Кролик учится играть на церковном органе,
рыцарь сражается с гигантской улиткой,
а голый мужчина задницей дует в трубу.
Нанесённые кисточками с беличьей щетиной
на велень или пергамент
переписчиками из мужских и женских
монастырей или городскими ремесленниками,
эти странные рисунки украшают собой
поля наиболее ценных манускриптов
эпохи Средневековья.
В подобных иллюстрациях зачастую
рассказана другая история,
не менее интересная, чем основная.
Некоторые рисунки встречаются во многих
иллюстрированных манускриптах
и зачастую дополняют религиозные тексты,
которые ими украшены.
Например, дикобраз,
насаживающий фрукты на иголки,
может олицетворять дьявола,
крадущего плоды веры,
или Христа, принимающего
на себя грехи человечества.
Средневековое поверье гласит,
что охотник может поймать единорога,
только если зверь положит
рог деве на колени,
то есть единорог, возможно, является
либо символом любовного искушения,
либо Христа, схваченного врагами.
Кролики же олицетворяют
сладострастную натуру человека
и, несмотря на все свои прегрешения,
могут заслужить прощение,
только если исполнят духовную музыку.
Все эти символы были знакомы
европейцам Средневековья
из других видов фольклора
и устного народного творчества,
но с веками некоторые
из них приобрели ореол тайны.
На сегодняшний день
невозможно сказать наверняка,
что означает повторяющийся мотив
рыцаря, что сражается с улиткой,
или почему зачастую рыцарь,
скорее всего, оказывается проигравшим.
Улитка, возможно, символизирует
неотвратимость смерти,
которая рано или поздно сразит
даже самых сильных рыцарей.
Но моллюск может означать смирение
и призыв рыцарю умерить гордыню.
Многие иллюстрированные манускрипты —
это копии религиозных
и классических произведений,
и переписчики добавляли к тексту
собственные идеи в виде иллюстраций.
Например, рисунок трубы,
соединённой с задом,
скорее всего, намекал на несогласие
или добавлял нотки иронии
к тому, о чём говорилось в тексте.
Миниатюры также применялись
для крамольных политических комментариев.
В рукописи «Смитфилдские декреталии»
даётся подробное изложение церковных
законов, а также наказаний ослушавшимся.
Но на полях мы видим гусей,
собирающихся повесить лиса,
возможный намёк на то, что простые люди
могут отвернуться от жестоких угнетателей.
В «Большой хронике»
Матвей Парижский вкратце излагает
скандальную историю своего времени,
в которой Гриффин, принц Уэльский,
разбился насмерть, свалившись
с одной из башен лондонского Тауэра.
Полагали, что принц упал случайно,
но Матвей Парижский пишет,
что были и те, кто считал,
что принца столкнули.
На полях летописец проиллюстрировал
собственную версию,
нарисовав принца, срывающегося на смерть
при попытке сбежать по верёвке,
сделанной из простыней.
Где-то на полях можно обнаружить
истории куда более личного свойства.
В «Псалтире Латтрелла»,
сборнике псалмов и молитв, сделанном
по заказу сэра Джефри Латтрелла,
мы находим изображение девушки,
которая занята причёской,
в то время как некий юноша
поймал в сачок птичку.
Мы видим у мужчины выбритый затылок,
который постепенно снова зарастает,
что указывает на священника,
пренебрегающего клятвами целомудрия.
С этой миниатюрой
связана скандальная история семьи:
Елизавета, дочь Джефри, сбежала
с молодым священником.
Возможно, эту иллюстрацию в манускрипт
поместил духовный наставник семьи,
чтобы напомнить
своим заказчикам о прегрешениях
и призвать их
к духовному самосовершенствованию.
Некоторые художники даже помещали
в манускрипты автопортреты.
На первой странице
собрания сочинений Кристины Пизанской
изображена сама писательница,
вручающая книгу королеве Франции.
Королеве настолько понравилось
предыдущее сочинение де Пизан,
что она заказала себе
личную копию манускрипта.
Благодаря столь высокому покровительству
писательница смогла основать в Париже
мастерскую по производству книг.
Традиция написания иллюстрированных
манускриптов насчитывает более тысячи лет.
Как отдельные каллиграфы, так и цеха
мастеров создавали рукописные книги
для самых разных нужд: молитвенники,
книги для богослужений, учебники
и даже книги-обереги,
которые брали с собой в бой.
Но в любых рукописных книгах
крошечные миниатюры на полях
позволяют нам приподнять завесу над тем,
что творилось в умах создавших их
художников Средневековья.