Сегодня я поговорю о гневе.

Когда мне было 11,

видя, как некоторые мои друзья
бросают школу,

потому что у их родитей
не было денег на учебники,

я злился.

Когда мне было 27,

услышав об участи отчаявшегося,
находящегося в рабстве отца,

чью дочь собирались продать в бордель,

я злился.

В 50 лет,

лёжа на улице в луже крови

рядом со своим сыном,

я злился.

Дорогие друзья, нас веками учили,
что гнев — это плохо.

Наши родители, учителя, священники —

все они учили нас
контролировать и подавлять гнев.

Но я спрашиваю почему?

Почему мы не можем обратить наш гнев
во благо общества?

Почему бы не использовать гнев,

чтобы бросить вызов
и побороть зло во всём мире?

Это то, что попытался сделать я.

Друзья,

большинство блестящих идей пришли ко мне,
когда я был в гневе.

Как, например, когда мне было 35
и я сидел в тесной тюремной камере.

Всю ту ночь я был зол.

Но там же у меня родилась идея.

Я вернусь к этому позже.

Позвольте начать с истории о том,
как я получил своё имя.

С детства я был большим поклонником
Махатмы Ганди.

Ганди был борцом
и возглавлял движение за свободу в Индии.

Но важнее то,

что он научил нас обращаться
с наиболее уязвимыми слоями,

с самыми обделёнными людьми
с достоинством и уважением.

Когда Индия праздновала

100-летие Махатмы Ганди в 1969 году, —

тогда мне было 15 лет —

ко мне пришла идея.

Почему бы не отмечать его по-другому?

Я знал, как, возможно,
знают многие из вас,

что в Индии огромное количество людей
рождены в нижнем сегменте кастовой системы.

К ним относятся как к неприкасаемым.

Эти люди —

забудьте о разрешении
входить в храмы —

они не могут даже входить в дома 
и магазины людей из высших каст.

Так что я был очень впечатлён
лидерами моего города,

которые выступали крайне против 
кастовой системы и неприкасаемости

и говорили об идеях Ганди.

Вдохновлённый этим, я думал,
что мы должны показать пример,

пригласив этих людей поесть еду,
приготовленную и поданную на стол

неприкасаемыми.

Я пошёл к людям из низшей касты,
так называемым неприкасаемым,

и попытался убедить их,
но для них это было немыслимо.

Они сказали мне: «Нет, нет.
Это невозможно. Такого никогда не было».

Я сказал: 
«Посмотрите на лидеров,

они потрясающие, 
они против неприкасаемости.

Они придут. Если никто не придёт,
мы можем показать пример».

Эти люди думали,
что я был слишком наивен.

В конце концов их убедили.

Я и мои друзья взяли велосипеды
и пригласили политических лидеров.

Я был так взволнован,
даже воодушевлён,

увидев, что каждый из них
согласился прийти.

Я думал: «Потрясающая идея. 
Мы можем показать пример.

Мы можем привнести
перемены в общество».

И настал тот день.

Все неприкасаемые —
3 женщины и 2 мужчины —

согласились прийти.

Я припоминаю, 
что они надели лучшие одежды.

Они принесли новую посуду.

Они приняли ванну сотни раз,

потому что происходящее
было для них невообразимо.

Это был момент перемен.

Они собрались. Еда была приготовлена.

Было 7 часов.

К 8 часам мы продолжали ждать,

потому что нередко лидеры задерживаются

на час или что-то вроде того.

После 8 часов мы взяли велосипеды 
и поехали домой к этим лидерам,

просто чтобы напомнить им.

Жена одного из лидеров сказала мне:

«Извините, у него болит голова,
возможно, он не сможет прийти».

Я пришёл к другому лидеру,

и его жена сказала мне: «Ладно, ты иди, 
он несомненно присоединится к тебе».

И я подумал,
что ужин всё же состоится,

хотя и не в таком большом масштабе.

Я вернулся к месту сбора
в недавно построенном парке Махатмы Ганди.

Было 10 часов.

Никто из лидеров не пришёл.

Это разозлило меня.

Я стоял, прислонившись к статуе
Махатмы Ганди.

Я был эмоционально истощён,
точнее, обессилен.

Затем я сел там, где была подана еда.

Я сдерживал свои эмоции.

Но потом, когда я откусил первый кусочек,

я разрыдался.

Внезапно
я почувствовал руку на своём плече.

Это было исцеляющее материнское
прикосновение неприкасаемой женщины.

Она сказала: «Кайлаш, почему ты плачешь?

Ты выполнил свою задачу.

Ты съел еду, 
приготовленную неприкасаемыми,

и я не припомню, 
чтобы такое случалось раньше».

Она сказала: «Сегодня ты победил».

Друзья мои, она была права.

Я вернулся домой немного за полночь,

и был шокирован тем, что несколько
пожилых людей из высшей касты

сидели у меня во дворе.

Я увидел, что моя мать
и пожилые женщины плакали

и умоляли этих стариков,

потому что те угрожали изгнать
из касты всю мою семью.

Знаете, изгнание из касты —
самое большое общественное наказание,

которое только можно себе представить.

Каким-то образом они согласились наказать
только меня, и наказанием было очищение.

Это означало, что я должен был
пройти 965 км от моего города

к реке Ганг и совершить святое омовение.

После этого я должен был организовать
пир для священников, 101 священника,

омыть их ноги и выпить эту воду.

Это было абсолютной чушью,

и я отказался принимать такое наказание.

Как они меня наказали?

Мне было запрещено входить 
в собственную кухню и столовую,

моя посуда была отделена от остальной.

В ту ночь, когда я был зол,
они хотели выгнать меня из касты.

Но я сам решил избавиться
от всей кастовой системы.

(Аплодисменты)

И это было возможно,
для начала мне надо было

изменить имя семьи, или фамилию,

так как в Индии большинство фамилий —
это названия каст.

Я решил отказаться от имени.

Позже я переименовал себя в Сатьяртхи,

что означает «искатель правды».

(Аплодисменты)

Это было началом моего 
преобразующего гнева.

Друзья, может кто-то знает,

чем я занимался до того,
как стал правозащитником детей?

Кто-нибудь знает?

Нет.

Я был инженером, электротехником.

Я научился тому, как энергию

горящего огня, угля,

ядерного взрыва,

бушующих потоков воды,

свирепых ветров

можно трансформировать в свет и жизнь
для миллионов людей.

Также я научился тому, как даже самая
неконтролируемая форма энергии

может быть использована во благо 
и может сделать общество лучше.

Вернусь к истории, 
когда меня посадили в тюрьму.

Я был безумно счастлив от того, 
что освободил дюжину детей от рабства,

передав их обратно в руки родителей.

Я не могу передать радость,
испываемую при освобождении ребёнка.

Я был так счастлив.

Но когда я ждал свой поезд,
чтобы вернуться домой в Дели,

я увидел, как туда прибывали
десятки детей;

их кто-то незаконно вывозил.

Я остановил тех людей.

Я пожаловался в полицию.

А полицейские,
вместо того, чтобы помочь мне,

кинули меня в крошечную клетку,
как животное.

Это была ночь гнева,

когда родилась одна из самых 
блестящих и масштабных идей.

Я подумал, что если я освобожу 10 детей,
и за ними присоединятся ещё 50,

то на этом всё не закончится.

Я верил в силу потребителей,

и тогда впервые в мире

мною была запущена кампания

по просвещению 
и привлечению внимания потребителей

к коврам, сотканным без применения
детского труда.

В Европе и Америке
кампания была успешной

и привела к уменьшению использования
детского труда

в Южно-Азиатских странах на 80%.

(Аплодисменты)

Более того, эта первая мощная
потребительская кампания

проникла и в другие страны
и другие области промышленности,

будь то шоколад, одежда
или обувь — кампания ширилась.

Разгневавшись в 11 лет,

когда я понял, насколько важным
является образование для каждого ребёнка,

я решил собрать подержанные
книги и помочь беднейшим детям.

Я создал банк книг в возрасте 11 лет.

Но я не остановился на этом.

Позднее я стал соучредителем

крупнейшей в мире общественной кампании
в поддержку образования,

а именно Глобальной кампании
в поддержку образования.

Она помогла изменить 
восприятие образования

от формы благотворительности
к форме борьбы за права человека,

и это реально помогло сократить
число детей, не получающих образование,

в 2 раза за последние 15 лет.

(Аплодисменты)

Мой гнев в 27 лет,

связанный с освобождением девочки,
которую собирались продать в бордель,

пробудил во мне мысль

перейти к новой стратегии
рейдов и спасательных операций

по освобождению детей из рабства.

Мне повезло, и я горжусь тем, 
что могу сказать, что не 10 и не 20,

а 83 000 детей-рабов были физически
освобождены мной и моими коллегами

и переданы обратно в семьи
и вернулись к своим матерям.

(Аплодисменты)

Я знал, что нам была нужна
глобальная политика.

Мы организовывали марши по всему миру
против детского труда,

что также привело к созданию новой 
международной конвенции

по защите детей, 
находящихся в худших условиях.

Реальным результатом стало то,
что число трудящихся детей по всему миру

уменьшилось на треть за последние 15 лет.

(Аплодисменты)

И в каждом случае

всё начиналось с гнева,

превращающегося в идею

и в действие.

Итак, гнев, а дальше?

Идея и ...

Публика: Действие.

Кайлаш Сатьяртхи: Гнев, идея, действие.
Что я и пытался сделать.

Гнев — это сила,
гнев — это энергия,

и закон природы в том, что энергия

никогда не может быть создана, никогда 
не исчезнет и никогда не разрушится.

Так почему же энергия гнева не может быть
преобразована и использована

для создания лучшего и красивого мира,
более справедливого мира?

Гнев внутри каждого из вас,

и я поделюсь с вами 
секретом за несколько секунд:

если мы заключены
в узкие рамки самомнения

и находимся в плену эгоизма,

то гнев обернётся в ненависть, 
насилие, месть, разрушение.

Но если мы сможем вырваться из плена,

то тот же гнев может 
превратиться в великую силу.

Мы можем вырваться из плена, 
используя врождённое сострадание,

и общаться с миром посредством 
сострадания, чтобы сделать мир лучше.

Тот самый гнев 
может быть превращён в него.

Итак, дорогие друзья, братья и сёстры,
вновь, как Нобелевский лауреат,

я побуждаю вас разозлиться,

я призываю вас разозлиться.

А самые разгневанные среди нас —

это те, кто может 
превратить гнев в идею и действие.

Спасибо вам огромное.

(Аплодисменты)

Крис Андерсон: Многие годы вы
были вдохновителем для других.

Кто или что вдохновляет вас и почему?

КС: Хороший вопрос.

Позволь сказать тебе, Крис,
и это — правда,

каждый раз,
когда я освобождаю ребёнка,

ребёнка, потерявшего всю надежду на то,
что он когда-то вернётся к матери,

его первая улыбка свободы,

и мать, потерявшая последнюю надежду,

что её сын или дочь смогут когда-либо
вернуться и сесть к ней на колени,

они становятся настолько эмоциональными,

и первая слеза радости скатывается
по её щеке,

я вижу проблеск Бога в этом —
вот моё самое большое вдохновение.

И я так счастлив, что не один раз,
а, как я сказал ранее, тысячи раз

я был свидетелем Бога
на лицах этих детей,

и они — моё самое большое вдохновение.

Спасибо.

(Аплодисменты)