Итак, начну вот с чего:
несколько лет назад мне позвонила
организатор мероприятия, на котором я собиралась выступать.
Она позвонила и сказала:
"Я не знаю, что
написать о тебе на этой листовке".
И я подумала: "А в чём проблема?"
Она сказала: "Просто я видела твоё выступление,
и я собираюсь назвать тебя исследователем,
но, боюсь, что если я назову тебя так, никто не придёт,
так как сочтут тебя скучной и вообще не в тему".
(смех)
Хорошо.
И она сказала: "Но мне понравилость твоё выступление,
ты рассказчик.
Поэтому я думаю, что просто назову тебя рассказчиком".
И, конечно же, академическая неуверенная в себе часть меня
воскликнула: "Как ты собираешься меня назвать?"
Она сказала: "Я собираюсь назвать тебя рассказчиком".
Я говорю: "А, может, волшебным эльфом?"
(Смех)
Я сказала: "Дай-ка подумать".
Я попыталась собрать всё своё мужество.
И я подумала, я рассказчик.
Я анализирую качественные показатели.
Я собираю истории. Я этим и занимаюсь.
И, может быть, истории это просто информация, поданная с душой.
И, может быть, я просто рассказчик.
И поэтому я сказала: "Знаешь что?
Почему бы меня просто не назвать "исследователь-рассказчик"".
А она на это: "Ха-ха. Такого не бывает!"
(смех)
Итак, я исследователь-рассказчик,
и сегодня я собираюсь рассказать вам -
мы говорим на тему расширения восприятия -
и поэтому я хочу выступить перед вами и рассказать несколько историй
о части моего исследования,
которая фундаментально расширила моё восприятие
и действительно изменила мой образ жизни, отношение к любви,
работе и родительским обязанностям.
И отсюда начинается мой рассказ.
Когда я была молодым исследователем, докторантом,
в перый год у нас был профессор исследователь,
который сказал нам,
"Значит так,
всё, что не поддаётся измерению, не существует".
И я подумала, что он просто заигрывает со мной.
Я говорю: "Честно?" - и он отвечает: "Абсолютно".
Хочу, чтобы вы поняли,
что у меня степень бакалавра и степень магистра по социальной работе
и я работала над получением степени доктора по социальной работе,
поэтому вся моя научная карьера
была окружена людьми,
которые как бы считали, что
жизнь это хаос, люби её такой.
А я считала так, жизнь это хаос,
её надо почистить, организовать,
и сложить в красивую коробочку.
(Смех)
И вот, представьте, я нашла свой путь,
начала строить захватывающую карьеру -
как говорят соцработники,
"погрузилась в рабочий дискомфорт".
А я привыкла делать так: ударить дискомфорт по голове,
отодвинуть его и получить одни пятёрки.
Такова была моя мантра.
Поэтому я была в радостном предвкушении.
И поэтому я думала, знаете ли, что эта карьера для меня,
потому что меня интересуют запутанные темы.
Но я хочу научиться их распутывать.
Я хочу их понять.
Я хочу внедриться во всё это,
что, я знаю, важно.
и разгадать шифр, чтобы все могли увидеть.
Итак, я начала с отношений.
Потому что, к тому времени, как ты 10 лет проработал соцработником,
начинаешь осознавать,
что мы здесь ради отношений.
Отношения - цель и смысл нашей жизни.
В этом вся суть.
Не важно, общаешься ли ты с людьми, которые работают
в сфере социальной справедливости, психического здоровья, насилия и беспризорности,
то что мы знаем, так это то, что отношения,
способность ощущать привязанность -
это то, как мы связаны на уровне нейробиологии -
это то, почему мы здесь.
Поэтому я подумала: "Знаете что? Я начну с отношений!"
Вам знакома такая ситуация,
когда начальник оценивает вашу работу,
говорит, что вы отлично справляетесь с 37 пунктами,
но есть один - "возможность для роста"?
(Смех)
И всё, о чем вы можете думать, это та самая "возможность для роста", да?
И очевидно, что моя работа пошла таким же путём,
потому что, когда я спрашивала людей о любви,
они рассказывали мне о горе.
Когда я спрашивала людей о принятии,
они рассказывали мне о самых мучительных переживаниях
отверженности.
И когда я спрашивала людей про отношения,
они рассказывали мне истории про утрату отношений.
Итак, очень быстро - через 1,5 месяца после начала исследования
я наткнулась на это безымянное понятие,
которое раскрыло отношения
с такой стороны, которую я не понимала или никогда не видела.
И поэтому я отошла от своего исследования
и подумала, надо разобраться, что это такое.
И оказалось, что это стыд.
И стыд на самом деле легко понять,
это страх утраты отношений.
Есть ли во мне что-то такое,
что, если люди об этом узнают или увидят,
то я не буду достоин отношений с ними.
Я могу рассказать вам об этом:
это глобальное явление, присутствует у всех.
Только те люди не чувствуют стыд,
кто не способен сочувствовать или вступать в отношения.
Никто не хочет об этом говорить,
и, чем меньше об этом говорят, тем больше оно появляется.
Что подкреплет чувство стыда,
это выражение: "я недостаточно хорош" -
нам всем знакомо это чувство:
"Я недостатчно светлый. Я недостаточно стройный,
недостаточно богатый, красивый, умный,
продвинутый".
В основе стыда лежит
сильнейшая уязвимость,
мысль о том,
что ради того, чтобы отношения состоялись,
мы должны позволить людям увидеть нас,
какие мы на самом деле.
И вы знаете, как я воспринимаю уязвимость. Я ненавижу уязвимость.
И поэтому я подумала, вот мой шанс
напасть на неё с моей измерительной палкой.
Я начинаю атаку, я собираюсь со всем этим разобраться,
я собираюсь потратить год, я собираюсь разложить стыд по полочкам,
я собираюсь понять, как работает уязвимость,
и я собираюсь перехитрить её.
Итак, я была готова, и была в радостном предвкушении.
Как вы знаете, из этого ничего хорошего не выйдет.
(Смех)
Вы знаете это.
Я могла бы вам много рассказать про стыд,
но мне тогда пришлось бы занять время остальных выступающих.
Но вот к чему всё это сводится -
и это, может быть, одна из самых важных истин, которую я усвоила
за десять лет этого исследования.
Мой один год
превратился в шесть лет,
тысячи историй,
сотни длинных интервью, фокус-групп.
Был период, когда люди присылали мне страницы своих дневников
и присылали свои истории -
тысячи историй за шесть лет.
И, похоже, что я разобралась с этим.
Я, похоже, поняла, что такое стыд,
и вот как он работает.
Я написала книгу,
опубликовала теорию,
но что-то было не в порядке -
и это что-то заключалось в следующем:
если приблизительно взять опрошенных мною людей
и разделить их на людей,
у которых на самом деле есть чувство достоинства -
и к чему это сводится,
чувство достоинства -
у этих людей сильное чувство любви и принятия -
и на людей, которые борются за это,
людей, которые сомневаются, насколько они хорошие.
Была только одна составляющая,
которая отделяла людей, у которых есть
сильное чувство любви и принятия,
от людей, у которых с этим большие трудности.
И она заключалась в том, что люди, у которых есть
сильное чувство любви и принятия,
верят в то, что они достойны любви и принятия.
Вот так.
Они верят, что они этого достойны.
И для меня сложность,
которая мешает отношениям, -
это наш страх того, что мы недостойны отношений,
представляла личный и профессиональный интерес,
я чувствовала, что это надо лучше понять.
Итак, что я сделала,
я взяла все интервью,
где я видела достоинство, где, я видела, люди живут таким образом,
и стала из изучать.
Что у этих людей общего?
У меня небольшая зависимость от канцелярких товаров,
но речь здесь не об этом.
Итак, я взяла красивую папочку и маркер "Шарпи"
и задумалась, как мне назвать это исследование?
И первые слова, которые пришли мне в голову,
были "искренние".
Эти люди искренние, их жизнь проистекает из глубокого чувства достоинства.
Поэтому я подписала папку
и начала изучать информацию.
Фактически, так я и начала
те четыре дня
очень интенсивного анализа информации,
когда мне пришлось вернуться ко всем тем интервью, вытащить те истории, события.
В чём тут суть? Какова модель поведения?
Муж уехал с детьми из города,
потому что я всегда начинаю творить в сумасшедшем стиле Джексона Поллока,
когда я пишу без остановки
и пребываю в моем исследовательском настроении.
И вот, что я обнаружила.
Что у них было общего,
так это чувство мужества.
И я хочу провести различие между мужеством и отвагой.
Мужество (courage), первоначальное определение мужества,
когда это слово впервые пришло в английский язык -
происходит от латинского слова cor, что означает сердце -
и первоначально оно означало -
рассказать историю о том, кто ты, от всего сердца.
Итак, у этих людей
было, просто говоря, мужество
быть несовершенными.
У них было сострадание,
чтобы быть добрыми в первую очередь к себе и затем к остальным,
потому что, как оказывается, невозможно испытывать сострадание к остальным людям,
если мы не можем относиться по-доброму к себе.
И последнее, у них были отношения,
и - вот в чём сложность -
как результат своей искренности,
они были готовы отказаться от того, какими они должны были стать, по их представлениям,
ради того, чтобы быть теми, кто они есть на самом деле,
а это непременное условие для того,
чтобы отношения состоялись.
У таких людей было еще кое-что
общее.
Они полностью приняли уязвимость.
Они считали,
что то, что сделало их уязвимыми,
сделало их прекрасными.
Они не говорили о том, что состояние уязвимости
удобно,
но они также не считали уязвимость чем-то невыносимым --
я узнала об этом раньше, из интервью про стыд.
Они просто говорили о том, что это необходимо.
Они говорили о готовности
сказать первыми "я люблю тебя",
о готовности
делать что-то
когда нет никаких гарантий,
о готовности
спокойно дождаться звонка от врача
после того, как тебе сделали маммограмму.
Они готовы вкладываться в отношения с человеком,
которые, возможно, сложатся, а, возможно, и нет.
Они считали, что всё это имеет первостепенное значение.
Лично я считала это предательством.
Я поверить не могла, что я поклялась в верности
исследованию -
определение исследования
это контролировать и предсказывать, изучать феномены,
ради ясной цели -
контролировать и предсказывать.
И тогда моя миссия
контролировать и предсказывать
натолкнулась на ответ, что жить надо, не боясь быть уязвимым,
и перестать контролировать и предсказывать.
Это привело к небольшому кризису -
(смех)
который на самом деле больше выглядел вот так.
(Смех)
Так и получилось.
Я назвала это кризисом, а мой психотерапевт называет это духовным пробуждением.
Духовное пробуждение звучит лучше, чем кризис,
но, уверяю вас, это был кризис.
И мне пришлось отложить всю информацию и идти искать психотерапевта.
Позвольте сказать вам кое-что: можно много узнать о себе,
когда звонишь друзьям и говоришь: "Я думаю, мне надо сходить к кое-кому на приём.
Можешь кого-нибудь посоветовать?"
Потому что примерно пятеро из моих друзей отреагировали так:
"Ууу. Не хотелось бы мне оказаться не месте твоего психотерапевта".
(Смех)
Я говорю: "Что это значит?"
А они в ответ: "Знаешь, просто хочу сказать тебе.
Не бери с собой измерительную палку".
Я говорю: "Хорошо".
Итак, я нашла психотерапевта.
На первую встречу с Дианой
я принесла описание того,
как живут искренние люди. И я села.
Она спросила: "Как дела?"
И я сказала: "Всё прекрасно, у меня всё хорошо".
Она спросила: "Что происходит?"
Это психотерапевт, который работает с психотерапевтами,
потому что мы должны ходить к ним на приём,
потому что у них хорошие измерительные приборы.
(Смех)
И поэтому я сказала:
"Дело вот в чём, у меня есть трудность".
Она спросила: "В чём трудность?"
Я говорю: "У меня проблема с уязвимостью.
И я знаю, что уязвимость это то,
откуда исходит стыд и страх
и наша борьба за значимость,
но, оказывается, из неё также рождается
радость, творчество,
принятие, любовь.
И я думаю, у меня есть проблема,
и мне нужно немного помочь".
И я сказала: "Но вот ещё что,
никаких разговоров про семью,
никакого дерьма про детство".
(Смех)
"Мне просто нужны некоторые стратегии".
(Смех)
(Аплодисменты)
Спасибо.
И тогда она сделала вот так.
(Смех)
И тогда я говорю: "Всё плохо, да?"
И она сказала: "Это и не хорошо, и не плохо".
(Смех)
"Это просто то, что есть".
И я сказала: "О Господи, меня от этого стошнит".
(Смех)
С одной стороны так и получилось, а с другой стороны нет.
И на это ушло около года.
И вы знаете, есть люди,
которые, осознав важность уязвимости и нежности,
перестают противиться им и начинают так жить.
А: ко мне это не относится,
и Б: Я даже не общаюсь с такими людьми.
(Смех)
Для меня это была уличная драка, которая длилась целый год.
Это был поединок.
Уязвимость нападала, я нападала в ответ.
Я проиграла битву,
но, возможно, вернула свою жизнь.
И затем я снова вернулась к исследованию
и провела несколько следующих лет,
усиленно пытаясь понять, какие решения принимают
эти искренние люди,
и что мы делаем
с уязвимостью.
Почему мы так сильно боремся с ней?
Одинока ли я в борьбе с уязвимостью?
Нет.
Итак, вот что я узнала.
Мы подавляем уязвимость --
когда ждём звонка.
Интересно, что когда я опубликовала кое-что на Фейсбуке и Твиттере,
такой вопрос: "Что для вас уязвимость?"
Что заставляет вас чувствовать себя уязвимыми?"
И за полтора часа я получила 150 ответов.
Потому что я хотела в этом
разобраться.
Просить мужа о помощи,
потому что я заболела, а мы недавно поженились,
проявлять инициативу в сексе по отношению к мужу,
по отношению к жене,
получать отказ, звать на свидание,
ждать, пока доктор перезвонит;
получить вынужденый отпуск, отправить работника в вынужденный отпуск -
это мир, в котором мы живем.
Мы живем в уязвимом мире.
Мы пытаемся справиться с этим,
и зачастую делаем это, подавляя уязвимость.
И я думаю, этому есть подтверждение -
у этого подтверждения есть несколько обоснований,
но, я думаю, это главная причина состоит в том, что мы -
самое глубоко погрязшее в долгах,
страдающее ожирением,
зависимое и сидящее на лекарствах
взрослое поколение за всю историю Америки.
Проблема заключается в том, что - я узнала об этом в ходе исследования -
невозможно избирательно подавлять эмоции.
Нельзя сказать, вот это для меня плохо.
Вот уязвимость, вот горе, вот стыд,
вот страх, вот разочарование,
я не хочу это чувствовать.
Я возьму пару бутылок пива и пирожное с бананом и орехом.
(Смех)
Я не хочу это чувствовать.
И мне знаком этот понимающий смех.
Я зарабатываю на жизнь тем, что копаюсь в ваших жизнях.
Господи!
(Смех)
Нельзя подавлять эти тяжелые чувства,
не подавляя последствия, наши эмоции.
Их невозможно заглушать избирательно.
Итак, когда мы их подавляем,
мы подавляем радость,
подавляем благодарность,
подавляем счастье.
И тогда мы несчастны,
и мы ищем цель и смысл,
и мы чувствуем себя уязвимыми,
и тогда мы берем пару бутылок пива и пирожное с бананом и орехом.
И начинается опасный круг.
Нам необходимо задуматься вот о чём,
почему и как мы подавляем.
И речь идёт не только о зависимости.
Мы делаем еще кое-что,
всё, что неоднозначно, мы делаем определенным.
Религия ушла от веры и таинства
в определённость.
Я прав, ты неправ. Заткнись.
Вот так.
Просто определённость.
Чем больше мы боимся, тем более становимся уязвимыми,
и тем больше мы боимся.
Так в наши дни выглядит политика.
Больше нет рассуждений.
Нет разговора.
Только обвинения.
Знаете, как обвинение описано в исследовании?
Способ выплеска боли и дискомфорта.
Мы доводим до совершенства.
Если есть кто-то, кто хочет, чтобы жизнь выглядела вот так, так это я.
Но это не работает.
Потому что, как мы поступаем? Берем жир из попы
и переносим его на щеки.
(Смех)
И я надеюсь, что через сто лет,
оглядываясь назад, люди скажут: "Вот это да!"
(Смех)
И, что наиболее опасно, мы пытаемся сделать
идеальными наших детей.
Позвольте рассказать, как мы относимся к детям.
Они запрограмированы на борьбу, когда приходят в этот мир.
И когда вы держите этих идеальных младенцев в своих руках,
ваша задача не в том, чтобы сказать: "Посмотри, она само совершенство.
Моя задача сохранить её такой идеальной -
чтобы в пятом классе она играла в теннисной команде и поступила в универ к седьмому".
Мы должны делать не это.
Мы должны посмотреть и сказать:
"Знаешь что? Ты не идеальна и ты создана для борьбы,
но ты достойна любви и принятия".
Вот в чём наша задача.
Покажите мне поколение детей, воспитанных вот так,
и мы покончим с теми проблемами, которые мы видим сегодня.
Мы притворяемся, что то, что мы деалем,
не влияет на людей.
Мы поступаем так в личной жизни.
мы поступаем так на предприятиях -
когда приходится брать экстренный займ в банке, или разливается нефть в море,
когда отзывают заказ -
мы притворяемся, что то, что мы делаем,
не имеет огромного влияния на других людей.
Я сказала бы компаниям: народ, мы уже бывали в переделках.
Нам надо, чтобы вы были искренними и честными
и сказали: "Простите нас.
Мы это исправим".
Но есть и другой путь, и я на этом закончу.
Вот, что я обнаружила:
позволить, чтобы нас увидели,
до глубины души,
со всеми нашими слабостями;
любить от всего сердца,
даже если нет никаких гарантий -
и это на самом деле тяжело,
и я могу сказать вам как родитель, это чрезвычайно тяжело -
выражать благодарность и радость
в такие моменты ужаса,
когда мы думаем "Можно мне любить тебя так сильно?
Можно мне верить в это так страстно?
Можно мне так горячо реагировать на это?"
просто суметь остановиться и, вместо того, чтобы сходить с ума о том, что может произойти,
сказать: "Я просто так благодарен,
потому что, если я чувствую себя таким уязвимым, значит, я живой".
И последнее, что, как мне кажется, самое важное,
это верить в то, что мы полноценные личности.
Потому что, когда мы действуем исходя из убеждения,
что "я полноценная личность", я так считаю,
тогда мы перестаём кричать и начинаем слушать,
тогда мы относимся добрее и нежнее к окружающим нас людям,
и добрее и нежнее к себе.
У меня всё. Спасибо.
(Аплодисменты)