Крис Андерсон: Итак,
эта проблема занимала вас

последние несколько лет.

В чём, по вашему, заключается проблема?

Эндрю Форрест: В пластике.

Проще не бывает.

Мы неспособны использовать
его громадный энергетический потенциал

и просто его выбрасываем.

КА: Мы видим отходы повсюду.

В худшем случае это выглядит примерно так.

Интересно, где было сделано это фото?

ЭФ: На Филиппинах,

и знаете, дамы и господа, там много рек,

которые выглядят точно так же.

Это Филиппины.

И так — повсюду в Юго-Восточной Азии.

КА: Значит, пластик выбрасывают в реки

и оттуда он, разумеется, попадает в океан.

Это очевидно, мы видим его на пляжах,

но вас больше всего беспокоит не это,
а то, что происходит с пластиком в океане.

Расскажите об этом.

ЭФ: Хорошо, да. Спасибо, Крис.

Около 4 лет назад

мне захотелось совершить
что-нибудь абсолютно безумное,

и я принял решение получить
докторскую степень по экологии моря.

Там я узнал страшное —

да, я многое узнал
о жизни морских организмов, —

но ещё больше я узнал о смерти в море,

о массовой гибели рыбы,

морских обитателей, млекопитающих,

чья природа похожа на нашу,

и все они умирают миллионами, 
а то и триллионами

из-за пластика.

КА: Пластик считают плохим, 
но предсказуемым. Так?

Люди кидают что-то в океан: 
«Ну, это будет здесь вечно.

Ничему ведь не повредит?»

ЭФ: Знаете, Крис, это просто 
невероятный материал для экономики.

Но это самый худший материал для экологии.

Самое ужасное в пластике — это то, 
что, когда он попадает в природу,

он распадается.

Он не перестаёт быть пластиком.

Он распадается всё мельче и мельче,

и главная новость, Крис,

которая известна в морской
экологии уже пару лет,

в том, что это ударит по людям.

Мы уже знаем, что нанопластик,

мельчайшие частицы пластика, 
несущие негативный заряд,

могут проходить через поры кожи.

Но это ещё не всё.

Плохая новость в том, что они проходят 
через гематоэнцефалический барьер,

защитный слой, покрывающий мозг.

Мозг немного аморфен,

это влажная масса с небольшими 
электрическими зарядами.

Если туда добавить негативно 
заряженную частицу —

в особенности частицу, которая 
может переносить патогены, —

и вот у вас есть негативный заряд, 
который притягивает

позитивно заряженные элементы, 
например, патогены, токсины,

ртуть, свинец.

Эти новости науки мы будем 
наблюдать ближайшие 12 месяцев.

КА: Вы уже говорили, что
на каждую рыбу в океане

приходится около 600 пластиковых пакетов.

Они распадаются,

их будет ещё больше,

и мы ещё не видели даже 
начала последствий всего этого.

ЭФ: Мы действительно ещё их не видели.

В Фонде Эллен МакАртур работают 
достойные учёные,

мы давно с ними сотрудничаем.

Я полностью подтверждаю их выводы.

Согласно им, одна тонна пластика

будет приходиться на 3 тонны рыбы 
не к 2050 году —

и меня раздражают люди, 
говорящие про 2050, — а к 2025.

Это совсем скоро.

Практически здесь и сейчас.

Чтобы уничтожить жизнь в океане, 
не потребуется и тонны пластика.

Меньшее количество 
справится с этой задачей.

Необходимо решить эту проблему. 
Времени уже нет.

КА: У вас есть идея, как решить её, и это

не типичный подход борца за природу,

а подход бизнесмена, предпринимателя, 
который провёл

всю свою жизнь размышляя
о глобальных экономических системах,

и как они функционируют.

Если я правильно понял,

Ваша идея заключается в том, 
что появятся герои вроде неё.

Чем она занимается?

ЭФ: Крис, она собирает мусор,

и раньше было 15–20 миллионов 
таких сборщиков,

пока Китай не прекратил принимать 
мусор из других стран.

Цена пластика, и так минимальная, 
совсем упала.

Поэтому и появились люди вроде неё.

Хотя она ребёнок и должна быть в школе.

Она должна учиться.

По сути, это рабство.

Мы с моей дочерью Грейс
встречали сотни таких людей.

КА: Существует также и много взрослых, 
буквально миллионы по всему миру,

и в некоторых отраслях

благодаря им

мы особо не видим, например, 
металлические отходы.

ЭФ: Это верно.

На самом деле эта девочка — 
герой окружающей среды.

Её конкурент — огромная
нефтехимическая фабрика

неподалёку,

стоимость которой 3,5 миллиарда долларов.

В этом вся проблема.

У нас больше нефти и газа
в виде пластика и мусора,

чем всех нефтегазовых ресурсов США.

Так что она герой.

А вот так выглядит свалка, дамы и господа,

и это сплошная нефть с газом.

КА: Потенциально здесь
заключена большáя ценность,

на которую сборщики мусора могли бы жить.

Почему они не могут?

ЭФ: Потому что мы всегда воспринимаем

пластик по цене производства из органики,

и это предубеждение мешает

экономично и выгодно 
перерабатывать пластик.

Знаешь, весь пластик построен 
на нефти и газе.

Пластик — на 100% полимер, 
то есть на 100% состоит из нефти и газа.

Знаешь, во всём мире произведено 
достаточно пластика

для всех наших нужд.

Когда мы перерабатываем пластик,

если это не выходит дешевле производства,

то, конечно, мы продолжаем производить.

КА: Это и есть основополагающая проблема,

цена переработки обычно выше,

чем покупка нового пластика,
произведённого из топлива.

Это основная проблема.

ЭФ: Небольшая поправка, Крис.

Я потребитель.

Я понимаю, что раньше вокруг 
деревень валялся

металлолом, куски железа и меди,

особенно в развивающихся странах.

Люди поняли, что в этом есть ценность.

Что это ценные предметы,

а не мусор.

Сейчас на улицах городов и 
деревень чисто,

не споткнёшься о металлолом,

потому что он имеет цену, 
его перерабатывают.

КА: В чём заключается ваша идея, 
как поменять ситуацию с пластиком?

ЭФ: Итак, Крис,

в основном, я занимался 
исследованиями для написания докторской.

Я справился с этим, ведь моё преимущество 
как бизнесмена

в том, что люди
готовы встретиться со мной.

Для некоторых бизнесменов

я был словно диковинным зверем в зоопарке,

они соглашались на встречу
с Твигги Форестом.

И уже на встрече

я мог расспросить их.

Я обратился к большинству компаний 
в нефтегазовом секторе

и секторе массового производства
по всему миру,

и увидел реальное намерение измениться.

Конечно, есть пара динозавров,

которые будут надеяться на лучшее 
и ничего делать,

но есть желание меняться.

Предметом наших обсуждений было то,

что 7,5 миллиарда людей во всём мире

не заслуживают того, чтобы окружающая 
среда была уничтожена пластиком,

океаны теряли воду или подводный мир
из-за пластика.

Ты приходишь к цепочке,

где десятки тысяч брендов, 
у которых мы покупаем кучу продукции,

и всего сотня производителей полимеров

и больших нефтехимических заводов,

которые сбывают весь этот
одноразовый пластик.

КА: То есть всего сотня компаний

находится у основания этой 
производственной цепочки.

ЭФ: Да.

КА: И что вы хотите от них добиться?

ЭФ: Нужно, чтобы они повысили стоимость

основы для пластика из нефти и газа,

которую я называю «плохим пластиком»,

повысили его стоимость

таким образом, чтобы, разойдясь
по брендам и дойдя до нас, потребителей,

мы даже не заметили повышение цены
на чашку кофе или

Колу, Пепси, что угодно.

КА: Дополнительный цент?

ЭФ: Меньше. Четверть, половина цента.

Самый минимум.

Зато повышение цены

сделает каждый кусочек пластика
ценным повсюду.

И где мусора больше всего,

скажем, в Юго-Восточной Азии, Индии,

там выигрыш будет наибольшим.

КА: Хорошо, кажется,
для этого нужны два этапа.

Первый, если цену повысят,

но лишнюю сумму выделят

и передадут — кому? —
в фонд, созданный кем-то,

чтобы решить проблему — и?

На что пойдут деньги, 
которые запрашивают дополнительно?

ЭФ: Когда я обращаюсь к большому бизнесу

и говорю: «Смотрите, нужно, 
чтобы вы изменились,

и это нужно сделать быстро»,

они от скуки закатывают глаза,

пока я не скажу: «Это отличный бизнес».

«Эндрю, я весь внимание».

Я говорю: «Отлично, нужно сделать взнос

в фонд окружающей среды
и преобразования отрасли.

Через два-три года

вся глобальная индустрия пластика

может перейти от получения своей основы

от органического топлива

к основе из пластика.

Технология есть.

Она доказана».

Я взял две многомиллиардные операции
из ниоткуда,

понимая, что технологию 
можно масштабировать.

Я знаю как минимум дюжину технологий,
чтобы перерабатывать все типы пластика.

Как только эти технологии
станут экономически выгодными,

в чём и есть моя идея,

мировая общественность будет 
получать пластик

из существующего пластика.

КА: Каждая продажа нового пластика
вносит сумму в фонд,

который используется для 
перехода индустрии

и оплаты таких вещей, 
как очистка и прочее.

ЭФ: Точно. Да.

КА: Есть также невероятная 
побочная выгода,

которая, возможно, вообще 
является главной выгодой

создания рынка.

Внезапно переработка пластика 
становится огромным бизнесом,

который может позволить 
миллионам людей во всём мире

заработать на жизнь, собирая его.

ЭФ: Да, именно так.

Всё, что нужно сделать, это взять
пластик из органики по такой цене,

и переработанный пластик по такой.

И поменять их местами.

Переработанный должен быть дешевле.

Самое интересное, Крис, как ты знаешь,

мы выкидываем 300–350 
миллионов тонн пластика.

По собственным оценкам 
нефтегазовых компаний,

это количество вырастет до 
500 миллионов тонн.

Это растущая проблема.

Но каждая тонна этого мусора — полимеры.

Полимеры стоят 1000–1500 
долларов за тонну.

Это половина триллиона долларов,
которая пойдёт в бизнес и сможет создать

рабочие места, возможности
и благосостояние по всему миру,

особенно в самых бедных регионах.

А сейчас мы выкидываем пластик.

КА: Это побудит крупные компании 
инвестировать в перерабатывающие заводы

буквально по всему миру.

ЭФ: По всему миру.

Поскольку технология предполагает
низкие вложения,

их можно поместить
и на свалках, и у больших отелей,

у хранилищей мусора, везде.

перерабатывать мусор в смолу.

КА: Как филантроп

вы готовы вложить свои средства в проект.

Какова роль филантропии в этом проекте?

ЭФ: Думаю, необходимо от 40 
до 50 миллионов долларов,

чтобы запустить проект,

после этого необходимо 
создать абсолютную прозрачность ,

чтобы все могли увидеть,
что конкретно происходит.

От производителей смолы
до производителей продуктов,

люди смогут увидеть,
кто играет по правилам,

кто защищает планету, и кому всё равно.

Это будет стоить около
миллиона долларов в неделю,

и мы собираемся подписаться на 5 лет.

Общий вклад составит 
около 300 миллионов долларов.

КА: Ничего себе.

Сейчас...

(Аплодисменты)

Вы общались с компаниями вроде Кока-Колы,

которые готовы участвовать,
готовы к более высоким издержкам,

и они согласны

пока всё честно.

ЭФ: Да, всё честно.

Кока-Кола не хотела бы, 
чтобы Пепси «вела мяч»,

только если весь мир не узнал бы,
что «мяча» у Пепси нет.

А так им было бы всё равно.

Дело в прозрачности рынка,

при которой попытка обмануть систему

сразу видна и всему рынку, и покупателям.

Покупатели также хотят принимать участие.

7,5 миллиона людей.

Мы не хотим, чтобы наш мир 
был уничтожен сотней компаний.

КА: А теперь скажите, вы уже рассказали,
что будут делать компании,

что будете делать вы.

А что могут сделать остальные люди?

ЭФ: Я бы хотел, чтобы мы все

по всему миру

зашли на сайт noplasticwaste.org.

Вы сможете связаться с сотней 
производителей смолы,

которые находятся в вашем регионе.

Вы найдёте как минимум одного,

с которым сможете связаться по имейлу, 
в Твиттере или позвонить ему

и сообщить, что вы хотите, чтобы он 
сделал взнос в фонд,

управляемый отраслью или Всемирным банком.

Он собирает десятки миллиардов долларов
каждый год,

чтобы перевести отрасль на 
получение пластика из пластика,

а не из органики —

это не нужно, плохо. А вот это хорошо.

Это может очистить окружающую среду.

У нас достаточно капитала,

у нас десятки миллиардов долларов,
Крис, в год,

чтобы очистить окружающую среду.

КА: Вы в бизнесе по переработке.

Это является конфликтом интересов для вас,

или, наоборот, это огромная возможность?

ЭФ: Смотри, я в бизнесе железной руды

и я конкурирую с бизнесом
по сбору металлолома,

вот почему вокруг нет металлолома, 
о который можно запнуться,

порезать палец,

так как его собирают.

КА: Но это не причина,
по которой вы переходите

в бизнес по переработке пластика.

ЭФ: Нет, я собираюсь приветствовать 
этот бум.

Это будет связующей цепью для пластика.

И станет быстроразвивающейся отраслью, 
которая будет развиваться во всём мире,

особенно там, где высокий уровень 
бедности, так как там

больше всего мусора, а это ресурс.

Я поприветствую эти изменения
и отойду в сторону.

КА: Твигги, мы живём в эпоху,

когда люди во всём мире жаждут новой
циркулярной экономики,

чтобы длинные цепи поставок,
огромные индустрии

в корне изменились.

Мне кажется, это масштабная идея,

и вам потребуется множество людей,
поддерживающих вас

на пути к успеху проекта.

Спасибо, что рассказали нам о своей идее.

ЭФ: Спасибо. Огромное спасибо, Крис.

(Аплодисменты)