
техническая сторона.
Это касается аккуратного
использования инструментов
и устранения неполадок,
если что-то случится.
Правда, если в субмарине
случится что-то серьёзное,
вы об этом и не узнаете.
(Смех)
ДБ: Так вы боитесь утечек,
вы это имеете в виду?
ВВ: Утечки это плохо,
но если происходит утечка,
это не так плохо,
потому что когда дела плохи,
то вы об этом и не узнаете, опять же...
Ну, знаете, пожар в капсуле —
в этом тоже ничего хорошего,
но вообще-то это очень
безопасная субмарина.
Я люблю говорить,
что мало чему доверяю в жизни,
но я доверяю титану,
доверяю математике
и доверяю анализу конечных элементов,
который вычисляет
способность аппарата выдерживать
колоссальное давление толщи воды.
ДБ: А эта сфера обработана
идеально, верно?
Это поистине уникальное судно.
ВВ: Сложность состояла в том,
чтобы построить сферу из титана
с точностью до 0,1 процента.
С титаном работать тяжело,
и у многих не получалось,
но нам повезло.
Наша неординарная команда смогла
сделать почти идеальную сферу,
которая выдерживает высокое давление
благодаря своей прочнейшей конструкции.
Когда я нахожусь
в субмарине и люк закрыт,
я уверен, что я смогу
спуститься вниз и подняться наверх.
ДБ: А вы перепроверяете,
закрыт ли люк?
ВВ: Есть только два правила
погружения субмарины.
Номер один — надёжно закрыть люк.
Номер два — вернуться к первому правилу.
ДБ: Значит, Атлантический океан — есть.
Южный океан — есть.
ВВ: Никто ранее никогда
не спускался в Южный океан.
Я знаю почему.
Он очень суровый.
Погода ужасная.
Возможны столкновения.
Но нам это удалось, да.
Рад, что всё позади.
ДБ: Да...
ВВ: Спасибо.
(Аплодисменты)
ДБ: Вы как будто проноситесь через них.
А теперь Индийский океан,
как упоминала Келли.
ВВ: Да, это было три недели назад.
Нам очень повезло,
мы фактически разгадали тайну.
Если бы три недели назад кто-то спросил:
«Какая самая глубокая точка
Индийского океана?» —
никто бы точно не знал.
Было две возможности:
около Западной Австралии
или в Яванском жёлобе.
Мы имеем замечательный корабль
с блестящим эхолотом.
Отметив на карте оба места,
мы отправили спускаемые аппараты на дно,
в центральную часть Яванского жёлоба,
именно там, где бы никто не и подумал.
Причём каждый раз, заканчивая
одно из главных погружений,
мы должны были бежать
и менять Википедию,
так как она абсолютно неверная.
(Смех)
ДБ: Вероятно, сам спуск
занимает больше времени,
чем время, проведённое внизу?
ВВ: Нет, мы на самом деле тратим
совсем немного времени.
Кислорода в судне хватает на четыре дня.
Если я там внизу четыре дня,
то значит, всё настолько плохо,
что он мне и не понадобится.
На спуск в самую глубокую
часть океана уходит примерно три часа.
И затем мы можем провести три-четыре часа
перед трёхчасовым подъёмом.
Нахождение там более
10-ти или 11-ти часов
будет немного стеснять.
ДБ: Хорошо, итак, дно Индийского океана.
Никто, кроме вас, не видел его раньше.
ВВ: Это кадры с одного из наших
роботизированных спускаемых аппаратов.
В правом нижнем углу вы можете
увидеть крупную «рыбу-задницу»,
как её называют.
(Смех)
Слева вы можете видеть существо,
которое никогда раньше не видели.
Это медуза, обитающая на дне,
называется «стебельчатая асцидия»,
и ни одна из них до этого
так не выглядела.
В нижней части её стебля
находился маленький детёныш,
и она так красиво дрейфовала.
Таким образом, каждое погружение,
длительностью всего пару часов,
мы обнаруживали три-четыре новых вида,
так как это места, которые
были изолированы в течение миллиардов лет,
и ни один человек никогда
не бывал там, чтобы заснять их
или взять образцы.
Поэтому это для нас уникально...
(Аплодисменты)
И мы надеемся,
основная цель нашей миссии —
построить этот аппарат.
Это оборудование является дверью,
потому что с его помощью
мы способны на многое:
позволить учёным спускаться
на дно тысячи раз
для новых исследований
и открытий в неизведанных местах.
ДБ: Выходит, что больше людей было
в космосе, чем на дне океана.
Вы один из трёх.
И вы собираетесь увеличить
это число, привлекая учёных.
ВВ: Да, три человека были
на дне Тихого океана.
Батискаф США «Триест»
в 1960-м с двумя людьми.
Джеймс Кэмерон в 2012-м
на «Deepsea Challenger» —
спасибо, Джим, хорошая подлодка.
Это технология третьего поколения.
Через две недели нам предстоит
сделать не одну попытку спуска,
мы собираемся делать
многократные погружения,
которые никогда не делались.
Если мы сможем это сделать,
то подтвердим технологию,
и дверь не просто откроется,
она останется открытой.
(Аплодисменты)
ДБ: Фантастика. Удачи.
ВВ: Спасибо большое.
ДБ: Спасибо вам.
ВВ: Спасибо вам всем.
(Аплодисменты)