М: Итак, мы в Британском музее.
Перед нами - фриз Парфенона, который опоясывал храм...
Ж: Фриз располагался не по внешней стороне...
М: Да, в основном внутри портика.
Фигуры высечены достаточно неглубоко,
и хотя они были расписаны гораздо ярче,
я все же полагаю, что их было трудновато разглядеть.
Ж: В целом, мы наблюдаем шествие жителей Афин
в день рождения Афины, богини-покровительницы города.
М: Процессия пересекала весь город, и лишь потом
доходила до ее храма. Ж: Да, до Парфенона.
А внутри храма стояла гигантская скульптура
богини Афины работы Фидия.
М: Так что здесь изображен
не мифологический сюжет,
а эпизод из жизни самих афинян.
Ж: То есть, они ставили себя в один ряд с богами.
Горожане, которые участвуют в шествии, выглядят
очень идеалистично и благородно.
И шествие заканчивается жертвоприношением,
где присутствуют сами боги и богини.
Словом, в каком-то смысле боги и люди...
М: ...граница между ними размывается.
Давайте взглянем поближе на процессию.
Для начала скажем, что она очень длинная: она тянулась по двум стенам здания.
Шествие начинается довольно медленно
Ж: Да, и постепенно набирает силу и энергию.
Здесь ведь дюжины лошадей и наездников,
и все они изображены немного по-разному.
Лошади частично перекрывают других лошадей, перекрывают всадников.
М: В этом есть невероятное чувство ритма, ощущение движения.
А ведь это застывшая картина из камня, да? Она неподвижна,
но все расположено так искусно - копыта лошадей
их ноги, ноги наездников...
Ж: Проработана анатомия лошадей,
их мускулы, их вены... М: И видно, что, как вы сказали, все кони находятся
в разном положении, но все вместе они создают ощущение движения.
Я практически слышу цоканье их копыт!
Ж: У мужских фигур широкие плечи, узкие бедра,
красивые торсы, шикарные мускулы на руках.
И у них очень красивые лица, очень спокойные.
М: Мы видим, как люди, афиняне, укрощают силу
и непокорность дикой природы, воплощенную в лошадях.
Ж: Есть что-то потрясающее в том, что животное буйствует, встает на дыбы,
а наездник просто сидит и держит поводья, с таким благородством.
Он так уверен в себе, что даже оборачивается,
ничуть не тревожась о том, что конь может взбрыкнуть.
Есть в этом что-то благородное и героическое.
М: Итак, если фриз и правда изображает панафинейское шествие -
и это общепринятая версия,
хотя некоторые историки предлагают другие варианты.
Тогда это, скорее всего, сцена сворачивания пеплоса.
Его ткали афиняне, что считалось большой честью.
И, конечно, затем его торжественно везли по городу,
чтобы надеть на статую богини Афины в храме, в Парфеноне.
Эта группа скульптур располагалась
прямо над главным входом в храм.
Подняться по ступеням можно было с любой стороны,
но чтобы войти в главный зал, вам пришлось бы пройти прямо под этим, и...
Ж: ...вы бы посмотрели вверх, на богов. Эти фигуры плохо сохранились.
В них ощущается некая неподвижность, и они более обособлены друг от друга,
чем мешанина из лошадей и наездников
в процессии, которая мне так нравится. Но что особенно примечательно
в этих фигурах - это то, как выполнена драпировка.
Будто один из скульпторов, работавших под началом Фидия,
просто любил обыгрывать эти драпировки.
Они закручиваются, движутся, собираются в складки.
Перед нами три фигуры, которые сидят
лицом друг к другу, но один мужчина отворачивается.
И вот одна из этих фигур просто... Я никогда подобного не видела.
М: Арес, бог войны. Ж: Это он? М: Да.
Ж: Он такой... человечный и такой божественный одновременно.
Мы не видим его лица, но его идеальное тело и та уверенность,
с которой он держится... Его поза, движения -
то, как он поднимает колено и отклоняется назад, и смотрит...
В этом есть ощущение полной безмятежности.
И при этом его жесты такие человеческие!
М: Ему абсолютно комфортно в собственном теле,
что скульптору и удалось выразить так искусно.
Ж: Фриз удивителен в своем разнообразии, сложности и единстве...
М: ...в понимании разнообразия человеческих движений,
отношений между человеком и животным и человеком и богом.
В этом смысле фриз похож на зеркало, которое
отражает то, как греки видели себя в этом мире.