Мой день полностью зависит от расписания школьной системы Оак Парк.
Утром я встаю довольно рано, раньше жены и дочери,
сажусь и некоторое время пишу в дневнике
а затем готовлю завтрак для дочери.
А потом мы с дочерью едем на велосипеде в школу.
[легкая музыка]
А потом я возвращаюсь и работаю с с 8:00 до 2:45 или около того,
а потом мне нужно забирать мою дочь из школы, так что…
раньше я работал весь день и всю ночь в свои 20 лет или около того,
но с возрастом и будучи отцом,
я уже попросту не могу этого делать.
[скрежет карандашом по бумаге]
Быть названным художником безусловно, крайне приятно.
И я об этом даже никогда особо не думал.
Есть нечто такое в деятельности карикатуриста, что кажется
по своей сути довольно смиренным, но мне это очень даже нравится.
Я просто сижу за столом, и делаю свое дело.
Я полагаю это один из возможных путей создания того, что можно назвать искусством.
[фортепьянная музыка]
Я был, ну, понимаете, не самым спортивным или популярным ребенком.
Поэтому я начал рисовать комиксы, думаю,
потому что это позволило мне заявить о себе среди своих сверстников
и в то же время уйти в себя
и я как будто защищался от них,--
избегал, избегал физической... [смеется] борьбы или...или чего бы то ни было.
Фактически это единственная вещь, которую я умею делать -- рисовать.
Это казалось для меня чудесной способностью.
[звучит музыка]
Обычно я начинаю каждую страницу с куска доски размером примерно 2 на 3 фута или около того.
Я рисую все нефотографическим синим карандашом,
пытаюсь понять, как фигуры расположены в пространстве в синем цвете.
Затем, когда это сделано,
я прохожусь черной тушью по тем выделенным линиям.
И когда эта страница будет сфотографирована,
синего карандаша не будет видно.
Она исчезнет.
И останется только черный контур.
Затем я добавляю слой цвета.
[звучит музыка]
Как правило, на каждую страницу уходит около 40 часов, как ни странно.
Не то чтобы я выбрал 40 часов, потому что это типичная рабочая неделя или вроде того.
Но в среднем выходит именно так.
И большую часть этого времени я просыпаюсь и слоняюсь вокруг,
ненавидя себя и чувствуя себя неуверенно,
и поддаваясь отчаянию или чувству, что задуманное не сработает
или перечитываю, или пытаюсь избежать работу или другие дела.
[играет скрипка]
Вы когда-нибудь просыпались с мыслью...
"Боже... Что я делаю? Неужели это я?"
Каждая линия, каждый шрифт, что вы видите это все дело моих рук.
Но я понимаю, что подлинный ход создания комиксов
это не просто картинки с текстом.
Это психологический процесс чтения картинок.
Это символическая система.
[энергичная музыка]
На какое-то время я полностью перестал использовать слова в своих комиксах.
Я сам рассказывал о том, что произошло, вместо того, чтобы воплотить это на бумаге.
Затем я стал более внимательным к внутренним ритмам и звукам, которые
возникают в уме при чтении картинок про себя.
Возникает некая странная невидимая беззвучная музыка.
А потом, когда я начал снова вставлять слова в комикс,
Я старался делать это более деликатно.
[фортепьянная музыка]
В моем понимании,
композиция всей страницы важнее, чем отдельной панели.
Когда я составляю композицию страниц,
порядок, в котором отдельные панели складываются и взаимодействуют, является спонтанным.
Но на странице всегда есть вещи, которые добавляют смысл к общей
структуре истории.
Когда я трачу неделю на страницу, на ее чтение уходит примерно 15 секунд.
Это страница из главы одной очень длинной книги, над которой я работаю
уже давно, называется " Расти Браун".
Я начал это в 2001 году и с тех пор работаю над этим более-менее непрерывно.
с перерывами на другие истории, книги и проекты, так что...
Объем первой половины книги составит более 300 страниц.
Мне нравятся объемные книги.
Знаете, есть что-то такое интересное в том, чтобы сидеть за столом несколько десятилетий
и работать над книгой, прочтение которой занимает 3-4 часа.
[тикают часы]
[фортепьянная музыка]
Недавно моя дочь сказала,
"Мы какие-то странные, папа.
У нас в доме нет ничего современного.
Что с нами не так?"
Я люблю упорядочивать и коллекционировать вещи.
Возможно, это часть работы карикатуриста - упорядочивать вещи.
Думаю, я начал интересоваться старыми игрушками,
когда увлекся старыми комиксами.
И между этим, безусловно, есть связь.
А я люблю смотреть на вещи.
[играет музыка]
[тикают часы]
Именно "Пинатс" глубоко запал мне в душу.
Мне кажется, что "Пинатс" это та точка,
после которой комиксы стали служить источником эмоциональной связи с читателями.
Чарли Браун первый персонаж комиксов, к которому действительно что-то чувствуешь.
Вы не только понимаете Чарли Брауна,
но и сопереживаете ему.
Он первый персонаж комиксов, который вызывает сочувствие.
Тот факт, что Чарльз Шульц смог вложить в персонажа такую эмпатию и чувство связи
позволило моему поколению, тогда,
попробовать писать истории о настоящих человеческих чувствах
а не о супергеройских сюжетах, на которых мы выросли.
[мягкая электронная музыка].
Вся идея серийного комикса, по правде говоря,
зародилась в Чикаго,
начиная с газеты "Трибьюн".
Издатели намеренно придумали
идею как можно рассказать обычную историю так,
чтобы читатели были увлечены ею каждый день.
Все следили за "Гампс", или "Переулок бензина",
или "Маленькая сирота Энни", и другими.
Я в некотором роде ощущаю себя частью традиции.
Такая фамильярность чикагской карикатуры привлекла меня с самого начала.
И мне кажется, теперь я понимаю, почему.
В Чикаго присутствует некая непритязательность.
Тем более, что Нью-Йорк стал городом 1%,
а Чикаго неизменно остается городом 99%.
Здесь ощущается американская откровенность, и мне это нравится.
– Ух ты! Нарисовал две полосы.
Пора обедать.
[неразборчивые разговоры]
Я даже не предполагал, что буду зарабатывать на жизнь тем, чем сейчас занимаюсь.
Я думал, что буду просто странным парнем, работающим в магазине товаров для творчества,
в магазине рам или в пекарне, на которого люди будут показывать пальцем и говорить,
"Это тот безумец, который работает над этим длиннющим графическим романом последние 30 лет или около того".
И это они все еще очень легко могут сказать.
Я не работаю в пекарне.
Но я, конечно, благодарен за это,
но я ни в коей мере этого не ожидал.
[играет гитара].
Ну, я, конечно, не могу делать вид, что это не такая уж
большая удача иногда делать обложку "Нью-Йоркера".
На самом деле, я часто думаю: " Поверить не могу, что это происходит".
Фактически это единственное периодическое издание в Америке,
если не во всем мире, которое чтит своих художников как художников.
Здесь вам не указывают, что делать, если только вы сами того не захотите или если вам нужны рекомендаций.
В противном случае ваш рисунок будет рассматриваться как отдельное изображение.
Все, что вам нужно сделать, это убедиться, что название "Нью-Йоркер" стоит на своем месте.
[играет музыка]
"Строим истории" - это книга над которой я работал 11 лет.
Сама история вращается вокруг женщины, которая учится в арт школе,
бросает искусство, а затем заводит семью в Оук Парке,
где буквально находимся мы.
[играет музыка]
Неужели это так сложно время от времени уделить час жизни
не на роль матери?
Она ведь и его дочь тоже, господи.
Вот примерно о чем эта книга,
об обмене одной жизни на другую и о чувстве вины, которое за этим следует.
Она вышла совершенно случайно в то время, когда все думали, что
книги исчезнут, и мы все будем читать на маленьких светящихся экранах,
что, к счастью, похоже, не так.
Похоже, люди по-прежнему любят книги.
Это коробка, содержащая 14 отдельных брошюр, книг, раскладушек и т.д.,
которые можно читать в любом порядке так было задумано,
так как я полагаю, что именно так мы переживаем жизнь и запоминаем ее.
Эта конкретная книга рассказывает об одном дне из жизни главного героя.
Она оформлена как "Маленькая Золотая Книжка".
Это воспоминания о ней, когда она, вроде как отказавшись от искусства и арт школы,
живет одна в свои 20 в Чикаго.
Книга сама по себе является идеальной метафорой самого человека.
У нее есть лицевая и тыльная стороны.
У неё есть корешок, и внутри она больше, чем снаружи.
[играет музыка]
Я думаю, что здесь много внутренних потрясений и конфликтов.
И именно в этом и заключается смысл историй
в попытке понять суть всего этого.
С самого начала я хотел попытаться создать истории, которые затрагивали бы эмоции, которые ощущались бы настоящими,
полосы, в которых не было бы однозначно ясно, смешно это или грустно.
[играет музыка]
Я не пытаюсь никого удручать.
Я лишь пытаюсь изобразить, каково это быть живым.
Именно эти вещи и остаются с нами,
будь то чувство присутствия в комнате и общения с кем-то
или чувство, когда ты наедине с собой в комнате, погруженный в свои неопределенные мысли.
К этому все и сводится.
И я думаю, что будучи людьми, мы не можем стать лучше или надеяться на что-то лучшее,
пока не научимся сопереживать другим и пытаться чувствовать не только за них, но и,
надеюсь, в некотором смысле даже немного через них.
Так много историй, которые совсем не такие,
и мне кажется, что комиксы отличное место для этого.
[мягкая электронная музыка].
[мягкая электронная музыка].