«Извините, телефон разрядился».
«Ничего серьёзного. Всё хорошо».
«Предъявленные обвинения
полностью безосновательны».
«Руководству компании
не было известно о нарушениях».
«Я люблю тебя».
Мы сталкиваемся с неправдой
от 10 до 200 раз в сутки
и потратили кучу времени на создание
способов выявления лжи:
от средневековых орудий пыток
до полиграфов,
регистраторов давления и дыхания,
датчиков голосового анализа,
средств слежения за глазами,
инфракрасных сканеров мозга
и даже прибора для записи биотоков мозга
весом почти 200 кг!
Хотя такие приборы и работают
при определённых условиях,
большинство из них при наличии навыков
можно обмануть,
и их показания даже не считаются
достаточно надёжными для суда.
Что, если проблема не в приёмах,
а в самой идее о том,
что у лжецов запускаются
физиологические отклонения?
А если посмотреть на всё это прямо,
используя достижения науки коммуникации
в целях анализа лжи как таковой?
На уровне поведения мы обманываем,
отчасти чтобы нарисовать лучшую картину нас самих,
приписывая наши фантазии тому,
кем бы нам хотелось стать,
а не тому, кто мы есть.
Но пока наш мозг занят мечтаниями,
он выпускает из виду множество сигналов.
Наше сознание контролирует всего около 5%
когнитивной информации,
включая коммуникацию,
а остальные 95% осуществляются
за границами сознания.
Согласно литературе
о восприятии действительности,
истории,
основанные на воображаемых событиях,
качественно отличаются
от основанных на реальных событиях.
Это означает, что создание неправды
на заданную тему требует усилий,
в результате чего будет использована
другая языковая модель.
Технология, получившая название
«лингвистический анализ текста»,
помогла выявить четыре общие модели
подсознательного языка обмана.
Первая модель: в неправдивых утверждениях
обманщики меньше всего упоминают себя.
Они пишут или говорят больше о других,
причём в третьем лице,
чтобы самим дистанцироваться
от собственной лжи.
Что звучит фальшивее:
«Никаких вечеринок в доме не проводилось»,
или «Я не устраивал здесь вечеринку»?
Во-вторых, обманщики обычно
негативно настроены,
потому что они подсознательно
испытывают чувство вины за ложь.
Например, обманщик скажет
как-то вот так:
«Простите, дурацкий телефон разрядился.
Ненавижу, когда такое случается».
В-третьих, обманщики обычно
объясняют всё очень просто,
поскольку наш мозг отказывается
выдумывать сложную ложь.
Суждение или оценка —
это сложные вещи,
которые трудно просчитать в уме.
Вспомним, как настаивал
президент США:
«У меня не было сексуальных отношений
с этой женщиной».
И, наконец, несмотря на простые описания,
лгуны используют сложную
и более витиеватую структуру предложений,
вставляя ненужные слова
незначительные, правдоподобно звучащие детали,
которые помогают раздуть ложь.
Вот что заявил другой президент
во время скандала:
«Могу категорично заявить,
что настоящее расследование выявило,
что никто из сотрудников Белого дома,
никто из сотрудников
действующей администрации
не был замешан в данном
весьма странном инциденте».
Давайте применим лингвистический анализ
к известным примерам.
Возьмем 7-кратного победителя «Тур де Франс»
Лэнса Армстронга.
Сравним интервью 2005 года,
в котором он отрицал принятие допинга,
с интервью 2013 года,
в котором он во всём сознался.
Использование им личных местоимений
во втором интервью возросло на 3/4.
Сравните, как отличаются
следующие две цитаты.
Первая: «Ну да, знаете, парень
из парижской лаборатории
берёт пробы, как его там,
Жан-Франсис такой-то, на тесты.
А потом вам звонят по телефону
из газеты и говорят:
«Мы в шести случаях обнаружили
положительные анализы на ЭПО».
И вторая: «Я во всём этом запутался.
Я уверен, что нашлись бы те,
кому это не под силу,
но мне точно это не под силу,
и я привык контролировать всё
в своей жизни.
И я контролировал каждый результат
в своей жизни».
В отрицании Армстронг описывает
гипотетическую ситуацию,
которая сфокусирована на ком-то другом,
полностью исключая себя из ситуации.
В признании он говорит о себе
и погружается в
собственные эмоции и мотивации.
Но использование личных местоимений —
это всего лишь один индикатор лжи.
Рассмотрим ещё пример
из речи бывшего сенатора,
кандидата в президенты США
Джона Эдвардса:
«Мне только известно,
что предполагаемый отец
публично признался,
что он отец ребёнка.
Я также не участвовал
в какой-либо деятельности,
которая бы подходила под описание,
соответствовала требованиям
или подтверждалась платежами
как женщине, так и отцу ребёнка».
Здесь мы видим не только путаный способ
сказать: «Ребёнок не мой»,
но также Эдвардс ни разу не называет
остальных по именам,
а только говорит «ребёнок», «женщина»,
«предполагаемый отец».
А теперь посмотрим, в чём он позже
вынужден будет сознаться:
«Я отец Куин.
Я сделаю всё, что в моих силах,
чтобы дать ей заслуженную
любовь и поддержку».
Предложения короткие и прямые,
ребёнка называют по имени,
упомянута его роль в жизни девочки.
Так как можно в жизни применить
все эти навыки по выявлению лжи?
Во-первых, помните, что чаще всего ложь,
которую мы слышим в жизни,
в отличие от наших примеров,
довольно несерьёзна и безвредна.
Но всё же стоит помнить
о предательских признаках лжи:
минимальное упоминание себя,
негативный тон речи,
простые объяснения
и запутанные фразы.
Это поможет вам избежать
приобретения акций по завышенным ценам,
покупки некачественных товаров
или даже ужасных отношений.