Для начала расскажу вам об одном письме, которое я недавно увидела в почте. Вообще, я получаю довольно необычные письма, потому что я психотерапевт и автор колонки советов «Дорогой психотерапевт!». Можете представить, какие письма я получаю. То есть я прочла тысячи очень личных писем от незнакомцев со всего мира. Мне пишут как о потере и разбитом сердце, так и о перепалках с родственниками. Для таких у меня есть папка на компьютере, которую я назвала «Бытовуха». Я получила это письмо, похожее на множество других, и сейчас я бы хотела показать, с чем я работаю, и прочесть одно из этих писем. Итак, вот оно: «Дорогой Психотерапевт! Я уже 10 лет замужем, и все было хорошо до недавнего времени. Мой муж не хочет секса как раньше, и сейчас мы едва ли им занимаемся». Уверена, вы не ожидали такого. (Смех) «Оказалось, что последние несколько месяцев он ночью, в тайне, звонит и долго разговаривает с коллегой. Я погуглила её, и она красотка. Я не могу в это поверить. Когда-то у моего отца была интрижка с коллегой, и это разрушило нашу семью. Разумеется, я опустошена. Если я сохраню этот брак, то уже никогда не смогу доверять своему мужу. Но я не хочу, чтобы дети прошли через развод, знакомство с мачехой и все такое. Как мне быть?» Что вы думаете по этому поводу? Получи вы такое письмо, то думали бы о том, как тяжело пережить измену, или как тяжело именно этой женщине из-за опыта её родителей. И, как и я, вы бы посочувствовали ей, и у вас, наверно, были бы, как бы это помягче, давайте скажем, «не очень приятные» чувства к её мужу. Я тоже думаю обо всём этом, когда читаю такие письма. Но я стараюсь очень осторожно отвечать на них, потому что знаю, что эти письма, — просто истории, написанные определёнными авторами. И что существуют другие версии этих историй. Всегда существуют. Я знаю это, потому что, работая психотерапевтом, я поняла, что мы ненадёжные рассказчики собственной жизни. И я. И вы. И все ваши знакомые. Не нужно было, наверное, говорить об этом. Теперь вы не поверите моему выступлению. Конечно же, это происходит ненамеренно. Почти всё, что рассказывают мне люди, — правда. Правда с их точки зрения. В зависимости от того, что они выделяют или опускают, что рассказывают или скрывают, что видят они и что хотят, чтобы увидела я, они рассказывают истории по-особенному. Психолог Джером Брунер описывает это так: «Рассказать историю — значит занять какую-то моральную позицию». Мы все ходим вокруг да около, рассказывая о своей жизни. Почему сделали что-то, почему всё пошло наперекосяк, почему относились так к другим, очевидно, потому что они это заслужили. Почему другие к нам так относятся, ведь мы этого точно не заслужили. Наши истории — это то, как мы смотрим на жизнь. Но что, если наши истории обманчивы, неполны или просто неправильны. И вместо того, чтобы прояснять, лишь мешают нам. Можно предположить, что истории зависят от обстоятельств. Но я постоянно замечаю: всё совершенно наоборот. Наша жизнь зависит от того, как мы о ней рассказываем. В этом и есть главная опасность, потому что истории могут нас запутать. Но в этом так же их сила. А это значит, что если мы можем изменить свою историю, то можем изменить и свою жизнь. И сегодня я хочу показать как. Я сказала, что я психотерапевт. И это правда. Не хочу быть недостоверным рассказчиком. Но, представьте, я в самолёте, и кто-то спрашивает, кем я работаю, Обычно я говорю, что я редактор. Ведь, скажи я, что работаю психотерапевтом, мне сразу зададут нелепый вопрос, типа, «О, психотерапевт. Вы меня проанализируете?» И у меня в голове: «Во-первых, нет, и во-вторых, с чего я должна этим заниматься? Будь я гинекологом, вы бы спросили, осмотрю ли я вас?» (Смех) Но вообще я представляюсь редактором, потому что оно так и есть. Работа любого психотерапевта — помочь людям всё изменить. Но, что намного интереснее в роли «Дорогого психотерапевта», я помогаю измениться не просто одному человеку. Я учу целую группу людей, как измениться, используя каждую неделю письмо как пример. Я думаю о том: «Что здесь лишнее?» «Идёт ли главный герой вперёд или движется по кругу, важны ли второстепенные персонажи, или они лишь мешают?» «Соответствует ли сюжет теме?» И вот, что я заметила. Большинство историй крутятся вокруг двух главных тем. Первая — свобода. И вторая — изменение. Поэтому «редактируя», я начинаю с этих тем. Давайте ненадолго рассмотрим свободу. Все наши истории о свободе похожи между собой. Мы верим, что у нас очень много свободы. Пока дело не касается насущных проблем. Тогда мы чувствуем, что у нас её нет. Многие наши истории о том, что мы будто в клетке, так? Мы чувствуем себя в плену своей семьи и работы, своих отношений и прошлого. Иногда мы держим себя в плену склонностью к самобичеванию. Уверена, вы все слышали такие истории. История «Кому-то живётся лучше, чем мне», благодаря соцсетям. История «Я обманщик», история «Я непривлекательный», история «У меня никогда ничего не получится». История «Я говорю, "Привет, Сири", а она не отвечает, значит, она меня ненавидит». Видите, я не одна такая. Женщина, написавшая мне письмо, тоже чувствует себя будто в клетке. Если она останется с мужем, то не сможет ему доверять, но если она уйдёт, будут страдать дети. Вот мультик, который, как я считаю, хорошо показывает, что на самом деле происходит в этих историях. Мы видим пленника, который трясёт решётку, отчаянно пытаясь выбраться. Но справа и слева ничего нет. Никаких решеток. Пленник не сидит в тюрьме. Так с большинством. Нам кажется, что мы в ловушке, застряли в клетке, созданной нашими эмоции. Но мы не ходим обходим решётку в поисках свободы, потому что знаем, что здесь есть подвох. Со свободой приходит ответственность. И если мы возьмём на себя ответственность, нам придётся измениться. И это вторая главная тема наших историй — изменение. Эти истории звучат так. Человек говорит: «Я хочу измениться». Но в действительно это значит: «Я хочу, чтобы изменился другой герой этой истории». У психотерапевтов это называется так: «Если бы да кабы, да во рту росли грибы». То есть... (Смех) Это бессмысленно, так? Почему бы не измениться главному герою этой истории? Потому что любое изменение, пусть и хорошее изменение, влечёт за собой много потерь. Потерю привычного. Даже если это привычное неприятно или крайне убого, мы хотя бы знаем героев, окружение и сюжет, вплоть до повторяющегося диалога. «Ты вообще не стираешь!» «Я стирал в прошлый раз!» «Да?! И когда же?» В этом есть некое странное спокойствие, знать, как будет каждый раз развиваться история. Написать новую главу — значит шагнуть в неизвестность, значит посмотреть на пустую страницу. Любой писатель скажет вам, что нет ничего страшнее, чем пустая страница. Но в этом вся суть. Написав одну главу, другую будет написать легче. Так много разговоров о том, что нужно познавать себя. Но частью познания себя является незнание себя. Нужно отпустить прежнюю версию истории, которую вы себе рассказываете, чтобы жить своей жизнью, а не историей своей жизни, которую вы себе рассказываете. Вот как мы обходим решётки. И я хочу вернуться к письму женщины, написавшей об измене. Она спросила, что ей делать. У меня в офисе записано одно слово: ультракрепидарианизм. Привычка давать советы по вопросам, лежащими вне компетенции советчика. Хорошее слово, не так ли? Можно использовать его в любой ситуациях. Уверена, после выступления вы все будете употреблять его. Мне оно напоминает о том, что как психотерапевт я могу помочь людям разобраться, что они хотят делать, но не могу принимать за них решения. Только вы можете написать свою историю, и всё, что вам нужно, пара приёмов. И сейчас я хочу изменить вместе с вами письмо этой женщины, чтобы показать, как можно иначе посмотреть на историю. И для начала хочу попросить вас подумать об истории, которую вы себе рассказываете и которая может оказать вам плохую услугу. Возможно, она о случае, который вы пережили, о человеке в вашей жизни, или даже о вас самих. И хочу, чтобы вы пригляделись к второстепенным героям. Кто те люди, которые помогают вам поддерживать неправильную версию истории? Например, если бы женщина, которая написала письмо, рассказала о слукчившемся друзьям. Они бы, скорее всего, «тупо сожалели». Итак, с тупым сожалением, мы продолжаем историю. Мы говорим: «Ты прав, это так несправедливо», — когда друг говорит, что не получил желаемого повышения, хотя это повторяется уже в который раз, потому что он не прилагает усилий, а ещё, скорее всего, крадёт канцтовары. (Смех) Мы говорим: «Да, ты прав, он такой придурок», — когда подруга говорит, что парень бросил её, хотя знаем, что иногда в отношениях она ведёт себя некрасиво. Постоянно пишет сообщения или роется в его ящике, что и приводит к такому концу. Мы видим проблему, как если бы в каждом баре, в который вы идёте, начиналась драка из-за вас. (Смех) Чтобы быть хорошим редактором, нужно разумно сострадать не только друзьям, но и самому себе. Это называется, думаю, это могло бы стать научным термином, «сострадающая бомба правды». И эта бомба правды помогает увидеть, что осталось за историей. Вообще, мы не знаем, изменяет ли муж этой женщине, почему два года назад изменилась их сексуальная жизнь, о чём были те ночные звонки. И, возможно, в её истории получается рассказ о предательстве, но, скорее всего, есть что-то ещё, чего она не хочет мне рассказывать, а, может, и себе тоже. Прямо как парень, который проходил тест Роршаха. Вы знаете что это за тест? Психотерапевт показывает вам чернильные пятна, как вот это, и спрашивает: «Что вы видите?» Парень смотрит на пятна и говорит: «Ну, я точно не вижу кровь». И психотерапевт отвечает: «Хорошо, расскажите, что ещё вы не видите?» В письме это называет точкой зрения. Что рассказчик не хочет видеть? Сейчас я хочу прочитать вам ещё одно письмо. Вот оно. «Дорогой психотерапевт! Помогите мне наладить отношения с женой. В последнее время её раздражает всё, что я делаю. даже такая мелочь, как чавканье. За завтраком я заметил, что она пытается тайком подлить мне молока в мюсли, чтобы они не хрустели». (Смех) «Мне кажется, что после смерти моего отца два года назад, она стала придирчивой. Мы были очень близки с ним. А её отец умер, когда она была ребёнком, поэтому ей не понять, что я сейчас испытываю. На работе у меня есть друг, у него тоже умер отец пару месяцев назад, он понимает моё горе. Хотел бы я поговорить с женой так же, как и с другом, но вижу, что сейчас, она меня едва переносит. Как мне вернуть жену?» Хорошо. Итак, первое, что вы, скорее всего, заметили, это та же история, которую я уже вам читала. Только рассказана она с другой точки зрения. Её история была о предательстве мужа, а его — о жене, не способной понять его горе. Но что примечательно, несмотря на различия, обе эти истории о стремлении к близости. И если мы отойдём от рассказа первого рассказчика и напишем историю с точки зрения другого рассказчика, этот герой неожиданно станет восприниматься лучше, и полностью раскроется сюжет. Это самое сложное в изменении, но именно здесь оно начинается. Что изменится, взгляни вы на свою историю с точки зрения другого человека? Что вы увидите с более широкого ракурса? Вот почему, когда люди в депрессии, я иногда говорю: «Ты сейчас не в лучшем состоянии, чтобы разговаривать о себе». Потому что депрессия искажает наши истории. Сужает их. Тоже самое происходит и с чувством одиночества и обиды. Мы пишем наши истории, искажённые узким ракурсом, и мы даже не понимаем этого. Так мы сами создаем ложные истории. Признаюсь, письмо от мужа написала я. Вы и не представляете, как много времени я потратила на выбор между мюсли и чипсами. Я написала его, основываясь на всех подобных письмах, которые прочла за много лет, не только на работе, но и ведя колонку советов. Когда два человека с одной историей пишут мне, не зная, что написал другой. Так в моей почте отказываются две версии одной истории. Такое, правда, было. Я не знаю другой версии истории этой женщины, но я точно знаю: она должна написать её. Не боясь изменить что-то, она сможет написать более продуманную историю своего письма. Даже если её муж изменяет ей, а, возможно, так и есть, ей пока не нужно знать сюжет. Потому что изменение даст ей возможность написать любой сюжет. Бывает, что я встречаю вправду потерянных людей, которые сами же всё и усугубляют. Мы их называем «жалующиеся и отвергающие помощь», Уверена, вы знаете, о ком речь. Ты предлагаешь им помощь, а они отказываются, приговаривая: «Да нет, из этого ничего не выйдет...» «Да нет, это невозможно, я не смогу этого сделать». «Да, я хочу завести больше друзей, но все люди такие надоедливые». (Смех) На самом же деле они отказываются изменять свои истории о нытье и слабохарактерности. И с такими людьми я работаю иначе. И что же я делаю — начинаю говорить о другом. Я говорю им: «Мы все умрём». Думаю, вы сейчас рады, что я не ваш психотерапевт. Потому что они смотрят на меня так же, как и вы сейчас. Взглядом полным замешательства. А потом я объясняю, что есть история, которую напишут о каждом из нас. Это некролог. И вместо того, чтобы быть авторами наших несчастий, у нас есть возможность изменять истории, пока мы живы. Мы должны быть героями в наших историях, а не жертвами, мы должны решать, что написать на странице своей жизни и какую действительность создавать. Я говорю им, что только нам решать, какие истории слушать, а какие изменять. Нам стоит пересмотреть свои истории, потому что то, какой будет наша жизнь, зависит от историй, которые мы рассказываем. Когда дело касается твоей истории жизни, нужно стремиться к Пулитцеровской премии. Большинство из нас не «жалующиеся и отвергающие помощь», или, по крайней мере, мы так не думаем. Но очень легко войти в эту роль, когда чувствуешь беспокойство, злость и беззащитность. И в следующий раз, когда будете с чем-то бороться, помните, мы все умрем. (Смех) Затем вооружитесь набором редактора и задайте себе вопрос: «Какой должна быть моя история?» И напишите шедевр. Спасибо. (Аплодисменты)