Эта история началась в 1985 году,

когда в 22-летним возрасте

я стал Чемпионом мира по шахматам,

победив Анатолия Карпова.

Ещё раньше в том же году

я проводил так называемый
сеанс одновременной игры

против 32 лучших в мире
вычислительных машин

в Гамбурге в Германии.

Я выиграл все матчи,

и в то время никому не казалось
чем-то удивительным то,

что я смог выиграть
у 32 компьютеров одновременно.

Для меня это было золотое время.

(Смех)

Машины играли слабо,

а волосы держались крепко.

(Смех)

Но уже 12 годами позже

я играл не на жизнь, а на смерть
против одного единственного компьютера

в матче,

названном на обложке «Newsweek»

«Последний шанс разума».

Ненавязчиво так.

(Смех)

От мифологии до научной фантастики

поединок человека против машины

часто представляется,
как вопрос жизни и смерти.

Джон Генри,

«стальной молоток»,

легендарный афро-американский
супергерой XIX века,

соревновавшийся с паровым молотом

в пробивании тоннеля в скале.

Легенда о Джоне Генри —
часть давней традиции

противопоставления человека технологиям.

Эта риторика соперничества
доминирует и по сей день.

Мы учавствуем в гонке против машин,

это противоборство, если не война.

Нас лишают работы.

Людей заменяют, как будто
они уже исчезли с лица Земли.

Достаточно подумать, что такие фильмы,
как «Терминатор» или «Матрица»,

стали реальностью.

Есть лишь немного областей,

где тело и разум человека
могут на равных соперничать

с компьютером или роботом.

Мне бы хотелось, чтобы их было больше.

Вместо этого

я оказался одновременно
благословлён и проклят,

став олицетворением поражения

в противоборстве человека и машины,

о котором говорят до сих пор.

В самом знаменитом после Джона Генри
поединке человека с машиной

я сыграл два матча

против Deep Blue — суперкомпьютера IBM.

Никто уже не помнит,
что первый матч я выиграл.

(Смех)

(Аплодисменты)

Это было в Филадельфии, до проиграша
на следующий год в Нью-Йорке.

Думаю, это справедливо.