В опасные времена нужны опасные женщины

Пэт Митчелл больше нечего доказывать и нечего терять — она стала «опасной женщиной». Быть не устрашающей, а бесстрашной — вот сила, с которой нужно считаться. Митчелл энергично призывает всех сподвижников, женщин и мужчин, присоединиться к ней и взять на себя необходимые риски для создания мира, в котором безопасность, уважение и истина озарят светом тьму нашего времени.

С недавних пор

я говорю всем, кто готов меня слушать,

что я — опасная женщина.

(Аплодисменты)

Такое смелое заявление

всё ещё кажется немного опасным,

но в то же время и правильным.

На данном этапе своей жизни,

на пороге 77 лет,

я —

(Аплодисменты)

Я люблю, когда мне
аплодируют за мой возраст.

(Смех)

Сгодится.

(Аплодисменты)

На пороге 77 лет я поняла,
что мне больше нечего доказывать,

нечего терять;

и я становлюсь всё более
нетерпеливой по любому поводу.

Медленный путь к равенству,

рост расизма, сексизма,

насилие по отношению
к женщинам и девушкам...

А ещё меня злят

люди, отрицающие изменения
климата, крадущие будущее

наших детей и внуков.

Друзья, мы живём в опасное время.

И в такое время мы сами
должны стать опаснее.

Что я под этим имею в виду?

Я не имею в виду быть устрашающими.

Не в этом смысле.

Я имею в виду, меньше бояться.

Говорить правду,

когда молчать гораздо безопаснее.

Защищать тех, кто отсутствует,

особенно там, где принимаются решения

о нашей жизни и о нашем теле.

Мы должны там присутствовать,

поддерживать друг за друга,

борясь с искусственной культурой,

которая заставляет нас,
особенно женщин и девушек,

соревноваться, сравнивать,

критиковать.

Мы должны с этим покончить.

Должны высказываться

против стратегии и политики,

которые разделяют нас
и ослабляют нашу общую силу,

силу всемирного сообщества женщин,

и мужчин, и всех единомышленников,

выступающих на нашей стороне.

Стать «опасным» значит
взять на себя риски,

необходимые для создания мира, в котором
женщины и девочки будут в безопасности

и дома, и на работе,

где все мнения представлены

и уважаются,

где учтены все голоса,

а планета защищена.

И всё это возможно,

потому что мы готовы к этому.

Готовы лучше, чем все
предыдущие поколения.

Лучше ресурсообеспечены,
лучше взаимосвязаны.

Во многих уголках мира продолжительность
жизни больше, чем когда-либо раньше.

Женщины старше 65 лет — одна из самых
быстрорастущих групп людей на Земле

и потенциально — самая влиятельная.

Сейчас —

(Аплодисменты)

Какая важная перемена!

Не так давно женщины
вроде меня, в постменопаузе,

считались бесполезными

или сумасшедшими.

Нас ценили как заботливых бабушек,

и это мне очень нравится.

Но нас оттесняли и ожидали,

что мы выйдем на пенсию
сидеть в креслах-качалках.

Женщины в опасном возрасте за 60

не выходят на пенсию.

Мы перерождаемся,

(Аплодисменты)

пользуясь накопленными знаниями
и опытом, — а это немало, —

чтобы изменить представления
о нашей возрастной группе:

как мы выглядим и на что способны.

Но стать «опасной» не означает
достижение определённого возраста,

поскольку смелых женщин и девушек,

идущих на риск ради изменений,

становится больше в любом возрасте.

Я стала рисковать ещё в начале
своего жизненного пути.

Мне пришлось это сделать,

иначе моя жизнь определялась бы
ограничениями девушки,

растущей на аграрном юге страны

без денег, без связей

и без влияния.

Что было не ограничено,

так это мой интерес к миру, выходящему
за пределы моего маленького городка,

за пределы ограниченного мышления
всё ещё сегрегированного Юга,

к миру, который я мельком
видела в кинохрониках

в единственном кинотеатре своего городка,

к миру, который стал мне сильно ближе,
когда в восьмом классе я познакомилась

с мисс Ширли Раунтри,
учительницей английского.

С момента когда она вошла в класс,

поцокивая высокими каблуками,

с идеальной прической
и неподражаемыми красными губами,

безупречная с головы до ног, —

она стала главной.

Я хотела быть как она.

Она стала моей первой наставницей
и помогла мне стать такой, как сейчас.

С её помощью я получила
стипендию в колледже —

первая в своей семье —

и попала в большой
университет своего штата

в период сразу двух великих социальных
движений за справедливость:

за гражданские права афроамериканцев

и за женское равноправие.

Я с энтузиазмом присоединилась к обоим,

но вскоре выяснила, что моя
новообретённая тяга к активизму

и развивающийся феминизм

часто вступают в конфликт
с моей укоренившейся потребностью

угождать и быть популярной.

Став впервые преподавателем
колледжа, я нарушила правила

и призвала студентов присоединиться
к демонстрации вместе со мной.

А когда я узнала, что мой коллега

с таким же опытом
и образованием, как и у меня,

получает больше,

я организовала собственную акцию протеста.

В повышении зарплаты мне отказали,

объяснив это тем, что ему
нужно содержать семью.

А мне ведь тоже —
я была матерью-одиночкой.

Но я перестала протестовать,
чтобы сохранить работу.

И сегодня миллионы женщины
идут на этот компромисс,

оставаясь на работах, где они не получают

равную с мужчинами оплату за равный труд.

Когда я стала одной из первых
женщин-телеведущих в 70-х годах,

меня предупредили, что акцент
на историях женщин

ограничит мои карьерные возможности.

Наверное, так оно и вышло.

Но от меня требовалось создавать и вести
инновационные передачи для женщин,

и в то же время

умалчивать

о сексуальных домогательствах

и слушать экспертов,
нанятых давать мне советы

по поводу моей внешности.

«Перекрасьтесь в блондинку».

Я перекрасилась.

«Не говорите так громко».

Я пыталась.

«Носите одежду с более глубоким декольте».

Я не стала.

(Смех)

Но я носила уродливые
костюмы для телеведущих

и шарфики, чем-то похожие
на мужские галстуки.

Позже, на руководящих постах СМИ,

будучи часто первой
или единственной женщиной,

знающей, что на неё смотрят
через гендерную призму,

время от времени мне было сложно

уравновесить своё положение
борца за права женщин

с желанием быть непохожей
на стереотипную женщину-лидера.

Но сейчас я горжусь, что получила
признание как женщина-лидер.

(Аплодисменты)

Активистка, правозащитница, феминистка,

а теперь ещё и опасная женщина,

я всё меньше беспокоюсь
о том, что говорят другие,

и всё яснее выражаю свои мысли и чувства.

Позвольте мне прояснить:

я осознаю, как мне повезло иметь
возможность делать это,

прямо высказываться.

И быть здесь сегодня,

имея возможность

поговорить с вами о женщинах и власти —

заметьте, я не сказала «о наделённых
властью женщинах».

Я не думаю, что мы ждём, когда
нас наделят властью.

Я думаю, что у нас она уже есть.

(Аплодисменты)

Но нам нужна возможность
заявлять о ней, использовать её,

делиться ей.

И да, я знаю,

что есть женщины, которые наделены
властью, но не используют её правильно,

не делятся ей.

Я слышала, да и думаю, что вы тоже,

истории, которые начинаются со слов:

«Мой худший начальник был женщиной...».

И все мы можем назвать женщин-лидеров,
которыми, увы, не можем гордиться.

Но это всё можно изменить

с помощью элементарной, но блестящей идеи,

которую я впервые услышала
от рискующей, опасной женщины

по имени Белла Абзуг, избранной
в Конгресс от штата Нью-Йорк.

Белла сказала: «В XXI веке

скорее женщины изменят природу власти,

чем власть — природу женщин».

С той секунды, как я это услышала —

(Аплодисменты)

Я подумала: «Вот наш призыв к действию.

Наша величайшая возможность».

Как журналистка и активистка

я видела эту идею в действии,

собирая истории женщин с обеих сторон
затянувшихся конфликтов,

женщин, объединяющихся и бросающих
вызов официальным властям,

создающих содружества, находящих
способы остановить насилие в обществе.

Как активистка я посещала места,

в которых опасно родиться женщиной,

например, в восточном Конго,

где идёт война на телах женщин.

Там, в центре исцеления и лидерства,
названном «Город радости»,

отважные конголезские женщины
обращают боль в силу,

обучая жертв сексуального насилия

возвращаться к себе в деревню лидерами.

На недавних климатических саммитах

я видела женщин-лидеров движения,
работающих за кулисами,

вне общественного внимания,

делающих всё возможное,

чтобы переговоры о всемирном климатическом
соглашении продвигались вперёд.

По мере нашего продвижения
в карьере и в жизни,

по мере приобретения
всё большей силы и влияния,

давайте же менять природу власти,

разрушая барьеры,
с которыми сталкиваются те,

кто борются защищая и агитируя

за более справедливое, честное
и равное наше представительство

в каждом кабинете и за каждым столом.

Будьте осторожны:

если поддерживаете женскую кандидатуру

на должность или на повышение,

вам могут сказать:

«Вы разыгрываете женскую карту»

или «расовую карту»,

если вы поддерживаете «цветную» женщину.

У меня был такой опыт,
и я уверена, что у вас тоже.

«Вы что, занимаетесь положительной
дискриминацией тут, на PBS?» —

спросил меня член совета директоров,
когда я, став руководителем,

объявила, что приняла на работу
пятерых женщин-профессионалов.

Моя «положительная дискриминация»
заключалась в том,

что я попросила кадровое агенство
прислать мне список кандидатур,

среди которых были
женщины и «цветные» люди,

и которые показались мне

лучшими кандидатами на ту должность.

Я говорю всем вам,

опасные женщины и наши соратники:

настало время разыграть «женскую карту»,

«расовую карту»,

разыграть все наши карты.

(Аплодисменты)

Не для того, чтобы выиграть
в гонке за власть,

а для того, чтобы добиться
лучших результатов

для всех.

А ещё настало время

опровергнуть теорию дефицита,

ту самую, что говорит,

что есть всего одно место
для каждой из нас «наверху»,

и поэтому боритесь за него,

не заводите друзей или союзников.

Изменение природы власти превращает лозунг

«борись за своё место»
в «делись своим местом»,

поощряет политические коалиции,

создаёт политические альянсы,

укрепляет и усиливает дружбу.

Мои подруги — неиссякаемый источник
энергии для меня самой.

(Аплодисменты)

А ещё они мои наставницы,
мои победительницы,

мои сторонницы, мои покровительницы.

Мы делаем друг для друга всё что можем
и поддерживаем друг друга.

Мы можем стать источником
неиссякаемой энергии

друг для друга.

На протяжении всего пути

мы должны лучше заботиться о самих себе —

здесь я не пример для подражания.

Я не медитирую.

Я не тренируюсь регулярно.

Но я живу аэробно.

(Смех)

(Аплодисменты)

Потому что я считаю, что мы
не можем быть опасными,

наблюдая со стороны,

ведь нужно сделать так много.

Давайте же приложим все свои силы.

Как насчёт силы денег?

Давайте тратить больше
благотворительных денег,

денег выборных кампаний,

денег из инвестиционных фондов,

чтобы улучшить экономическое
и политическое равенство.

Давайте использовать силу
СМИ и технологий,

находящихся, в буквальном смысле,
в наших руках,

чтобы выделять истории и идеи друг друга,

чтобы упражняться в учтивости,

чтобы искать истину,

которая слабеет

и угрожает свободному, открытому обществу.

Да, у нас есть всё, что нужно, чтобы
продвигать наши сообщества вперёд.

И лучшее, что есть у нас,

и мы должны помнить об этом, —

это возможность поддерживать друг друга.

Мы будем продвигаться вперёд вместе,

готовые рисковать бо́льшим,

быть бесстрашнее,

говорить открыто и в полный голос

и выступать

для общего блага.

Джордж Бернард Шоу когда-то написал,

что он верит, что его жизнь
принадлежит обществу,

что чем усерднее он работает,
тем полнее он живёт,

и что он хочет сделать всё,
что может при жизни.

Он писал:

«Жизнь для меня не тающая свеча.

Это что-то вроде чудесного факела,

который попал мне в руки на мгновение,

прежде чем я передам
его грядущим поколениям».

Моя жизнь тоже не кажется
мне тающей свечой,

хотя я поджигаю её с обеих сторон.

(Смех)

И я тоже очень хочу

израсходовать всё, что могу,
в отведённый мне срок.

Но на данном этапе своего жизненного пути

я пока ещё никому не передаю свой факел.

Я держу его высоко, как никогда,

дерзко, ослепительно,

приглашая вас под его опасный свет.

Спасибо вам.

(Аплодисменты)