Я из района Саутсайд в Чикаго.
В седьмом классе у меня была
лучшая подруга, её звали Дженни,
она жила в районе Саутвест, Чикаго.
Дженни была белой,
и если вы что-то знаете
о пространственной сегрегации Чикаго,
то вам известно, что в районе Саутвест
живёт не так уж много чёрных.
Но мы с Дженни дружили,
поэтому мы проводили много времени вместе
после школы и на выходных.
И вот однажды мы сидели у неё дома,
в гостиной, и болтали о том,
о чём обычно болтают 13-летние девочки,
с нами была Рози, младшая сестра Дженни.
Она сидела позади меня,
играя с моими волосами.
Я практически не задумывалась о том,
что она там делает.
Но во время паузы в разговоре
Рози дотронулась до моего плеча
и сказала: «Можно тебя спросить?»
Я ответила: «Конечно, Рози».
«Ты чёрная?»
(Смех)
Все застыли на месте.
Воцарилась тишина.
Мама Дженни и Рози была поблизости.
Она была на кухне и, услышав наш разговор,
казалось, сгорела от стыда.
Она воскликнула: «Рози!
Нельзя задавать такие вопросы».
Дженни была моей подругой,
поэтому и она очень смутилась.
Мне было жаль, что ей неприятно,
но вообще-то мне не было обидно.
Я понимала, что нет вины Рози в том,
что за те недолгие десять лет в этом мире,
которые она провела
в Чикаго, в районе Саутвест,
у неё не было стопроцентного объяснения,
как выглядят чёрные.
И это справедливо.
Но меня по-настоящему удивило,
что за всё время,что я провела
вместе с семьей Дженни и Рози,
проводила с ними время,
играла в одни игры с ними,
даже как-то физически взаимодействовала,
но Рози не приходило в голову
спросить о моей расе,
пока она не запустила руки в мои волосы.
Тогда я впервые осознала,
какую огромная роль играет текстура волос
в определении этнической принадлежности
и то, насколько большое значение они имеют
в том, как меня воспринимают другие.
Гаррет А. Морган и Си Джи Волкер
были первопроходцами
в индустрии красоты и ухода
для волос чернокожих, ещё в начале 1900-х.
Больше всего они известны изобретением
крема для волос на химической основе
и нагревательных приборов,
предназначенных для постоянного
или временного
изменения текстуры волос афроамериканцев.
Часто, когда мы думаем
об истории чернокожих в Америке,
мы думаем о тех отвратительных действиях
и многих случаях несправедливости
по отношению к цветному населению
только из-за цвета нашей кожи.
Однако в период после Гражданской войны
именно волосы афроамериканских
мужчин и женщин
стали самым «красноречивым свидетельством»
их принадлежности к негритянской расе,
даже более важной, чем цвет кожи.
И ещё до того,
как эти продукты стали основой
многомиллиардной индустрии
ухода за волосами,
мы впали в зависимость:
химические средства и приборы,
такие как плойки или
кремы для выпрямления волос,
стали необходимы ради выживания
и прогресса нашей расы
после отмены рабства в Америке.
За все эти годы
мы постепенно свыклись с мыслью,
что прямые и длинные волосы —
признак здоровья и истинной красоты.
Вся наша культура стала вращаться
вокруг идеи о том, что мы теперь называем
«хорошими волосами».
А это в сущности означает,
чем крупнее кудри, тем лучше волосы.
И мы позволили этой укоренившейся идее
сформировать ложное представление о том,
что следует считать
волосами хорошего качества,
а что — нет.
Хуже всего то, что мы допустили,
чтобы эта ложная идеология
стала частью того,
как мы воспринимаем себя,
и всё ещё влияет на то, из чего
складывается культурная идентичность
афроамериканских женщин.
Как же это получилось?
Мы стали ходить в парикмахерскую
каждые 6–8 недель
без единого пропуска,
и там выпрямляли наши волосы
жёсткими химическими средствами;
это начиналось в очень раннем возрасте —
иногда в восемь, в десять лет —
иногда это приводило к потере волос,
облысению участков кожи,
иногда к ожогам кожи головы.
Мы подогреваем волосы
до 230 градусов по Цельсию и выше
практически каждый день,
чтобы сохранить прямые волосы.
Или мы попросту закрываем волосы
париками или накладными прядями волос,
не давая коже головы дышать
и снимая их только дома,
где никто не увидит, что действительно
происходит под всем этим.
Мы перенимаем эти привычки
и в собственной среде,
так что неудивительно,
что сегодня обычно идеальный образ
женщины-профессионала
афроамериканского происхождения,
особенно в деловой среде,
выглядит примерно таким образом,
а не таким.
И уж точно идеалу
не соответствует такой образ.
В сентябре этого года
Федеральный Суд признал законным
право компании отказать
кандидату в должности,
если он или она носит дреды.
В ходе дела записали,
как менеджер по найму в Мобиле,
штат Алабама,
говорит:
«Не сказала бы, что волосы неопрятные,
но...
ну вы знаете, что я имею в виду».
Так что же она имела в виду?
Может, что причёска некрасивая?
Или, может, её волосы просто
слишком афроцентричные для неё,
были слишком громким заявлением.
А может, дело не в афроцентричности,
может, дело в том, что дреды —
часть «уличной» моды,
слишком выделяются на работе.
Может, ей действительно казалось,
что те дреды — «страшные»
и что они отпугнут клиентов
и всех заказчиков.
Все эти фразы слишком часто вызваны
стигмой, связанной с причёсками
с естественной структурой волос.
И всё это...
необходимо изменить всё это.
В 2013 году
Лидерский центр общедоступности
компании «Делойт» опубликовал доклад:
в ходе исследования взяли 3 000 человек,
занимающих управляющую должность,
которым необходимо было скрывать на работе
свою истинную внешность, свои интересы,
пристрастия и связи.
Что касается внешности,
результаты исследования показали,
что 67% небелых женщин
вынуждены скрывать на рабочем месте
свою истинную внешность.
Из всех респондентов, кому
пришлось столкнуться с этим явлением,
82% заявили, что поступать так
было довольно важно,
если они хотели добиться повышения.
Это Урсула Бёрнс.
Она первая афроамериканка на посту
президента компании из списка Fortune 500,
компании Xerox.
У неё характерный образ,
тот, что вы видите на экране.
Короткая, ухоженная причёска
в стиле «афро».
Мы предпочитаем называть
подобный образ «естественная красота».
Своим примером она показывает,
что это реально;
что афроамериканка может
забираться вверх по карьерной лестнице
и при этом не изменять
свою естественную причёску.
Но сейчас большинство афроамериканок
из тех, кого мы всё ещё считаем лидерами,
иконами стиля и примерами для подражания,
всё ещё предпочитают выпрямлять волосы.
И вот,
может, им просто так нравится,
и это — тот образ, который им ближе всего,
а может быть —
и могу поспорить, что это так, —
некоторые из них поняли, что им необходимо
выглядеть так, чтобы достичь
своего нынешнего уровня успеха.
Сейчас движение за естественные волосы
широко распространено по всей Америке
и в некоторых странах Европы.
Миллионы женщин пробуют, каково это —
вернуться к естественному виду волос:
они отсекают заработанные годами
сухие и повреждённые кончики,
чтобы вернуть свои курчавые волосы.
Я знаю это, потому что я была сторонником
и представителем этого движения
примерно последние три года.
После 27 лет чрезмерно высокой температуры
и сильных химических препаратов
мои волосы были ужасно испорчены.
Они стали ломкими,
тонкими,
они выглядели ужасно сухими и хрупкими.
Все те годы погони
за общепринятым идеалом красоты,
который мы видели ранее,
наконец сделали своё дело.
Мне хотелось что-то сделать с этим,
я бросила себе вызов —
никакого выпрямления,
я не использовала на своих волосах
инструменты укладки вроде утюжков и фенов
целых шесть месяцев.
И, как всякий миллениал,
я выкладывала свои успехи
в социальных сетях.
(Смех)
Я выкладывала то, с каким трудом отрезала
семь-десять сантиметров любимых волос.
Я выкладывала, с каким трудом
мне давались эти «натуральные» причёски
и каких трудов мне стоило принять их
и признать, что они
действительно неплохо смотрятся.
Я выкладывала, как, шаг за шагом,
текстура моих волос постепенно менялась.
Открыто поделившись своим опытом,
я поняла, что я далеко не единственная,
кто переживает подобный опыт,
и что, на самом деле,
есть тысячи и тысячи других женщин,
которым ужасно хотелось бы того же.
И вот они писали мне со словами:
«Шайен, как ты сделала ту причёску,
которую я видела у тебя на днях?
Какие средства для волос ты посоветуешь,
чтобы хоть чуть-чуть улучшить
текстуру моих волос
в период изменений?»
Или «Какие практики для натуральных волос
лучше использовать, чтобы постепенно
восстановить здоровье моих волос?»
И ещё я обнаружила, что есть много женщин,
которые совершенно не готовы
сделать этот первый шаг,
потому что они просто оцепенели от страха.
Страха неизвестного —
каков будет мой новый образ?
Как я буду ощущать себя
с этой новой естественной причёской?
И, самое главное для них,
как меня будут воспринимать окружающие?
За последние три года
у меня было много разговоров на эту тему
как с моими друзьями,
так и с незнакомыми людьми со всего мира,
и я поняла несколько очень важных вещей
о том, как афроамериканки
воспринимают свои волосы.
И когда я вспоминаю
о том менеджере по найму
из Мобиля, Алабама,
я понимаю, что сказала бы:
«Ну вообще-то, нет.
Мы не понимаем, что вы имеете в виду».
Но некоторые вещи мы действительно знаем.
Мы знаем, что, когда афроамериканки
готовы принять и полюбить свои волосы,
это помогает им забыть,
что поколениями их учили
что их волосы в натуральном виде некрасивы
и что следует прятать или прикрывать их.
Мы понимаем, что афроамериканки
выражают свою индивидуальность,
чувствуют в себе новые силы
благодаря тому, что
регулярно меняют причёски.
И мы понимаем,
что нам не нужно ради работы
изменять естественный вид своих волос,
это помогает понять,
что нас ценят как личность,
а это помогает нам развиваться
и расти в профессиональном плане.
Напоследок хочу сказать вот что.
Во времена острого расового
и социального напряжения
благодаря этому движению
и другим, подобным ему,
мы можем преодолеть границы
существующего статус-кво.
И когда вы видите женщину с косичками
или дредами, спадающими вдоль её спины,
или замечаете, что ваша коллега
перестала выпрямлять волосы,
не просто подходите к ней с комплиментами
или вопросами, можно ли потрогать,
(Смех)
а по-настоящему цените это.
Поддержите её.
Чёрт, да хоть дайте ей пять,
если вам так хочется.
Потому что это...
Здесь дело не просто в причёске.
Дело в любви к себе, в уважении к себе.
Нужно быть достаточно храброй,
чтобы не склониться
перед давлением чужих ожиданий.
Важно понимать, что решение
отклониться от существующей нормы
не определяет нашу сущность,
а просто показывает,
каковы мы на самом деле.
И последнее:
храбрым быть легче,
когда можешь рассчитывать
на сочувствие других.
Так что с этого дня
я искренне надеюсь, что мы можем
рассчитывать и на вас.
Спасибо.
(Аплодисменты)