Что мы узнали о смерти от воро́н

Ритуалы, связанные со смертью, распространены в мире природы, их практикуют не только люди, но и слоны, пчёлы, дельфины и другие животные. Кэли Свифт исследует поведение животных. В своём выступлении она деликатно и с юмором расскажет о воро́нах, чьи реакции на смерть своих сородичей могут пролить свет и на человеческое отношение к смерти.

Хотим мы этого или нет,
но мы, люди, уделяем много времени

размышлениям о смерти.

И вполне вероятно, что первые homo sapiens
тоже стали задумываться о ней,

как только появились на этой планете.

Ведь самые ранние захоронения,
следы которых мы находим,

были сделаны, по мнению учёных,
около 100 тысяч лет назад.

Чем руководствовались те первые люди,

когда стали рыть яму в земле,

чтобы положить туда тело,

а потом снова засыпать всё землёй?

Хотели они уберечь его от падальщиков

или же защитить себя
от распространения болезни?

Может, они так пытались воздать
почести умершему?

Или же они просто хотели
убрать мертвеца с глаз долой?

Без машины времени

мы, вероятно, никогда не узнаем,
о чём думали те первобытные люди,

но мы знаем наверняка,
что люди далеко не единственные,

кто уделяет внимание смерти.

Подобно нам, некоторые животные,

включая птиц семейства врановых,

таких как воро́ны, во́роны, сороки, сойки,

тоже с особым вниманием
относятся к своим мёртвым сородичам.

И вполне возможно, ритуалы врановых
послужили прообразом

для наших собственных.

Ведь именно во́рон был послан Господом,

чтобы научить Каина,
как похоронить убитого брата Авеля.

Но несмотря на то, что уже тогда
люди понимали, что другие животные

как-то отделяют мёртвых,

лишь недавно наука обратила
серьёзное внимание

на это явление.

Формальное название этой сферы —
компаративная танатология,

впервые было упомянуто лишь в 2016 году.

В этой развивающейся области
мы начинаем осознавать, как разнообразно

взаимодействие животных
с умершими сородичами,

и при этом растущем объёме знаний

мы, возможно, сумеем понять наших предков,
как если бы прокатились на машине времени.

Так что же мы узнаём из этой науки?

На данный момент мы можем разделить
наше понимание на две основные группы.

В первой животные ведут себя
стереотипно и предсказуемо

по отношению к мёртвым,

и многое из того, что мы видим,

мы получаем в ходе экспериментов.

Эта группа представлена
социальными насекомыми:

пчёлами, муравьями, термитами —

и для всех этих существ
гигиена в колонии чрезвычайно важна,

поэтому у них однозначная реакция на труп,

они от него избавляются.

Например, выносят трупы из гнезда.

Могут съедать их.

Могут даже рыть могилы.

Такие же продиктованные гигиеной
реакции у общественных млекопитающих.

Крысы однозначно закопают
своих мёртвых соседей по клетке

спустя двое суток после их смерти.

В другой группе животные демонстрировали
более вариабельное,

и, вероятно, более интересное поведение,

и наше понимание этого складывалось
из совокупности

многочисленных рассказов

других учёных и наблюдателей.

Это животные, чьё погребальное поведение,

как я подозреваю, может быть ближе людям.

Сюда мы включаем слонов,

которые внимательно относятся
к своим мёртвым,

и это широко известно.

Даже говорят, что они привязаны

к праху своих мёртвых сородичей.

Сюда же отнесём приматов,

у которых широкое разнообразие моделей
отношения к мёртвым,

от груминга

до длительного ухода за ними,

охраны

и даже переноски мёртвых детенышей.

И такое поведение мы наблюдали
у разных животных,

например у дельфинов.

Может, вы слышали историю Талекуа,

косатки, что плавала в окрестностях
залива Пьюджет Саунд.

Летом 2018 года она не бросала

своего мертворождённого малыша

беспрецедентно долго, в течение 17 дней.

Подобные истории

чрезвычайно трогательны и поразительны,

и они вызывают больше вопросов,
нежели дают ответов.

Например, почему Талекуа так долго

не бросала своего детёныша?

Она была так подавлена скорбью?

Или она не понимала,
почему детёныш ни на что не реагирует?

Или же такое поведение
характерно для косаток,

а мы и не замечали?

По разным причинам

трудно проводить эксперименты

на животных типа косаток,
а также других крупных млекопитающих,

которые могли бы пролить свет
на наши вопросы.

Вместо этого наука обращается к тем,
чьё поведение и связь со смертью

известны с незапамятных времён:

а именно воро́ны.

Подобно насекомым и приматам,

воро́ны вроде бы тоже по-особому
относятся к своим мёртвым сородичам.

Это проявляется типично:
при обнаружении издается звук тревоги,

как видно на этом снимке,

на который слетаются другие птицы
с территории

и образуют так называемую стаю.

Но может быть и по-другому.

Например, люди говорят, что наблюдали
долгие молчаливые дежурства воро́н

рядом с умирающей птицей или трупом.

Некоторые люди даже говорят, что видели,
как воро́ны кладут предметы

типа веточек или фантиков от конфет
рядом с телом или на тело умершей птицы.

И подобные свидетельства ставят воро́н

на очень важное место в нашей схеме,

потому что, с одной стороны,
они ведут себя как насекомые,

следуя предсказуемой модели поведения,

с другой стороны, у нас есть
некоторые наблюдения,

которые труднее объяснить,
и они похожи на то,

что мы видим у млекопитающих —
приматов и слонов.

Так же, как у них, у воро́н
относительно крупный мозг

и такая динамика общественной жизни,
которая предполагает бо́льшую сложность

их реакций на смерть себе подобных.

Итак, я попыталась разобраться,
что происходит,

когда воро́ны натыкаются на мёртвую птицу,

и что это может рассказать нам
о роли смерти в вороньем мире,

как и, вероятно,
в мире других животных тоже,

и даже в мире наших ранних предков.

Есть несколько способов объяснить,

почему мёртвые воро́ны привлекают живых.

Например, может это совместная попытка

понять, почему эта особь умерла,

что это была за особь

и какие последствия будет иметь её смерть
в этом сообществе в дальнейшем.

Может, это выражение скорби,

по типу наших современных похорон.

А может, так они узнаю́т
об опасности в своем окружении.

Подобные догадки заслуживают
дальнейшего исследования,

и, конечно, они не исключают друг друга,

однако они не являются
верифицируемыми научными проблемами.

Но предположение, что мёртвые воро́ны —
сигнал опасности, можно проверить.

Моей дипломной работой было
исследование этого вопроса,

а именно в двух его аспектах.

Первый: способны ли воро́ны
запомнить новых хищников,

а точнее тех людей,

которые как-то связаны
с их мёртвыми собратьями.

И второе: могут ли они запомнить те места,

где ими были найдены трупы воро́н.

Для этого я отправилась
в один из районов Сиэтла

и стала кормить пару ничего
не подозревающих воро́н

в течение трёх дней,

это дало точку отсчёта,

и мы знали, как быстро воро́ны
будут слетаться к еде,

что, как вы поймёте дальше,
было очень важно.

На четвёртый день

у нас были похороны.

Это Линда.

Задача Линды надевать маску
и стоять в течение получаса с подносом,

на котором лежала мёртвая птица,

а я тем временем всё документировала.

Но более важным было то,

что спустя неделю Линда возвращалась,

теперь уже без мёртвой птицы,

чтобы проверить реакцию птиц на неё:
воспримут ли они её как обычного прохожего

или же будут издавать сигналы тревоги,

а может, нападать на неё,

то есть принимать её за хищника.

Мы знали, что воро́ны способны запоминать

и узнавать человеческие лица,

неудивительно, что большинство воро́н
в нашем исследовании

относились к маскам, которые видели
около мёртвой особи, как к угрозе

и реагировали на них
ещё спустя полтора месяца.

Если вы сидите и думаете:

да ладно, что тут такого,

просто посмотрите на эту маску,
она же страшная,

любой бы почувствовал угрозу,

если бы увидел такое на улице, —

вы не одни так думаете.

Оказалось, многие хозяева домов,

рядом с которыми мы ставили
свои эксперименты,

думали так же,

но об этом в другой раз.

Уверяю вас, что мы делали
контрольные тесты для того,

чтобы убедиться, что у воро́н нет
неприязни к маскам, которые выглядят

как женские версии Ганнибала Лектора.

Помимо того, что воро́ны способны
запоминать людей,

которые держали мёртвых птиц,

мы также увидели, что в последующие дни
после похорон,

когда мы продолжали кормить их,

желания спускаться к корму
у них значительно поубавилось,

чего в контрольной группе не было.

Можно предположить, что воро́ны
могут ассоциировать

определённые места с тем фактом,
что там они видели мёртвых птиц.

Сложив всё вместе, можно сказать,

что, определённо, не следует отметать
другие объяснения,

но мы можем довольно уверенно заявить,

что у воро́н внимание к мёртвым

может служить важным способом

узнать об опасности.

И такое аккуратное высказывание

не вызовет ни у кого сомнений.

Но в жизни и смерти

редко можно всё так просто объяснить,

и я в действительности столкнулась
с этим в последующем эксперименте,

где мы наблюдали, как воро́ны реагируют
на мёртвых воро́н

в отсутствие какого-либо хищника.

Достаточно сказать, что в таких случаях

дежурства у тела были довольно странными.

Вот как выглядела
экспериментальная площадка.

Вы видите наше чучело воро́ны на тротуаре,

мы положили его на территории одной пары.

(Карканье)

Это сигнал тревоги одной из птиц,

она заходит в кадр.

Вскоре партнёр тоже присоединяется.

Пока что всё довольно обычно.

Так делают все воро́ны.

Но сейчас это перестаёт быть обычным.

Не каждый, наверное, в этой аудитории
знаком с тем, как птицы занимаются сексом,

к вашему сведению, вот как это выглядит.

Фактически мы наблюдаем сочетание
трёх поведенческих схем:

тревога, обозначенная сигналом тревоги;

агрессия, выраженная сильным клеванием

обеих совокупляющихся птиц
и одного возбуждённого наблюдателя;

и сексуальное возбуждение.

Понятно, что это озадачивает,

было бы интересно поразмыслить
об этом и обсудить.

Но поскольку наша цель понять в общем,

как животные взаимодействуют с мёртвыми,

то самый важный вопрос тут,
насколько это репрезентативно?

Такое происходит постоянно?

Вот почему проведение
системных исследований с воро́нами

представляет ценность,

потому что после сотни таких испытаний,

где я помещала чучело мёртвой птицы

на территории сотен различных пар,

мы обнаружили, что это не репрезентативно.

Контакт любого рода,

будь то секс, агрессивная стычка

или просто любопытство,

случался в 30 процентах случаев.

Учитывая, что это не репрезентативно,

что это малое количество,

мы можем поддаться
искушению и отбросить их

как нерелевантное, странное, пугающее,
непонятное поведение воро́н.

Но вас может удивить,
что подобное агрессивное поведение

или сексуальное возбуждение

не так уж и редки,

и уж точно не ограничиваются воро́нами.

Когда речь заходит о поведении животных
в ситуации смерти, широко распространено

повествование об аффилиативном поведении

типа груминга или охраны,

но это далеко не полный список того,
чем занимаются близкие родственники

рядом с покойником.

Мы зафиксировали случаи, когда они
кусаются, дерутся и занимаются сексом,

и так делают многие виды животных,

включая приматов и дельфинов.

Итак, что же мы понимаем о животных

и их ритуалах смерти?

Ну, с воро́нами можно предположить,

что как и насекомые, они обладают
сильным адаптационным механизмом

в своём интересе к мёртвым.

В таких случаях они понимают,
что где-то рядом опасность,

и такое могло послужить

толчком для наших ритуалов.

Но при ближайшем рассмотрении

мы видим, что нет
одного простого объяснения,

которое могло бы описать широкий диапазон

того, как ведут себя воро́ны
и многие другие животные.

И это предполагает, что мы далеки
от создания машины времени.

Но нам предстоит
захватывающее путешествие.

Спасибо.

(Аплодисменты)