Каким образом «полицейская деятельность ради прибыли» нарушает ваши права?

Во многих странах ещё в силах старый закон, позволяющий государственным структурам забирать ваше имущество — ваш дом, вашу машину, ваш бизнес, — не обвиняя вас ни в каком преступлении. Правовой исследователь Дик М. Карпентер II объясняет, как практика гражданской конфискации угрожает вашим правам и создаёт огромное искушение для правоохранительных органов прикарманить ваше имущество — и он предлагает способ покончить с «полицейской деятельностью ради прибыли» раз и навсегда.

Представьте, как едете завтра по дороге,

намереваясь купить что-то,
что вы нашли на «Craigslist»,

например, крутой горный
велосипед за 3 000 долларов.

Судя по цене, это, вероятно,

один из великов
с таким маленьким моторчиком —

(Смех)

может, с гирляндами на руле.

(Смех)

Продавец принимает только наличные,

поэтому в бардачке машины 3 000 долларов.

Внезапно вас останавливают.

Полицейский спрашивает:

«Есть ли у вас в машине наркотики,
оружие или крупные суммы денег?»

Вы честно отвечаете: «Да»,

не про наркотики или оружие,

а про деньги.

В мгновение ока вам приказывают
выйти из машины.

Полицейский обыскивает её
и находит деньги.

Он их конфискует

и говорит, что подозревает,
что вы участвуете в обороте наркотиков.

Несколько дней спустя

местный прокурор издаёт приказ
о конфискации ваших денег —

навсегда.

При этом

вас даже не обвиняют
в каком-то преступлении.

Сейчас вы скажете:

«Этого не могло произойти в США».

(Смех)

Такие случаи происходят
в нашей стране каждый день.

Это одна из самых значительных угроз
праву частной собственности,

о котором большинство никогда не слышало.

Это называется «конфискацией
в гражданско-правовом порядке».

Большинство из вас в курсе
уголовной конфискации имущества,

хотя сам термин может
показаться незнакомым,

поэтому начнём с конфискации.

Когда у нас что-то конфискуют,
мы это либо отдаём,

либо у нас забирают это насильно.

При уголовной конфискации

человека обвиняют в преступлении,
осуждают за него

и поэтому он лишается имущества,
относящегося к преступлению.

Например, вы используете свою машину
для перевозки и торговли наркотиками.

Вас поймали и осудили:

теперь у вас конфискуют машину,
то есть вы должны отказаться от неё

в качестве части наказания.

Это уголовная конфискация.

Но при гражданской конфискации
не человека обвиняют в преступлении —

обвиняют его собственность.

(Смех)

Вы всё услышали правильно:

правительство обвиняет
неодушевлённый предмет в преступлении.

Как будто предмет совершил преступление.

Поэтому у дел гражданской конфискации
такие странные названия:

«США против одного
Ford Thunderbird 1990 года».

(Смех)

Или «Штат Оклахома против
53 234 долларов наличными».

(Смех)

И моё любимое:

«США против одного золотого предмета

в форме петушка».

(Смех)

Вы сейчас думаете:

«Как такое вообще возможно?»

Именно это сказал и я, когда впервые узнал
о гражданской конфискации,

путешествуя на машине с женой.

Нет, нас не остановили.

(Смех)

Я читал историю гражданской конфискации,

собирая материал для юридической фирмы,

и наткнулся на одно из дел,
которое сейчас упомянул:

«США против одного
Ford Thunderbird 1990 года».

В этом деле Кэрол Томас одолжила
своему сыну машину.

В ней её сын совершил
мелкое наркопреступление.

Кэрол преступления не совершала,

правоохранительные органы
не могли осудить её и забрать машину,

но могли — и так и сделали —

применить гражданскую конфискацию:
«осудить машину» и забрать её.

Кэрол была невиновна, но,
тем не менее, потеряла свою машину.

Иными словами,

её наказали за то, чего она не совершала.

Прочитав это, я был ошарашен.

Как это могло случиться?

Это вообще легально?

У нас это началось ещё
с морским законодательством.

Давно в нашей республике
правительство боролось с пиратством —

да, реальными пиратами.

Проблема была в том, что пиратов
часто не могли поймать,

поэтому использовали гражданскую
конфискацию для осуждения их имущества,

а потом его забирали,

чтобы лишить пиратов
их незаконной прибыли.

Конечно, правительство могло просто
взять и оставить добычу себе,

не прибегая к гражданской конфискации,

но это бы нарушило

саму основу правовой практики
и право собственности.

Правительство редко использовало
гражданскую конфискацию до 1980-х

и войны с наркотиками.

Мы расширили закон о гражданской
конфискации, чтобы тот покрыл наркотики

и, уже после, другие типы преступлений.

Канада и Евросоюз приняли
аналогичные положения,

так что теперь самые разные люди
попадают в ловушку конфискации,

люди вроде Расса Касуэлла.

У Расса Касуэлла был маленький мотель
в Тьюксбери, штат Массачусетс.

Его отец построил мотель в 1955 году,
и Расс вступил во владение в 1980-е.

За время, что Расс владел мотелем,

иногда люди там снимали номера

и совершали наркопреступления.

Расс не потворствовал этой деятельности —

наоборот, узнавая о них,
он тут же звонил в полицию.

Он был невиновен,

но это не остановило Министерство
юстиции США забрать его мотель

просто потому, что в нём
совершались преступления.

Дело Расса не было единичным случаем.

Между 1997 и 2016 годами,

Министерство юстиции США изъяло
больше 635 000 имуществ.

Это значит, что каждый год

десятки тысяч людей теряют своё имущество,

не будучи осуждёнными за что-либо.

Речь не только о крупных наркобаронах

или знаменитых финансовых мошенниках,

вокруг дел которых крутятся
сотни тысяч или миллионов долларов.

Много таких дел затрагивают простых людей

вроде Расса Касуэлла,

или вас,

или меня.

Но это ещё не всё.

Вам интересно,

что потом происходит
с этими деньгами и имуществом?

Обычно они остаются
у правоохранительных органов.

Они покупают на них оборудование,

или оплачивают ремонты,

или даже платят заплаты и премии.

Налицо конфликт интересов.

Это извращённый метод получения прибыли,
искажающий правоохранительные органы.

Эта проблема ещё актуальна
и для самого правоприменения.

Бывший начальник полиции в Рочестере,
Миннесота, Роджер Питерсон,

рассказал о ситуации, с которой часто
сталкиваются полицеские.

Вот как он описывал её:

«Положим, я полицейский,

и я вижу наркопреступление.

У меня есть выбор:

либо я следую за покупателем
и очищаю улицу от наркотиков,

либо я следую за продавцом

и беру наличные,
которые пригодятся отделению».

Легко понять, почему полицейский
может выбрать наличные.

Было обстоятельство,

которое вынудило сотрудников полиции
в Филадельфии забрать целый дом.

В 2014 году сын Криса и Маркелы Суровели
продал наркотиков на 40 долларов

на улице, где стоял их дом.

Сорок долларов.

Полиция следила за сделкой.

Они могли арестовать покупателя
и конфисковать наркотики,

но они этого не сделали.

Они могли арестовать сына Суровели

прямо на улице

и забрать 40 долларов.

Но они этого не сделали.

Они решили арестовать его дома,

потому что таким образом
могли забрать целый дом.

Дом стоил 350 000 долларов.

Вот что я имею в виду, говоря
об извращённом получении прибыли.

Но случай с Суровели не был исключением.

Филадельфия, «Город братской любви»,

«Афины Америки»,

«Колыбель свободы»,
место рождения Конституции,

дом колокола Свободы и Индепенденс-холла,

«Город, ждущий твоего
возвращения с любовью» —

(Смех)

эта Филадельфия крутила
конфискационную машину.

С 2002 по 2016 года

Филадельфия изъяла
более 77 миллионов долларов,

включая 1 200 домов.

Машины, украшения, техника —

всё было продано, прибыль они удержали.

Они бы продолжили делать это,

если бы не коллективный иск,

наш коллективный иск.

(Аплодисменты и одобрительные возгласы)

Спасибо.

Мы заставили их изменить
практику конфискации

и возместить ущерб жертвам.

(Аплодисменты и одобрительные возгласы)

Когда наша команда в 2007 году
занялась изучением конфискации,

мы понятия не имели,
каков был доход от конфискации.

Да никто не имел понятия.

После нашего исследования
«Полицейская деятельность ради прибыли»

мы выяснили, что федеральные
правоохранительные органы изъяли

почти 40 миллиардов долларов, —

миллиардов! —

с 2001 года,

больше 80% путём гражданской конфискации.

К сожалению, мы не знаем,

сколько изъяли местные органы,

потому что во многих штатах
о таких данных не сообщается.

Пока мы не преобразуем
институт конфискации,

мы никогда не узнаем,

сколько их на самом деле
случается в США.

Мы остро нуждаемся в реформе.

Законодательные органы должны
упразднить гражданскую конфискацию

и заместить её уголовной конфискацией.

Все доходы с неё должны идти
в нейтральный фонд,

например, в целевой.

Доходы с конфискации перестанут оседать в
карманах правоохранительных органов тогда,

когда мы прекратим
полицейскую деятельность ради прибыли.

(Аплодисменты)

Как вы можете представить,

правоохранительным органам
эти советы не нравятся.

(Смех)

Они могут потерять много денег,

и они считают гражданскую конфискацию
эффективной в борьбе с преступностью.

Проблема в том,

что это не так.

В исследовании, опубликованном
в июне 2019 года, мы установили,

что конфискация не помогает
в борьбе с преступностью.

Так же оно показало,

что правоохранительные органы
конфискуют больше денег

во времена экономических спадов.

Поэтому когда бюджеты
городов и округов ограничены,

органы используют конфискацию,
чтобы приумножить деньги.

Тогда неудивительно,

что правоохранительные органы
предвещают преступный апокалипсис,

(Смех)

если такие реформы одобрят.

Некоторые штаты их уже ввели,

и мы боремся,
чтобы их ввели по всей стране,

потому что без реформы конфискации,

имущество любого может быть изъято.

Это может случиться в США,

в Соединённом Королевстве,

в странах Евросоюза

и так далее.

Люди, как вы и я,
как Суровели и Расс Касуэлл,

занимающиеся повседневными делами,

могут попасться в такую ловушку,
о которой никогда не думали.

Настало время прекратить
полицейскую деятельность ради прибыли

раз и навсегда.

Спасибо.

(Аплодисменты и одобрительные возгласы)