«Извините, телефон разрядился». «Ничего серьёзного. Всё хорошо». «Предъявленные обвинения полностью безосновательны». «Руководству компании не было известно о нарушениях». «Я люблю тебя». Мы сталкиваемся с неправдой от 10 до 200 раз в сутки и потратили кучу времени на создание способов выявления лжи: от средневековых орудий пыток до полиграфов, регистраторов давления и дыхания, датчиков голосового анализа, средств слежения за глазами, инфракрасных сканеров мозга и даже прибора для записи биотоков мозга весом почти 200 кг! Хотя такие приборы и работают при определённых условиях, большинство из них при наличии навыков можно обмануть, и их показания даже не считаются достаточно надёжными для суда. Что, если проблема не в приёмах, а в самой идее о том, что у лжецов запускаются физиологические отклонения? А если посмотреть на всё это прямо, используя достижения науки коммуникации в целях анализа лжи как таковой? На уровне поведения мы обманываем, отчасти чтобы нарисовать лучшую картину нас самих, приписывая наши фантазии тому, кем бы нам хотелось стать, а не тому, кто мы есть. Но пока наш мозг занят мечтаниями, он выпускает из виду множество сигналов. Наше сознание контролирует всего около 5% когнитивной информации, включая коммуникацию, а остальные 95% осуществляются за границами сознания. Согласно литературе о восприятии действительности, истории, основанные на воображаемых событиях, качественно отличаются от основанных на реальных событиях. Это означает, что создание неправды на заданную тему требует усилий, в результате чего будет использована другая языковая модель. Технология, получившая название «лингвистический анализ текста», помогла выявить четыре общие модели подсознательного языка обмана. Первая модель: в неправдивых утверждениях обманщики меньше всего упоминают себя. Они пишут или говорят больше о других, причём в третьем лице, чтобы самим дистанцироваться от собственной лжи. Что звучит фальшивее: «Никаких вечеринок в доме не проводилось», или «Я не устраивал здесь вечеринку»? Во-вторых, обманщики обычно негативно настроены, потому что они подсознательно испытывают чувство вины за ложь. Например, обманщик скажет как-то вот так: «Простите, дурацкий телефон разрядился. Ненавижу, когда такое случается». В-третьих, обманщики обычно объясняют всё очень просто, поскольку наш мозг отказывается выдумывать сложную ложь. Суждение или оценка — это сложные вещи, которые трудно просчитать в уме. Вспомним, как настаивал президент США: «У меня не было сексуальных отношений с этой женщиной». И, наконец, несмотря на простые описания, лгуны используют сложную и более витиеватую структуру предложений, вставляя ненужные слова незначительные, правдоподобно звучащие детали, которые помогают раздуть ложь. Вот что заявил другой президент во время скандала: «Могу категорично заявить, что настоящее расследование выявило, что никто из сотрудников Белого дома, никто из сотрудников действующей администрации не был замешан в данном весьма странном инциденте». Давайте применим лингвистический анализ к известным примерам. Возьмем 7-кратного победителя «Тур де Франс» Лэнса Армстронга. Сравним интервью 2005 года, в котором он отрицал принятие допинга, с интервью 2013 года, в котором он во всём сознался. Использование им личных местоимений во втором интервью возросло на 3/4. Сравните, как отличаются следующие две цитаты. Первая: «Ну да, знаете, парень из парижской лаборатории берёт пробы, как его там, Жан-Франсис такой-то, на тесты. А потом вам звонят по телефону из газеты и говорят: «Мы в шести случаях обнаружили положительные анализы на ЭПО». И вторая: «Я во всём этом запутался. Я уверен, что нашлись бы те, кому это не под силу, но мне точно это не под силу, и я привык контролировать всё в своей жизни. И я контролировал каждый результат в своей жизни». В отрицании Армстронг описывает гипотетическую ситуацию, которая сфокусирована на ком-то другом, полностью исключая себя из ситуации. В признании он говорит о себе и погружается в собственные эмоции и мотивации. Но использование личных местоимений — это всего лишь один индикатор лжи. Рассмотрим ещё пример из речи бывшего сенатора, кандидата в президенты США Джона Эдвардса: «Мне только известно, что предполагаемый отец публично признался, что он отец ребёнка. Я также не участвовал в какой-либо деятельности, которая бы подходила под описание, соответствовала требованиям или подтверждалась платежами как женщине, так и отцу ребёнка». Здесь мы видим не только путаный способ сказать: «Ребёнок не мой», но также Эдвардс ни разу не называет остальных по именам, а только говорит «ребёнок», «женщина», «предполагаемый отец». А теперь посмотрим, в чём он позже вынужден будет сознаться: «Я отец Куин. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы дать ей заслуженную любовь и поддержку». Предложения короткие и прямые, ребёнка называют по имени, упомянута его роль в жизни девочки. Так как можно в жизни применить все эти навыки по выявлению лжи? Во-первых, помните, что чаще всего ложь, которую мы слышим в жизни, в отличие от наших примеров, довольно несерьёзна и безвредна. Но всё же стоит помнить о предательских признаках лжи: минимальное упоминание себя, негативный тон речи, простые объяснения и запутанные фразы. Это поможет вам избежать приобретения акций по завышенным ценам, покупки некачественных товаров или даже ужасных отношений.