Здравствуйте.
Во всём мире более 1,5 миллиарда человек
переживают вооружённые конфликты.
В ответ люди вынуждены бежать
из своей страны,
так более 15 миллионов человек
становятся беженцами.
Дети, без сомнения,
являются самыми невинными
и уязвимыми жертвами...
И не только из-за очевидной угрозы
физической безопасности,
но часто из-за негласного
влияния войны на их семьи.
Война ставит детей под серьёзную угрозу
возникновения психологических
и поведенческих проблем.
Как можно представить, дети встревожены,
чувствуют на себе угрозу и риск.
Но есть и хорошие новости.
Качество ухода за детьми в семье
может повлиять на их
благосостояние больше,
чем сама война, которую они переживают.
Детей можно защитить тёплым,
хорошим воспитанием
во время и после конфликта.
В 2011 году я была
на первом курсе аспирантуры
Школы психологических наук
в Университете Манчестера.
Как и многие из вас,
я следила за конфликтом в Сирии
по телевизору.
Моя семья родом из Сирии,
и поэтому я рано потеряла
несколько членов семьи
при действительно трагичных
обстоятельствах.
Мы собирались всей семьёй и смотрели,
что показывают по телевизору.
Мы все видели те сцены:
как бомбят здания,
хаос, разрушения,
кричащих и убегающих людей.
Больше всего меня задевали те люди,
кричащие и убегающие,
особенно запуганные дети.
У меня было двое, как это бывает,
любознательных детей.
Им было пять и шесть лет —
возраст, когда обычно задают
много вопросов
и ждут настоящих, убедительных ответов.
Мне стало интересно,
каково было бы воспитывать детей
в районе военных действий
и лагере беженцев.
Изменились бы мои дети?
Потеряли бы светлые счастливые
глаза моей дочери этот блеск?
Стал бы мой спокойный и беззаботный сын
пугливым и замкнутым?
Справилась бы я?
Изменилась бы я?
Мы, психологи и специалисты
по подготовке родителей,
знаем, что обучение родителей
навыкам ухода за детьми
может иметь огромное влияние
на состояние детей.
И это мы называем подготовкой родителей.
У меня был вопрос,
могут ли программы подготовки
быть полезны семьям,
когда они ещё находятся
в военных зонах и лагерях беженцев?
Можно ли прийти к ним
с советом или обучением,
которые помогут им побороть эти трудности?
Я обратилась к своему
научному руководителю,
профессору Рэйчел Кэйлем,
с идеей использовать мои научные знания
с целью изменить мир.
Я не знала, чем конкретно хочу заняться.
Она терпеливо меня выслушала
и затем, к счастью, сказала:
«Если это то, чем ты хочешь заниматься,
и это многое для тебя значит,
давай так и сделаем.
Давай узнаем, могут ли
программы подготовки родителей
быть полезны семьям в таком положении».
Последние пять лет мы с коллегами,
профессором Кэйлем
и доктором Ким Картрайт,
работаем над способами поддержки семей,
переживших войну и вынужденный переезд.
Чтобы понять, как помочь семьям,
пережившим конфликт,
поддержать детей,
в первую очередь, очевидно, нужно узнать,
каковы их основные проблемы,
верно?
Это кажется очевидным.
Но зачастую самые уязвимые из тех,
кому мы пытаемся помочь, —
это те, кого мы не спрашиваем.
Сколько раз мы думали,
что наверняка знаем, как помочь кому-либо,
не спрашивая их самих?
Я поехала по лагерям беженцев
в Сирии и Турции,
общалась с семьями и слушала.
Я выслушивала трудности родителей,
слушала об их борьбе
и слышала их крик о помощи.
Иногда я останавливалась,
так как всё, что я могла сделать,
это брать их за руки
и тихо плакать и молиться.
Они рассказывали о своих усилиях,
они рассказывали о суровых,
жёстких условиях лагеря,
в которых было трудно сосредоточиться
на чём угодно, кроме главных потребностей,
таких как походы за чистой водой.
Они рассказывали, что видели,
как их дети становились замкнутыми:
грусть, депрессия, злость,
недержание, испуг, боязнь громких звуков,
боязнь кошмаров —
ужасных, ужасных кошмаров.
Эти семьи пережили всё,
что мы видим по телевидению.
Матери, почти половина из которых
вдовы военнослужащих
или которые даже не знали,
живы ли их мужья,
рассказывали, как плохо они справлялись.
Они видели, как менялись их дети,
и не знали, как им помочь.
Они не знали,
как ответить на вопросы детей.
Было удивительно и очень мотивировало то,
как у этих семей получалось
поддерживать своих детей.
Несмотря на все трудности,
с которыми они сталкивались,
они старались помогать своим детям.
Они старались найти поддержку у работников
неправительственных организаций,
у учителей в лагерях беженцев,
у медиков,
у других родителей.
Я познакомилась с одной мамой,
которая пробыла в лагере всего 4 дня,
но которая неоднократно старалась
найти помощь
для своей восьмилетней дочери,
у которой были ужасные кошмары.
К сожалению, почти всегда
эти попытки тщетны.
Докторá в лагерях, если они вообще есть,
почти всегда слишком заняты,
или у них нет достаточно знаний и времени
для простой поддержки родителей.
Учителя в лагерях и другие родители также
являются частью нового общества беженцев
и тоже сталкиваются с новыми проблемами.
И тогда мы начали думать.
Как можно помочь этим семьям?
Семьи решали более серьёзные проблемы,
чем им это было под силу.
Конфликт в Сирии дал понять,
что невозможно было бы
поддержать каждого члена семьи.
Как ещё мы бы могли помочь им?
Как помочь людям
на уровне всего населения
при низких затратах
в это ужасное, страшное время?
После долгих разговоров с работниками
негосударственных организаций
один из них предложил потрясающую идею
распространять информационные листовки
для родителей на упаковке хлеба,
который доставляли семьям
в зонах конфликта в Сирии
гуманитарные работники.
Так мы и поступили.
Упаковка хлеба
никак не изменила внешний вид
кроме двух дополнительных листков бумаги.
Один — информационная листовка
с общими советами и информацией,
в которой сообщалось,
что могли испытывать родители и дети.
И информация о том,
как помочь себе и своим детям,
например, как уделять время ребёнку,
выражать свою любовь,
как быть более терпеливым с ребёнком,
как с ним разговаривать.
На другом листе была анкета
и, конечно же, ручка.
Это просто распространение листовок
или возможный способ оказания
первой психологической помощи,
которая обеспечит тёплое,
надёжное и любящее воспитание?
У нас получилось распространить
3 000 копий всего за одну неделю.
Удивительно было получить 60% ответов.
Ответили 60 процентов из 3 000 семей.
Я не знаю, сколько у нас анкет сейчас,
но такой показатель просто потрясающий.
Такой показатель в Манчестере
был бы больши́м успехом,
не говоря уже о конфликтной зоне в Сирии,
что действительно показывает,
насколько это было важно семьям.
Помню, насколько взволнованы мы были
и с нетерпением ждали результатов анкет.
Семьи оставили сотни писем,
в основном невероятно позитивных
и вдохновляющих.
Но моё любимое — это:
«Спасибо, что не забыли нас
и наших детей».
Это открывает возможные способы
оказания психологической помощи семьям,
а также получение обратной связи.
Представьте распространение
через другие продукты,
такие как молоко для детей,
средства гигиены для женщин
или даже продуктовые корзины.
Но давайте копнём глубже,
потому что проблема беженцев
влияет на каждого из нас.
Нас ежедневно забрасывают
статистикой и фотографиями,
и это неудивительно,
потому что за последний месяц
более миллиона беженцев
добрались до Европы.
Один миллион.
Беженцы вливаются в общество,
они становятся нашими соседями,
их дети ходят в школы с нашими детьми.
Поэтому мы переделали листовки
под нужны европейских беженцев.
Они есть в открытом доступе в интернете
и в местах высокого наплыва беженцев.
Например, эту листовку загрузили
на сайт шведской системы здравоохранения,
и в течение 45 минут
она была скачана 343 раза.
Это показывает, насколько важно
для волонтёров, врачей и родителей
иметь открытый доступ
к первой психологической помощи.
Был 2013 год, я сидела на холодном,
твёрдом полу лагерной палатки.
Меня окружали матери, так как я проводила
занятие для целевой группы.
Напротив меня находилась пожилая женщина,
а за ней, казалось,
лежала 13-летняя девочка,
положив голову на колени этой женщине.
Девочка вела себя тихо
на протяжении всего занятия,
не проронив ни слова,
прижав колени к груди.
К концу занятия,
когда я благодарила матерей за их время,
пожилая женщина взглянула на меня,
показала на девочку
и спросила: «Можете помочь с...»?
Не совсем понимаю, чего она ожидала,
я взглянула на девочку, улыбнулась
и по-арабски сказала:
«Салам алейкум. Шу-исмак?»
«Как тебя зовут»?
Она посмотрела на меня
очень смущённо и безучастно,
но потом ответила: «Халюль».
Халюль — это уменьшительное
от арабского женского имени Хала
и обычно используется при обращении
к очень маленьким девочкам.
Тут я поняла, что на самом деле
Хала, вероятно, гораздо старше 13.
Хала оказалась 25-летней
матерью троих маленьких детей.
Она была уверенной, живой, энергичной,
любящей и заботливой матерью
своих детей,
но война всё изменила.
Она пережила падающие на город бомбы,
она пережила взрывы.
Когда вражеские самолёты
кружили над их домом,
сбрасывая бомбы,
её дети кричали от ужаса из-за шума.
Хала хватала подушки
и отчаянно закрывала детям уши,
чтобы оградить их от шума,
и в то же время кричала сама.
Когда они добрались до лагеря беженцев
и она осознала, что они,
должно быть, в безопасности,
Хала начала вести себя, как ребёнок.
Она полностью отвергла свою семью
детей, мужа.
Она просто больше не справлялась.
Это пример борьбы
с очень жестоким финалом,
но, к сожалению, это не редкость.
Пережившие вооружённый конфликт и переезд
сталкиваются с серьёзными
эмоциональными трудностям.
Это касается каждого из нас.
Если вы переживали
что-нибудь ужасное в жизни,
если вы потеряли кого-нибудь
или что-нибудь дорогое для вас,
как жить дальше?
Сможете ли вы дальше заботиться
о себе и своей семье?
Учитывая, что первые годы
в жизни ребёнка являются решающими
для здорового физического
и эмоционального развития,
и что 1,5 миллиарда человек
до сих пор переживают военные конфликты,
многие из этих людей
присоединяются к нашим сообществам,
мы не можем закрыть глаза
на нужды тех, кто переживает войну
и вынужденное переселение.
Нужды этих семей
должны быть на первом месте,
как внутренних переселенцев,
так и беженцев по всему миру.
Особенно это касается работников НПО,
политических деятелей,
членов ВОЗ, УВКБ и каждого из нас,
независимо от роли в обществе.
Когда мы распознаём
отдельные лица на карте войны,
когда мы начинаем замечать
сложные эмоции на их лицах,
мы начинаем видеть в них людей.
Мы начинаем видеть нужды этих семей,
и это действительно важные потребности.
Если ставить нужды таких семей
на первое место,
то меры по оказанию помощи детям
станут приоритетными
и раскроется первостепенная роль
поддержки детей.
Душевное здоровье семей
зазвучит звонким и уверенным голосом
на международной повестке дня.
И детям меньше придётся сталкиваться
с социальными службами
в странах переселения,
потому что их семьям уже
будет оказана помощь.
Мы станем мыслить шире,
станем более дружелюбными, заботливыми,
будем больше доверять тем, кто только
присоединяется к нашим сообществам.
Мы должны остановить войны.
Мы должны построить мир, в котором детям
будут сниться самолёты с подарками,
а не с бомбами.
Пока мы не остановим
вооружённые конфликты по всему миру,
семьи так и будут переезжать,
делая своих детей более уязвимыми.
Но с улучшением системы
поддержки родителей
появляется шанс ослабить связь
между войной и психическими проблемами
детей в семьях.
Спасибо.
(Аплодисменты)