Люди использовали средства коммуникации
для сексуальной переписки с давних времён.

Любовные письма, секс по телефону,
откровенные полароидные снимки.

Даже есть история про девушку, сбежавшую
с мужчиной после телеграфной переписки

в 1886 году.

В наши дни мы практикуем секстинг,
и я специалист в этой области.

Я не эксперт по сексуальной переписке,

хотя понимаю, что означает эта картинка.
Думаю, что вы тоже знаете.

[Это пенис]

(Смех)

Я изучаю секстинг с тех пор, как медиа
обратили на него внимание в 2008 году.

Мною написана книга о моральной панике,
связанной с секстингом.

И вот что я выяснила:

большинство людей беспокоятся
не о том, о чём следует.

Они пытаются полностью запретить секстинг.

Но позвольте спросить:

если секстинг происходит
по взаимному согласию — в чём проблема?

Люди любят разные вещи,
которые могут быть вам не по нраву,

например, сыр с плесенью или кинзу.

(Смех)

Как и любые развлечения,
секстинг — рискованное занятие,

но пока вы не посылаете снимки кому-то,
кто не хочет их получать,

в этом нет вреда.

Я думаю, что серьёзная проблема
возникает тогда,

когда люди начинают делиться 
частными фотографиями других

без их разрешения.

Вместо того чтобы волноваться о секстинге,

нам нужно больше думать
о безопасности цифровой личной жизни.

Согласие является здесь ключевым моментом.

Сейчас большинство людей,
занимающихся секстингом,

вообще не задумываются о согласии.

Вы знали, что введено уголовное наказание
за секстинг с участием подростков?

Он считается преступлением сродни
детской порнографии,

если на фотографии
есть кто-то моложе 18 лет,

и неважно,

что они сами себя
сфотографировали и разослали.

В итоге у нас странная правовая ситуация,

когда двое 17-летних могут легально
заниматься сексом в большинстве штатов,

но они не имеют права снимать его.

Некоторые штаты пытались приравнять
секстинг к мелким правонарушениям,

но в этих законах — та же самая проблема,

потому что они всё ещё считают
секстинг по согласию незаконным.

Нет смысла

в запрещении секстинга, это не поможет
решить проблему вторжения в частную жизнь.

Это так же, как сказать:

решим проблему изнасилования на свидании,
объявив все свидания незаконными.

Большинство подростков не арестовывают
за секстинг, но кое-кому не везёт.

Чаще под суд попадают подростки, которые
не нравятся родителям их партнёра.

Причиной может стать классовая
предубеждённость, расизм или гомофобия.

Конечно, большинство прокуроров
достаточно умны,

чтобы не выдвигать обвинений в детской
порнографии подросткам, но не все.

По данным исследователей
из Университета Нью-Гэмпшира,

7% арестованных за детскую
порнографию — подростки,

практиковавшие секстинг
с другими подростками.

Детская порнография —
серьёзное преступление,

но это не то же самое,
что секстинг между подростками.

Родители и педагоги
тоже склонны реагировать на секстинг,

не слишком задумываясь
о вопросе взаимного согласия.

Чаще всего они говорят подросткам:
«просто не делайте этого».

Мне абсолютно ясна их позиция:
правовые риски достаточно серьёзны,

и, конечно же, это потенциально
ведёт к вторжению в личную жизнь.

Когда вы были подростком,

вы поступали в точности так,
как вам говорили, не так ли?

Вы, наверное, думаете: «Мой ребёнок
никогда не станет этого делать».

Возможно, ваш ангелочек этого и избежит,

потому что в настоящее время только 33%

16- и 17-летних практикуют секстинг.

Но по мере взросления ваших детей
растут и шансы на их вовлечённость в это.

Все виденные мною исследования говорят,
что среди 18–24-летних таких уже 50%.

В большинстве случаев
ничего плохого не происходит.

Люди постоянно спрашивают меня:
«Разве секстинг не опасен»?

Вы же не оставите
свой кошелёк на скамейке в парке,

потому что знаете,
что тогда его украдут, так ведь?

Вот как я думаю об этом.

Заниматься секстингом — это как оставлять
свой кошелёк в доме своего парня:

если вы вернётесь на следующий день,

а все деньги исчезли,

то вам точно нужно бросить этого парня.

(Смех)

Вместо ввода уголовной ответственности

для предотвращения
вторжения в личную жизнь

мы должны положить
понятие согласия в основу

наших представлений о распространении
частной информации.

Вновь создаваемые средства коммуникации
вызывают новую волну опасений.

На поверку, в США самые первые
крупные дебаты по поводу приватности

были вызваны относительно новыми
для того времени технологиями.

В конце XIX века
люди были обеспокоены камерами,

которые внезапно стали компактнее,
чем когда-либо прежде,

и сплетнями из газет.

Они боялись, что о них будут собирать
информацию с помощью камер

и распространять её в отрыве от контекста.

Звучит знакомо?

Именно это тревожит нас в отношении
социальных сетей, дронов с камерами

и, конечно же, секстинга.

Опасения по поводу развития технологий

не лишены смысла,

ведь последние способствуют
развитию и освобождению

наших худших качеств и поведения.

Но это вполне решаемый вопрос.

Мы уже раньше сталкивались
с новой опасной технологией.

В 1908 году на рынок вышел
автомобиль «Форд T».

Повысилась смертность на дорогах.

Возникла серьёзная проблема...
а выглядит таким безопасным, да?

Для её решения попытались изменить
поведение водителей на дорогах:

ввели ограничение скорости и штрафы
за несоблюдение для усиления эффекта.

В течение последующих десятилетий

выяснилось, что устройство автомобиля
играет не последнюю роль.

Машины стали делать более безопасными.

В 20-е годы XX века появились
небьющееся ветровые стёкла.

В 50-е годы — ремни безопасности.

А в 90-е годы — подушки безопасности.

Три сферы —

право, частные лица и промышленность,
объеденились

для решения проблемы,
принесённой развитием новой технологии.

То же самое можно сделать
с цифровой безопасностью.

И, конечно, снова возникает
вопрос согласия.

Суть в следующем.

Перед распространением
вашей личной информации

человеку следует получить
у вас разрешение.

Идея подтверждённого согласия исходит
от противников изнасилований,

которые ратуют за то, чтобы спрашивать
согласие до совершения полового акта.

У нас имеются довольно высокие стандарты
согласия во многих других областях.

Например, перед операцией

ваш доктор должен убедиться,

что вы соглашаетесь
на эту процедуру осознанно.

Этот тип соглашения не похож на тот,
который есть в iTunes,

где вы пролистываете вниз и нажимаете
«согласен», не читая.

(Смех)

Обдумав тему согласия, мы придём к более
совершенным законам о приватности.

Сейчас у нас не так много способов защиты.

Ваш бывший муж или жена
могут совершить ужасный поступок:

заснять вас в стиле ню,
а затем загрузить это на порно-сайт.

Удалить эти изображения оттуда
почти невозможно.

Во многих штатах

вы в лучшей ситуации,
если снимали сами себя,

потому что тогда вы можете подать
иск о защите авторских прав.

(Смех)

Сейчас, если кто-то вторгнется
в вашу личную жизнь,

будь то человек, компания или АНБ,

вы можете подать иск,

но не факт, что вы выиграете, потому что

суды считают, что конфиденциальность
в цифровом пространстве невозможна.

Так что они не собираются никого
наказывать за её нарушение.

Люди до сих пор постоянно спрашивают меня,

не является ли цифровой формат изображений
причиной размывания границ

между личным и публичным?

Нет-нет!

Всё цифровое не становится
автоматически публичным.

В этом нет никакого смысла.

Учёный-правовед Нью-Йоркского университета
Хелен Ниссенбаум говорит,

что у нас есть законы, правила и нормы,

которые защищают
все виды личной информации,

и не имеет значения, цифровая она или нет.

Все записи о состоянии вашего здоровья
оцифрованы,

но ваш врач не может
просто так поделиться ими с кем угодно.

Вся ваша финансовая информация хранится
в электронных базах данных,

но ваш эмитент не может просто так
опубликовать историю ваших покупок.

Лучшие законы помогли бы в борьбе
с уже произошедшими нарушениями,

однако всем нам по силам личные изменения,

которые помогут защитить
частную неприкосновенность каждого.

Нам всегда говорят, что приватность

находится под нашей личной,
индивидуальной ответственностью.

Нам твердят: «Постоянно проверяй 
и обновляй свои настройки приватности».

Или: «Никогда не делись тем, 
что ты не хотел бы показать всему миру».

В этом нет смысла.

Цифровые мультимедиа принадлежат
социальному пространству,

и мы постоянно делимся разными вещами
с теми, кому доверяем.

Согласно исследователю
из Принстона Дженет Вертези,

наша информация и личная
неприкосновенность не только персональны,

но и интерперсональны.

Итак, одна из простых вещей,
которую вы можете сделать, —

начать спрашивать разрешение,
прежде чем поделиться чужой информацией.

Если вы хотите разместить чужое фото
в интернете, спросите разрешения.

Если вы хотите переслать цепочку писем,

спросите разрешения.

И если вы хотите поделиться
чьим-то обнажённым селфи,

естественно, спросите разрешения.

Такие изменения помогут в защите
личной неприкосновенности друг друга,

но в таком случае понадобится привлечение
высокотехнологичых компаний.

У них нет стимула помогать
защищать нашу личную неприкосновенность,

ведь их бизнес-модели строятся на том,
что мы делимся всем

с как можно бóльшим количеством людей.

Сейчас ситуация такая:
если я пошлю вам изображение,

вы можете разослать его кому угодно.

Но что, если я буду вольна выбирать,
подлежит это фото пересылке или нет?

Тогда появилось бы сообщение,
что у вас нет моего разрешения на это.

Мы постоянно применяем такой способ
для защиты авторского права.

Если вы купите книгу в электронном виде,
то вы не можете делиться ею со всеми.

Почему бы не применить
подобный метод для мобильных телефонов?

Мы можем потребовать у хай-тек компаний
по умолчанию добавить такую защиту

на наши устройства.

В конце концов,
мы вольны в выборе цвета машины,

но подушки безопасности
там будут в любом случае.

Если мы сейчас не задумаемся
о цифровой приватности и согласии,

нас ждут серьёзные последствия.

Подросток из Огайо...

давайте ради приватности
назовём её Дженнифер,

поделилась своими обнажёнными фото
со своим бойфрендом-школьником,

думая, что может доверять ему.

К сожалению, он её предал

и разослал эти фото всей школе.

Дженнифер была смущена и унижена,

но никто ей не посочувствовал, напротив —
одноклассники притесняли её.

Они называли её потаскухой и шлюхой

и сделали её жизнь невыносимой.

Дженнифер начала пропускать школу,
и её оценки испортились.

В итоге она решила покончить с собой.

Дженнифер не совершила ничего плохого.

Всё, что она сделала, —
поделилась фото в стиле ню

с кем-то, кому доверяла.

И всё же закон гласит,

что она совершила ужасное преступление
сродни детской порнографии.

Гендерные нормы говорят,

что, делая такие фото самой себя,

она совершила ужасно неприличную вещь.

Если мы допускаем невозможность сохранения
приватности в цифровом пространстве,

тогда мы с лёгкостью оправдываем
ужасающее поведение её партнёра.

Люди постоянно говорят жертвам
нарушения приватности:

«О чём ты думал?

Ты не должен был отправлять
эту фотографию».

Если вы пытаетесь понять, что сказать
вместо этого, попробуйте сделать так.

Представьте, что вы встретили друга,
сломавшего ногу при катании на лыжах.

Человек рискнул ради развлечения,
и ему не повезло.

В этом случае вы, вероятно,
не скажете гадкое:

«А не надо было кататься на лыжах».

Если поразмышлять о согласии,

то станет ясно, что жертвы
нарушения конфедициальности

заслуживают нашего сострадания,

а не обвинений в преступлении, унижений,
домогательств или наказания.

Мы можем поддержать жертв и предотвратить
нарушения конфидициальности

введением правовых, индивидуальных
и технологических изменений.

Потому что проблемой является не секстинг,
а цифровая конфедициальность.

И одним из решений является
решение вопроса с согласием.

Когда к вам обратится очередная
жертва нарушения приватности,

вместо того, чтобы обвинять её,

давайте изменим наш взгляд
на цифровую приватность

и проявим понимание и сочувствие.

Спасибо.

(Аплодисменты)