Наш курс о теории справедливости,
и я начну его с мысленного эксперимента.

Представьте, что вы — водитель трамвая,
который несётся со скоростью 100 км/ч,

и вдруг на своём пути
вы замечаете пятерых рабочих —

вы пытаетесь остановиться, но не можете,
так как отказали тормоза.

Вы в полном отчаянии, так как понимаете ,
что если врежетесь в этих рабочих, —

они все умрут.

Предположим, вы знаете это наверняка.

Вы чувствуете свою беспомощность,

как вдруг замечаете
боковую ветку справа от вашей,

и на ней находится только один рабочий.

Вы всё ещё можете управлять,
то есть вы сможете повернуть трамвай,

если захотите поехать по запасному пути,
убив при этом одного,

но спасая пятерых.

Вот и наш первый вопрос:
как правильно поступить?

Что бы вы сделали?

Давайте проголосуем:
кто повернул бы на боковую ветку?

Поднимите руки.

Кто бы не стал этого делать,
а просто бы поехал прямо?

Пожалуйста, не опускайте руки те,
кто поехал бы прямо.

Таких немного, получается
большинство свернули бы.

Давайте сперва выслушаем вас.

Ведь нам теперь надо разобраться,
почему вы считаете, что так правильно.

Давайте начнём с большинства,
то есть с тех, кто повернул бы

и поехал по запасному пути.

Почему вы бы так поступили?
И на каком основании?

Кто хочет поделиться соображениями?

Пожалуйста, встаньте.

Я считаю, что неправильно убивать пятерых,
если можно убить одного.

Нельзя убивать пятерых,
если можешь убить одного, —

хорошее рассуждение.

Есть кто-то ещё?

Все ли согласны с этим?

Да, пожалуйста.

Я думаю, причина та же, по которой
мы считаем героями людей,

врезавшихся на самолете в землю
в Пенсильвании 11 сентября,

потому что они решили убить
людей на самолёте,

чтобы не было убито
еще больше людей в зданиях.

Получается принцип тот же, что и
в этом случае 11 сентября,

при трагических обстоятельствах
лучше убить одного,

но сохранить жизнь другим.

Вот почему многие из вас повернули бы, да?

Теперь давайте послушаем тех
немногих, кто не повернул бы.

Да, вы.

Я думаю, что подобное мышление
оправдывает геноцид и тоталитаризм:

чтобы спасти одну расу,
вы истребляете другую.

Что бы вы сделали в таком случае?

Вы бы врезались и убили пятерых,
избегая ужаса геноцида?

Ну, видимо да.

Правда?
Да.

Хорошо, кто ещё?

Это смелый ответ, спасибо вам.

Давайте рассмотрим другой пример
с тем же трамваем

и посмотрим, будет ли большинство из вас
придерживаться той же логики:

смерть одного взамен смерти пятерых.

Теперь вы не водитель трамвая,
а наблюдатель.

Вы стоите на мосту и смотрите на рельсы,
как вдруг по ним начинает нестись трамвай,

и на пути у него пятеро рабочих.

Тормоза не работают, и трамвай
вот-вот врежется и убьёт пятерых.

Вы не водитель,
что делает вас ещё беспомощнее,

как вдруг замечаете, что рядом с вами,
прислонившись к перилам моста,

стоит очень толстый человек.

И вы могли бы его так подтолкнуть,
что он упадёт с моста на рельсы,

прямо навстречу трамваю —
он умрёт, но спасёт пятерых.

Кто столкнёт толстяка с моста?
Поднимите руки.

А кто не сделает этого?

Большинство людей не столкнёт.

Возникает закономерный вопрос:
что стало с вашей логикой:

лучше спасти пятерых, даже если придётся
жертвовать жизнью одного.

Что произошло с принципом, который
до этого одобрил почти каждый из вас?

Мне нужно мнение того,
кто оба раза оказался в большинстве:

в чём разница между первым
и вторым случаем?

Да, пожалуйста.

Предполагаю, что во втором случае
ты становишься активным участником,

сталкивая человека вниз.

Человек сам бы в противном случае
не оказался вовлечённым в ситуацию,

поэтому предпочтёт,
чтобы всё разрешилось без него.

Иначе он будет вовлечён во что-то,
чего бы хотел избежать

.....

Но тот самый рабочий на запасном пути

не выбирал, жертвовать собой или нет,
точно так же, как и толстяк, не правда ли?

Это правда, но он на рельсах.

А тот парень на мосту.

Продолжайте, можете изменить
решение, если хотите.

Хорошо, это правда сложный вопрос,
но вы хорошо постарались.

Кто ещё может объяснить
мнение большинства в обоих случаях?

Прошу.

Я считаю, что в первом случае,
где есть один рабочий против пятерых,

стоит выбор между двумя вариантами,
и ты вынужден принять решение,

но люди умрут, потому что несётся трамвай,
а не от твоих непосредственных действий.

Трамвай — техника и тебе придётся
в доли секунды сделать выбор,

тогда как столкнув толстяка будет
фактически убийством своими руками:

свои действия ты контролируешь,
а трамвай тебе уже неподвластен.

Поэтому я думаю, что это
немного разные ситуации.

.....

Я не думаю, что это весомая причина,
потому что ты выбираешь:

либо ты решаешь, кто умрёт из-за тебя,
либо решаешь повернуть и убить человека,

что является сознательным действием

Вы хотите ответить?

сталкивая кого-то на рельсы и убивая его,
ты фактически убиваешь его сам.

Ты столкнул его собственным руками

Да, столкнул его, это не то же самое, что
повернуть машину, которая собьёт насмерть.

Это не прозвучало как что-то правильное,
когда я стал говорить.

Нет, это было хорошо,
как вас зовут?

Эндрю.

Эндрю, позволь задать вопрос:
пусть ты стоишь на мосту рядом с толстяком

Я не сталкиваю его, пусть он стоит
над люком, который можно открыть,

повернув механизм.

Ты повернёшь?

По каким-то причинам это всё ещё
выглядит неправильным.

То есть, может быть если ты не нарочно
оперёшься на этот механизм или как-то так

или пусть машина как-то его снесёт,
тогда я бы согласился.

Да, всё ещё что-то неправильно в выборе,
который в первом случае не казался таким.

С другой стороны, в первом случае
ты явно вовлечён в ситуацию,

а во второй ты только наблюдатель.

У тебя есть выбор, стать участником,
или не скидывать толстяка.

Давайте на секунду забудем об этом случае,
он хорош, но представим другой.

С этого момента вы — доктор
в реанимационной,

и у вас шесть пациентов.

Они все — участники ужасной
аварии с трамваем.

Пять из них в умеренном состоянии,
у одного серьёзные травмы,

вы можете потратить весь день,
чтобы вылечить тяжело больного,

но в это же время пять умрут.

Или вы можете лечить пятерых,
вернуть им здоровье,

но в это время тяжело больной умрёт.

Сколько спасут пятерых,
будучи теперь доктором?

Кто спасёт одного?

Очень немногие, горстка людей.

Та же причина, я полагаю:
одна жизнь против жизни пятерых.

Другой случай с доктором:
вы хирург-трансплантолог,

у вас пять пациентов, каждому
жизненно необходим какой-то орган.

Одному — сердце, второму —лёгкое,
третьему — почка, четвёртому — печень,

а пятому — поджелудочная железа.

У вас нет донора органов,
вы просто смотрите, как они умирают.

Но кое-что происходит:
в соседней комнате сидит здоровый человек,

который просто пришёл провериться.

На протяжении нескольких недель
мы будем изучать разницу

между консеквенциализмом
и категорическим императивом.

Важнейший пример консеквенциальной
этики это утилитаризм — доктрина,

предложенная английским политическим
философом 18-го века Джереми Бентамом.

Наиболее видным философом
категориальной теории нравственности

является немецкий философ
18-го века Иммануил Кант.

Мы остановимся на этих двух
разных видах морального суждения,

дадим им оценку,
а также рассмотрим другие виды.

Из учебной программы видно,
что мы изучим множество книг:

произведения Аристотеля, Джона Локка,
Иммануила Канта, Джона Стюарта Милля,

и других.

Обратите внимание на то,
что мы не только рассмотрим эти книги,

но и обсудим современные
политические и правовые разногласия,

поднимающие философские вопросы.

Мы будем говорить о равенстве
и неравенстве, о позитивной дискриминации,

о свободе слова и пропаганде ненависти,

об однополых браках
и воинской повинности,—

эти и другие прикладные
вопросы будут подняты,

чтобы не только «оживить»
отвлечённые книги,

но и внести ясность,
что поставлено на карту

в нашей повседневной жизни, 
в том числе и в политическом отношении.

После изучения книг
и обсуждения прикладных вопросов,

мы увидим, как они дополняют
и освещают друг друга.

Возможно, это звучит заманчиво,
но я должен предупредить:

такой способ прочтения книг,
при котором вы упражняетесь в самопознании,

несет в себе определённые риски —
риски как персональные, так и политические;

риски, о которых знает каждый студент
курса политической философии.

Эти риски исходят из того,
что философия учит нас,

при этом нарушая привычный распорядок,
идя вразрез с тем, что мы уже знаем.

Парадоксально, но сложность этого курса в том,
что вы учите уже известное вам.

Знания, имеющиеся у нас из неоспоримых истин,
превращаются в чуждые.

Именно так работают наши примеры:
шутливые гипотетические случаи,
с которых мы начали эту лекцию, они правда отрезвляют.