[звук затачивания инструментов]
["Джек Уиттен: Жизнь художника"]
И вот я создаю картину,
не дотрагиваясь до нее руками.
Это адаптация палитры.
Так.
Почти готово.
Каждый из них содержит информацию--
она скрывается в каждом элементе--
это сильно перекликается с тем, что
происходит с современными технологиями.
Байты информации.
Кусочки.
И тому подобное.
Я могу сотворить все, что захочу.
Я не повествующий художник.
Я не создаю идеи, или картины
как иллюстрации для идей,
я этим не занимаюсь.
Здесь все дело в материальности красок.
Я вырос в Бессемере, штат Алабама.
Всё было разделено —
транспорт, автобусы.
Я называю это американским апартеидом.
Я всегда занимался искусством.
Создавал картины с детства
Но это не поощрялось,
говорили, что это неплохое хобби,
но зарабатывать этим на жизнь не выйдет.
К моему счастью,
я окончил школу с хорошими оценками.
Я отправился в Таскиги.
Цель этого была в том,
чтобы я стал врачом и пилотом в ВВС США.
Подсознательно я всегда ощущал,
что должен быть художником.
Это то, что я хотел делать,
я хотел заниматься живописью.
В Таскиги не было курса по искусству,
поэтому я бросил Таскиги, чтобы
изучать искусство в Южном университете.
И всё шло неплохо какое-то время,
но я вовлекся в политические демонстрации.
Мы организовали большое шествие
за гражданские права,
оно тянулось от центра Батон-Руж
до здания Государственного управления.
Тот марш, то, что я тогда почувствовал
заставило меня уехать с юга.
После того марша, превратившегося
во что-то жестокое и неправильное,
мои политические взгляды
навсегда изменились.
Осенью 1960-го я сел в следующий из
Нового Орлеана автобус фирмы Грейхаунд,
чтобы пройти тестирование в Купер Юнион.
И меня приняли.
Я изучал художественную роспись.
Это было интересно и бесплатно.
Когда я приехал в Нью-Йорк, одними
из первых, с кем я познакомился были
Ромар Бирден,
Норман Льюис
и Джейкоб Лоуренс.
В Нью-Йорке 1960-го общество
было открытым и гостеприимным.
Билл Де Кунинг говорил бы с тобой!
У меня была беседа, что я называю
по обе стороны баррикад.
Я не разграничиваю черных, белых, каких угодно.
Серьезно.
Если у кого-то есть информация,
а инстинкты говорят мне,
"Нужно с ним встретиться"--
"Узнать, чем он занимается"
"Тебе нужно разбираться в этих вещах" —
я свяжусь.
Молодому художнику нужно что-то,
на что он будет ориентироваться.
Первое влияние на меня оказал Аршил Горки.
Никто не появляется из головы Зевса!
Это первое, что повлияло на меня.
Ранний сюрреализм.
Символический экспрессионизм.
Однако, только в конце 60-х
я здорово поменял направление
в сторону более концептуальных идей,
перекликающихся с материальностью красок.
Я отказался от всех спектральных цветов.
Резко перешел на акрил.
Переделал студию.
Изменил свое мышление о живописи.
Я создал инструмент.
Я назвал его "разработчиком".
С этим инструментом
я мог переносить большие
количества краски на поверхность холста.
Я называю эти картины "пластинчатыми".
Она стала пластиной.
Я хотел, чтобы картина
была как единая линия —
одно движение, три секунды.
Поэтому я сделал столь большой инструмент.
Я провел десять лет,
работая за этой доской.
Десять лет согнувшись, скрючившись.
Я больше не могу это делать.
Грядет время, когда тело перестанет
допускать подобные издевательства —
а это было издевательством.
Пластина — это то,
что привело меня к мозаике.
Это кусочек акрила,
отрезанный от большой акриловой пластины.
Мой интерес всегда, конечно, в том, как я
могу использовать это для игры со светом.
Такими поверхностями,
в зависимости от того, как я их расположу,
я могу направлять свет.
Видите, как она меняется?
Эта картина появилась из-за большой боли.
Я начал над ней работать,
а потом серьезно заболел.
Провел месяц в больнице.
Так что это меня изрядно подшибло.
А эта картина была способом дать сдачи.
[СМЕЁТСЯ]
Я не позволю этой дряни
уничтожить меня, так ведь?
Это одна из "Черных Монолитов."
Она называется
"Шесть чудаковатых струн: для Чака Берри"
И это название произошло от того факта,
любой, кто знаком с личностью Чака Берри
подтвердит, что он творил всякую мерзость.
"Черный Монолит" — серия картин, которую
я создавал на протяжении нескольких лет.
Это началось в начале 80-х.
Это темнокожий человек,
внесший большой вклад в общество.
И я занимаюсь
увековечиванием памяти об этих людях.
И я заметил, что каждый раз
мне нужно уловить сущность этой личности.
Личность становится символом
и я вделываю это в краску.
Хочу, чтобы меня запомнили
как вполне обычного паренька,
который остается самим собой.
[СМЕЁТСЯ]
Преданный своему делу.
Но вдобавок ко всему...
Однажды такой вопрос был задан
Каунту Бэйси,
на что он сказал,
"Я хочу уйти, как один из ребят ."
В этом была какая-то непритязательность,
которой я всегда восхищался.
Ничего изрядного,
просто один из ребят.
Мне это нравится.
["Квантовая стена VIII (Аршилу Горки,
моей первой любви в живописи"]
[Памяти Джека Уиттена (1939–2018)]