Вот эта карта штата Нью-Йорк

была издана в 1937 году
компанией General Drafting.

В кругу знатоков картографии
это очень известная карта,

потому что вот тут,
у подножья Катскильских гор,

находится городок Роскоу —

пожалуй, будет проще
показать это на экране —

здесь находится Роскоу, а здесь,
прямо над Роскоу — Роклэнд, Нью-Йорк,

а прямо над ним — малюсенький
городок Аглоу, Нью-Йорк.

Аглоу в штате Нью-Йорк
знаменит среди картографов тем,

что это — бумажный город.

Его ещё называют
картографической ловушкой.

Так как моя карта Нью-Йорка
и ваша карта Нью-Йорка

выглядят одинаково
с точки зрения границ штата Нью-Йорк.

Создатели карт часто обозначают
на картах несуществующие объекты

для защиты своего
авторского продукта от плагиата,

ведь если выдуманное мной место
окажется на вашей карте,

я могу быть совершенно уверен,
что вы меня обокрали.

В названии Аглоу присутствуют
инициалы авторов этой карты —

Эрнеста Алперса и Отто Г. Линдберга,

издавших карту в 1937 году.

Спустя десятилетия издательство
Rand McNally выпустило карту,

на которой значился Аглоу, Нью-Йорк,
причём на том же самом перекрёстке

двух просёлочных дорог
в какой-то глухомани.

Можете себе представить
ликование в General Drafting.

Они тут же позвонили
в Rand McNally и сказали:

«Вы попались!
Аглоу — наш вымысел.

Такого места нет. Это бумажный город.

Мы вас теперь без штанов оставим».

А в Rand McNally им говорят:
«Нет, нет, нет, Аглоу существует».

Из-за того, что люди зачастили
на тот перекрёсток

(Смех)

в глуши среди полей,

надеясь попасть в место
под названием Аглоу,

кто-то на этом месте взял
и основал Аглоу, Нью-Йорк.

С бензоколонкой, магазином
и парой домов в свои лучшие времена.

(Смех)

Для писателя это, конечно,
невероятно заманчивая история,

потому что нам так хочется верить,
что созданные нами на бумаге сюжеты

могут на самом деле изменить мир,
в котором мы живём.

Отсюда и название моей книги:
«Бумажные города».

Но намного больше,
чем среда, где это происходит,

мне интересно само явление.

Легко согласиться, что мир определяет то,
как выглядят наши карты, правда?

То есть общие очертания мира
безусловно влияют на наши карты.

Но меня больше интересует то,

каким образом отображение мира
на картах изменяет сам мир.

Согласитесь, мир был бы совсем другим,
если бы север находился внизу.

Мир был бы совсем другим,
если бы Аляска и Россия не располагались

на противоположных сторонах карт.

И мир был бы совсем другим,

если бы Европа отображалась
на картах в её реальном размере.

Мир изменился согласно тому,
как мы изображаем его на картах.

Так и мы выбираем, так сказать,
в нашей личной картографии

как формировать карту нашей жизни,

что, в свою очередь,
определяет и саму нашу жизнь.

Я уверен: то, что мы наносим на карту,
преобразует нашу жизнь.

Не в смысле секретов «Сети Ангела» Опры

и не в смысле «победи свой рак сам».

Я имею в виду, что хотя
точки на картах не определяют места,

куда ты отправишься в жизни,

они показывают,
куда ты мог бы отправиться.

Вряд ли ты когда-либо посетишь места,
которых нет на твоей личной карте.

Так вот, в детстве я был
никудышным учеником.

У меня были отвратительные оценки,

и мне кажется, что причиной
моей неуспеваемости было то,

что я воспринимал образование
как череду препятствий,

поставленных на моём пути,

через которые надо было перепрыгивать,
чтобы добежать до взрослости.

Мне не хотелось перепрыгивать
через эти препятствия,

казавшиеся мне произвольными,
отчего я часто даже и не прыгал,

и тогда люди запугивали меня

разными фразами вроде:
«у тебя будет плохой аттестат»

или «ты не найдёшь хорошую работу».

А я и не хотел хорошей работы!

Насколько я мог судить в свои 11–12 лет,

люди с хорошей работой
вставали очень рано,

(Смех)

и первое, что люди с хорошей работой
делали по утрам, —

это затягивали удушающий
предмет одежды вокруг шеи.

Они буквально загоняли себя в петлю,

после чего шли на свою хорошую работу.

Мне это не казалось рецептом
счастливой жизни.

В моём 12-летнем, зацикленном
на символике воображении

эти люди, добровольно душащие себя

первым делом по утрам,

никак не могли быть счастливы.

Так зачем же преодолевать
все эти препятствия,

чтобы прийти к такому вот концу?

Это же ужасный конец!

А потом, в старших классах,
я перешёл вот в эту школу —

Индиан Спрингс —
небольшую школу-интернат

в пригороде Бирмингема, Алабама,

и в один миг взялся за учёбу.

Я начал учиться, потому что оказался

в обществе любителей знаний.

Я оказался среди людей,

которые приветствовали
интеллект и увлечённость

и для кого моё иронично-наплевательское
отношение к учёбе

не было чем-то умным и выдающимся,

а скорее походило на нехитрый
и невпечатляющий способ

уйти от сложных и захватывающих задач.

Итак, я начал учиться,
потому что учиться было круто.

Я узнал, что одни
бесконечные множества больше других,

узнал, что такое пятистопный ямб
и почему он так ложится на слух.

Я узнал, что Гражданская война в США
была связана с национализацией.

Я выучил законы физики,

понял, что взаимосвязь не всегда
бывает причинно-следственной,

и благодаря всем этим знаниям, кстати,

моя жизнь становилась ярче
буквально с каждым днём.

И пускай большинством из них
я не пользуюсь в своей «работе»,

для меня суть не в этом.

Суть — в картографии.

Как создаются карты?

Это когда ты приплыл
к какой-то земле и подумал:

«Неплохо бы зарисовать этот клочок земли»,

а потом задумался:
«Может, там найдётся ещё больше земли́».

Вот когда началось
для меня настоящее обучение.

Конечно, были учителя,
которые не махнули на меня рукой,

и мне очень с этими учителями повезло,

ведь у них было достаточно поводов
перестать тратить на меня усилия.

Но многое из того, чему я научился
в старших классах школы,

происходило не в классе,
а за его пределами.

Например, я могу процитировать

«Зимний день, и свет другой,

Луч косой, гнетущий,

Подавляющий порой,
Как собор поющий»

не потому, что мы проходили
Эмили Дикинсон в школе,

пока я сидел за партой,

а потому что со мной в школе
училась девочка

по имени Аманда,

в которую я был влюблён и которой
нравилась поэзия Эмили Дикинсон.

Я могу вам рассказать
про издержки упущенной выгоды,

потому что однажды, когда я играл
в Супер Марио, устроившись на диване,

пришёл мой друг Эммет и спросил:

«Сколько времени ты провёл
за игрой в Супер Марио?»

Я сказал: «Не знаю точно, часов шесть».

А он мне: «Прикинь, проработав
эти шесть часов в «Баскин Роббинс»,

ты заработал бы 30 долларов,
так что в каком-то смысле

ты отдал 30 долларов,
чтобы поиграть в Супер Марио».

А я ему: «По-моему, я не прогадал».
(Смех)

Но я понял, что такое
издержки упущенной выгоды,

и где-то в процессе

карта моей жизни улучшилась,
дополнилась новыми местами.

Появилось больше возможностей,
больше возможных вариантов будущего.

Это не было строго организованным
учебным процессом,

и я с удовольствием в этом признаюсь.

Процесс был беспорядочным
и противоречивым, я многого не знал.

Пусть я знал теорию Кантора о том,

что одни бесконечные множества
больше других,

но я не понимал сути
стоящих за этим исчислений.

Я знал про издержки упущенной выгоды,

но понятия не имел о законе
убывающей доходности.

Но прелесть аналогии между
обучением и картографией,

а не беспорядочными препятствиями,

через которые надо прыгать, в том,

что ты видишь кусочек берега
и тебе хочется увидеть больше.

Так что теперь я имею
представление об исчислениях,

лежащих в основе всех этих идей.

После общества
любителей знаний в школе

я попал в такое же общество в колледже,

потом ещё в одно,
когда я начал работать

помощником в журнале Booklist,

где я был окружён

невероятно начитанными людьми,

затем я написал книгу
и сделал то, о чём мечтают все писатели, —

быстро уволился с работы.
(Смех)

Впервые со времени учёбы в школе

я оказался без общества
любителей знаний,

и это было ужасно.

Просто невыносимо.

За эти два года я прочитал
огромное количество книг.

Я читал о Сталине,

о том, как узбеки пришли к мусульманству,

я читал книги о том,
как делаются атомные бомбы,

но мне казалось, что я просто
создавал себе препятствия

и сам через них прыгал вместо того,
чтобы испытывать радость

от принадлежности
к обществу любителей знаний,

сообществу, в котором люди
вместе работают в картографии

с целью лучшего понимания
и отображения окружающего нас мира.

А потом, в 2006 году,
я встретил этого парня.

Его зовут Зе Франк.

Я с ним лично не встречался,
только в интернете.

В то время у Зе Франка была своя программа
под названием «Шоу с Зе Франком»,

и это стало моим возвращением
в общество любителей знаний.

Вот рассказ Зе о Лас-Вегасе:

(Видео) Зе Франк: Лас-Вегас был построен
посреди огромной пустыни.

Всё, что здесь находится,
было привезено из других мест:

камни, деревья, водопады.

Эти рыбы тут так же не к месту,
как моя летающая свинья.

Так же, как и эти люди,
если представить себе

иссушённую пустыню вокруг.

Здесь были заново построены
монументы со всего мира,

где у них нет ни истории,

ни по-разному воспринимающих их людей.

Некоторые из них усовершенствовали.

Даже Сфинкс обзавёлся носом.

Здесь что видишь, то и получаешь,

и нет причин считать,
что ты что-то упустил.

Этот Нью-Йорк значит для меня
то же самое, что и для всех остальных.

Здесь всё вырвано из контекста,

а это значит, что контекст
позволяет что угодно.

Автопарковка, центр мероприятий,
«Акулий Риф».

Это искусственное место могло бы стать
одим из величайших мировых достижений,

раз никто здесь не дома,
значит, дома все.

Проходя сегодня утром по улицам,
я заметил, что большинство зданий —

это огромные зеркала,
отражающие солнце обратно в пустыню.

Но в отличие от большинства зеркал,
в которых твоё отражение

является частью какого-то места,
в этих зеркалах отражается пустота.

Джон Грин: Я скучаю по тем дням,

когда можно было увидеть
пиксели на видео. (Смех)

Зе не просто выдающийся
общественный интеллектуал,

он ещё и гениальный создатель сообщества,

сплотивший вокруг этих видео
своего рода клуб любителей знаний.

Мы даже в шахматы против Зе играли
и коллективно его обыграли.

Мы самоорганизовались, чтобы отправить
молодого человека в поездку по Штатам.

Мы превратили Землю в бутерброд,

когда человек в одной точке Земли
держал кусок хлеба,

а в прямо противоположной
точке планеты

другой человек держал
другой кусок хлеба.

Я понимаю, что это глупые затеи,
но они тоже чему-то «учат».

Именно это меня особенно вдохновляет,

и если вы выйдете в сеть, то найдёте там
множество подобных сообществ.

Найдите метку «матанализ»
на Tumblr и, разумеется,

вы увидите много жалоб
по поводу матанализа,

но вы также увидите людей,
отвечающих на эти жалобы

и утверждающих, что
матанализ интересен и прекрасен

и что можно найти решение
для любой нерешаемой проблемы.

Вы можете зайти на Reddit
и найти там такие подразделы,

как «Спроси историка»
или «Спроси учёного»,

где можно задать вопрос
специалистам в этих областях,

любой вопрос по теме,

от очень серьёзного
до самого примитивного.

Но на мой взляд, самые интересные
из появляющихся в интернете

обществ любителей знаний —
это те, что на YouTube,

и признаюсь, тут я не беспристрастен.

Страница YouTube мне во многом
напоминает школьный класс.

Возьмите, например, «Минутную Физику» —

человека, который учит мир физике.

(Видео) Итак, погнали.

С 4 июля 2012 года бозон Хиггса —
последняя фундаментальная часть

стандартной модели элементарных частиц,
обнаруженная экспериментально.

Но, спросите вы, почему бозон Хиггса

причислили к стандартной модели

наряду с хорошо знакомыми частицами:
электронами, фотонами и кварками,

если его не обнаружили в 70-х годах?

Хороший вопрос.
Тому есть две причины.

Во-первых, так же, как электрон —
это возбуждение в электронном поле,

бозон Хиггса — это просто частица,
являющаяся возбуждением

всепроникающего поля Хиггса.

А само поле Хиггса
является неотъемлемой частью

модели слабого ядерного взаимодействия.

В частности, поле Хиггса помогает
понять причину его слабости.

Мы поговорим об этом подробнее
в следующем видео,

но хотя в 80-х годах
теорию слабого взаимодействия

подтвердили с помощью уравнений,

поле Хиггса так смешано
со слабым взаимодействием,

что мы до сих пор не можем подтвердить

его реальное и независимое существование.

Джон Грин: Или вот видео

для моей программы Crash Course,
где я рассказываю о Первой мировой войне.

(Видео) Непосредственной причиной явилось,
как известно, убийство с Сараеве

28 июня 1914 года, когда австрийский
эрцгерцог Франц Фердинанд

был убит боснийско-сербским
националистом Гаврило Принципом.

По ходу стóит заметить,
что первая крупная война

XX века началась
с террористического акта.

И хотя Франца Фердинанда не особенно любил

его дядя, император Франц Жозеф —

вот это усы! —

убийство тем не менее заставило
Австрию предъявить Сербии ультиматум,

а так как Сербия согласилась лишь
на некоторые из требований Австрии,

Австрия объявила Сербии войну.

После чего Россия, будучи союзником
Сербии, стала мобилизовать армию.

А Германия, будучи союзником Австрии,

велела России прекратить мобилизацию,

чего Россия делать не стала,
тогда Германия мобилизовала свою армию,

объявила войну России,
заключила союз с Османской империей,

затем объявила войну Франции,
потому что Франция — сами понимаете!

(Смех)

И не только физика или мировая история

пользуются спросом на YouTube.

Вот видео по теоретической математике.

(Видео) Итак, вы — это я,
и снова на уроке математики,

куда вам надо приходить каждый день.

Вы проходите, скажем,
суммы числовых рядов.

Это ведь школьная тема?

Удивительно, что такую классную тему
удаётся превратить в ненавистный предмет.

Видимо, поэтому она включена
в школьную программу.

Итак, пытаясь себя как-то занять,

вы рисуете и думаете не о предмете,

а о том, как правильно сказать «рядов».

«Рядóв» или «ря́дов», а может, «рядей»?

Или, может быть, надо изменить
единственное число слова «ряд»?

Один «ряд», «рядий» или «рядиус»?

А единственное число от слова
«овцы» должно быть «овц».

Но сама идея таких рядов:

1/2 + 1/4 + 1/8 + 1/16 + ...,
приближающихся к единице,

полезна, если вам, скажем,
захочется написовать ряд слонов,

где каждый держит за хвост предыдущего:

взрослый слон, молодой слон, слон-малыш,

слон размером с собачку, слонёнок-щенок

и так до микроскопических
размеров и меньше.

Это уже покруче —

суметь нарисовать
бесконечный ряд слонов

и уместить его на одном тетрадном листе.

Джон Грин: И в завершение —
Дестин из «Умнее с каждым днём»,

рассказывающий об угловом моменте

и, раз уж это YouTube, о котах.

(Видео) Привет, это Дестин.
Рад вас видеть в «Умнее с каждым днём».

Как вы уже наверняка замечали,
коты почти всегда приземляются на лапы.

Вопрос на повестке дня: почему?

Как у большинства простых вопросов,
у него очень сложный ответ.

Например, давайте зададим
этот вопрос по-другому:

как при падении кошка переворачивается
так, что лапы оказывается снизу

без нарушения закона сохранения
углового момента?

Джон Грин: Все эти видео
объединяет нечто общее:

более полумиллиона
просмотров на YouTube.

И это не люди, которых
заставляют сидеть за партой,

а люди, принадлежащие
к обществам любителей знаний,

образовавшихся благодаря этим каналам.

Я уже говорил, что для меня
YouTube — это своего рода класс,

и так оно во многих смыслах и есть:

учитель стоит перед учениками,
как в традиционном классе:

здесь учитель, а здесь — ученики,

причём все они принимают
участие в обсуждении.

Я знаю, что комментарии на YouTube

имеют в мире интернета
очень плохую репутацию,

но на самом деле, если вы посмотрите
на комментарии к этим каналам,

вы увидите людей,
увлечённых предметом обсуждения,

задающих сложные, интересные вопросы,
касающиеся сути предмета,

и тут же людей,
отвечающих на эти вопросы.

И из-за того, что YouTube устроен так,

что видео, с которого я к вам обращаюсь,

находится на той же страничке,

что и ваши к нему комментарии,
вы как бы принимаете непосредственное,

реальное и активное участие в беседе.

А поскольку я обычно пишу комментарии,
я участвую в обсуждении вместе с вами.

И такое можно увидеть везде,
идёт ли речь об истории,

математике, естественных науках
или о чём-то ещё.

Вы также видите, как молодёжь
использует средства

и приёмы интернета
для создания сайтов, где ценят

интеллектуальную причастность
вместо ироничной отречённости,

возможно, ассоциирующихся у многих
с мемами и прочими интернет-формулами,

типа «Стало скучно — изобрёл матанализ»

или вот Хани Бу Бу с критикой
индустриального капитализма

[«Либеральный капитализм —
это не лучшее человечества.

Наоборот: это носитель
дикого разрушительного нигилизма»].

Вдруг вам не видно, что она говорит...
Ну да.

Я уверен, что эти сайты, эти сообщества

стали для нового поколения
любителей знаний

такими сообществами,
такими картографическими сообществами,

которые были у меня в старших классах
и позже в колледже.

И уже как взрослый,
найдя эти сообщества,

я снова оказался
в обществе любителей знаний

и снова смог продолжать учиться,
уже будучи взрослым,

поэтому мне не кажется, что учиться —
это сугубо привилегия молодых.

Каналы Ви Харт и «Минутная физика»
открыли для меня

кучу неизвестных мне до того вещей.

Я знаю, что все испытывают ностальгию

по дням парижских салонов
эпохи Просвещения

или по «Алгонкинскому круглому столу»:

«Ах, мне бы поучаствовать в этом,

как мне хотелось бы посмеяться
над шутками Дороти Паркер».

Но я уверяю вас, что эти места
по-прежнему существуют.

Они существуют в уголках интернета,
куда старики бояться нос показать. (Смех)

И я правда, правда верю, что когда
был придуман Аглоу, Нью-Йорк, в 1960 году,

когда Аглоу стал реальностью,
тогда всё только начиналось.

Спасибо.

(Аплодисменты)